Мне сразу горячо от их жестких широких ладоней, вольно гуляющих по всему телу, от губ их, влажных и требовательных.

Мои любовники атакуют меня одновременно и слаженно, прекрасно зная, что так они влегкую добьются всего, чего хотят.

Я не могу им противостоять. Никогда не могла.

Мысли о Тошке, до этого момента яркие и острые, улетают прочь. Туда же мчатся мысли о маме и информации про биологического отца, которые тоже где-то на втором плане постоянно болтались.

Ничего не остается во мне: ни стыда, ни мыслей, ни раскаяния за то, что тут происходит. И еще будет происходить.

Они все забирают себе, мои безумные парни. Мои первые и единственные любовники.

Забирают, оставляя меня — в чистом ярком огне, пламени, где сгорает вообще все земное.

И остается только то, что есть в нас изначально.

Лис, не прекращая мучить губами мою грудь, одновременно дергает молнию на джинсах, садится на колени, возится с презервативом, глухо матерясь, а после тянет меня на себя, раскрывая полностью.

Его член, такой же горячий, как и он сам сейчас, раскаленным металлом проникает внутрь, но не обжигая, а заполняя, до основания. Я не вижу его лица в этот момент, потому что Камень, поддерживая меня поперек груди, медленно и вдумчиво целует, доставая языком глубоко, заставляя задыхаться и трепетать. Его вторая ладонь — на моем горле, контролирует дыхание.

Они опять берут меня одновременно и так жарко, что буквально растаскивает на атомы практически сразу же. Трясет от переизбытка наслаждения, выносит прочь из этой комнаты и этого мира.

Кричать я не могу, Камень не позволяет. Двигаться — тоже.

Жесткие лапы Лиса фиксируют за бедра, чтоб не соскочила случайно. Он сразу набирает дикий темп, гонясь исключительно за своим кайфом, и, если бы не его железные лапы и каменная грудь Лешки, я бы от таких рывков улетела уже с кровати.

— Охуеть… Держи ее, Лех… — хрипит Лис, толчками вбивая меня в горячее, словно мартеновская печь, тело Камня.

Лешка, выпуская мои губы и переключаясь на шею и плечо, смотрит вниз, туда, где во мне все быстрее и грубее скользит мокрый член Лиса, рычит с досадой:

— Я тоже хочу. В рот.

Он неожиданно подается назад, я падаю спиной на кровать и свешиваюсь головой вниз, растерянно запрокидывая руки за голову и пытаясь ухватиться хоть за что-то для опоры.

Лис матерится громко и несдержанно, затем меняет позу, доталкивая меня еще по краю, чтоб голова полностью свесилась, и двигаясь чуть мягче. Волнами, накатывая и отступая.

Я размыкаю губы и позволяю тяжелой крупной головке члена второго моего любовника проникнуть в рот.

В этом положении нет никаких позывов к сокращению, и Камень фиксирует мою голову, смотрит вниз, как медленно, толчками, мягко и длинно проникает в меня.

— Расслабь горло, маленькая, — командует он, — хочу глубоко.

О-о-о…

— Пиздец, горячо, — рычит измученно Лис, снова ускоряясь и не сводя с меня взгляда, — давай, малышка, пососи ему!

Я не могу выполнить его просьбу, ничего от меня не зависит сейчас. Могу только в самом деле расслабить рот и позволить здоровенному члену проникнуть как можно глубже.

Задыхаюсь, слезы текут, но боже… Это так остро сейчас! И я, словно натянутая между ними струна, вибрирую от каждого касания.

Камень, не выдержав, перехватывает меня за горло, словно хочет почувствовать себя через стенки гортани, упирается второй рукой в кровать рядом с моей головой и не щадит уже, наверно, потеряв ту грань, где еще есть хоть немного контроля.

Мою бедную голову заволакивает красным маревом, ощущаю, как ускоряется еще сильнее Лис, уже не двигаясь, а словно вбиваясь в меня, как рычит и падает на меня, кусает за грудь остро-сладко…

Камень, освободив мой рот, вытягивает меня из-под Лиса, прямо себе, на пол, и тут же сажает на свой мокрый от моей слюны член.

И едва успевает закрыть мне рот ладонью, потому что я кричу и кончаю. Опять.

И остаток творящегося безумия проходит уже мимо меня, потому что невозможно оставаться в себе, когда такое.

Я ощущаю, как долго и сладко сокращается во мне Лешка, как он целует меня одновременно с финальным рывком удовольствия, как сковывает собой полностью, не позволяя двигаться.

И прихожу в себя уже на кровати, лежа между ними.

Одетыми.

Учитывая, что я — по-прежнему голая и лишь мягким пледом укутанная, это пикантно и волнительно.

Я лежу затылком на каменном животе Лешки, он полуголый, и живот у него волосатый. Теплый. Приятный очень.

Лис устроился рядом и чуть впереди, полулежа. Он перебирает мои волосы, взгляд довольный и спокойный.

— Охуенно смотришься, малышка, — улыбается он, — смотрю, как он тебя трахает, и снова хочу… Пиздец, ты заводишь…