По прошествии года мы стали ещё более близкими друзьями, и когда я окончил университет, он настоял, чтобы я остался в университете еще как минимум на два года и занимался исследовательской работой в области математики по некоторым проблемам чистой математики, которые он хотел решить. Я почти исчерпал свои средства, но у Джернингема, казалось, было полно денег, и он предложил взять на себя все расходы и платить мне довольно хорошую зарплату, если я буду работать над его проблемами. Он был достаточно добр, чтобы сказать, что, по его мнению, мои способности будут стоить того, что он потратит на меня. Короче говоря, я остался.

Я не очень много узнал о конкретной проблеме, над которой он работал, но кое-что из того, что он дал мне для проработки, было весьма настораживающим. Он собирал и каталогизировал массу данных, на основе которых строил кривые и производил расчеты, обычно в полярных координатах, и предоставлял мне разбираться с ними. Иногда мне требовалось три месяца, чтобы получить нужную ему кривую. Когда я заканчивал работу, он проверял ее в течение нескольких минут и иногда указывал пальцем на ошибку, для исправления которой требовался ещё месяц тщательных проверок и пересчетов.

Я потратил два года на подобную математическую халтуру, прежде чем он счел нужным допустить меня к объекту своих исследований. Это был не что иное, как инструмент, позволявший ему вычислять и предсказывать будущие события.

– Такой идеи было бы достаточно, чтобы доказать мне, что он совсем рехнулся, – перебил я.

– Да? – сухо заметил Уоллес. – Ну, мне это не доказало ничего подобного. Это доказало мне просто величие и гениальность этого человека. Почему ты так уверен, что будущие события невозможно просчитать?

– Главным образом потому, что этого никогда не делалось.

– Это делалось очень много раз. Ты никогда не слышал о предсказании затмений?

– Затмения легко предсказать, – возразил я. – Все, что необходимо, – это рассчитать движения определенных небесных тел, следующих определенным и хорошо известным законам. К тому же их не делает машина.

– Всё подчиняется определенным законам, хотя многие из них не очень хорошо известны, – ответил он, – и единственная причина, по которой затмения не предсказываются машиной, заключается в том, что они так редки, что было бы неэкономично заставлять робота выполнять эту работу. Что касается механических вычислений, то ты, конечно, прекрасно знаком с арифмометрами и другими видами механических калькуляторов. Еще тогда, когда ты учился в колледже, была известна и широко использовалась гораздо более сложная машина, чем предсказатель затмений. Я имею в виду анализатор гармоник.

– Это совершенно другое, – возразил я. – Анализатор гармоник ничего не предсказывает, он просто берет сложную кривую и разбивает ее на множество простых гармонических кривых, которые, объединяясь, образуют исходную кривую, загруженную в него.

– И все же это робот, работающий на принципах, противоположных принципам предиктографа Джернингема, – ответил он. – Ты, конечно, понимаешь, что, когда есть возможность создать машину, способную анализировать или разбивать на составные части сложную кривую, должно быть, и на самом деле так и есть, легко сконструировать машину, обращающую процесс вспять и берущую несколько простых кривых и объединяющую их в одну сложную кривую. Такую машину сконструировал Джернингем. Именно на этом принципе построен прибор для предсказания приливов в гидрографическом управлении Вашингтона.

– Что это за машина? – спросил я.

– Это робот, точно и достоверно предсказывающий приливы и отливы в любую дату в любом порту мира на двадцать лет вперед, – ответил он. – На самом деле это относительно простая задача. Существует лишь несколько переменных, влияющих на приливные движения, и законы их изменения хорошо известны. Джернингему было очень легко создать машину, берущую кривые, отражающие скорость изменения этих переменных, и объединяющую их в кривую, показывающую время и высоту прилива в любом порту, о котором ей были бы предоставлены данные. В этой машине нет ничего загадочного, она используется ежедневно.

– Для меня это новость, – сказал я.

– Машина такого типа была первой и самой простой из машин, сконструированных им, – продолжил Уоллес. – Его следующий проект был основан на несколько ином механическом принципе и чем-то напоминал тот, о котором недавно объявил Массачусетский Технологический Институт. Ты, вероятно, читал об этом, газеты пестрели заметками на эту тему.

– Я кое-что читал про это, но не могу утверждать, что всё понял, – ответил я.

– Это великолепная механическая работа, – сказал он, – и её принцип несложно понять. Устройство состоит из нескольких электродвигателей с регулируемой частотой вращения, скорость которых регулируется прикрепленными к ним рычагами, заканчивающимися стрелками. При перемещении указателя, прикрепленного к рычагу управления двигателем, вдоль кривой, построенной на шкале, скорость вращения двигателя изменяется в соответствии со значением ординат кривой. Если у вас есть оператор для каждой кривой, которую вы используете, каждый оператор может изменять частоту вращения одного из двигателей в соответствии с ординатами кривой перед ним. Таким образом, у вас будет несколько двигателей, каждый из которых работает со скоростью, пропорциональной значению ординат различных кривых. Необходимо синхронизировать движения операторов таким образом, чтобы значение абсциссы каждой кривой было одинаковым в любой момент времени. Ты понял?

– Это кажется достаточно простым, – признал я.

– Каждый из этих двигателей по-своему воздействует на центральную стрелку, смещающуюся туда или сюда в зависимости от суммарной скорости всех отдельных двигателей и перемещающуюся по листу бумаги с той же скоростью по оси абсцисс, что и на основных кривых. Эта стрелка строит кривую, являющуюся результирующей первичных кривых. То, что я описал, – это простейшая операция машины, заключающаяся в сложении серии одновременных кривых. Путем внесения небольших изменений одна или несколько кривых могут быть вычтены, в то время как другие добавлены, или, путем дополнительных усложнений, одна из кривых может быть преобразована в умножение или деление других кривых, которые, в свою очередь, могут складываться, вычитаться, умножаться или делиться друг на друга в зависимости от того, как настроен робот. Я ясно выражаюсь?