После автоматной очереди в живот вообще не живут. Тем более бегают и не прыгают. Но вот на полу кровь, правда почему-то желтоватая. И кусочки мяса и ткани одежды, заросшие желтой плесенью. Она сама покрыта чем-то желтоватым, а видимость в камере не самая лучшая из-за тумана. И голос! Точно, голос!

Осмотревшись, турианка поняла, что никого вокруг нет. Ничто не движется. Она прижалась к решетке, пытаясь выглянуть. Но там тоже никого. И наказания за контакт с решеткой тоже не последовало, а должно было. Странно.

— Кто здесь?

Голос громыхнул в голове, как выстрел артиллерии, заставив пошатнуться.

— Я? Я памятник всем вашим грехам. Я есть прошлое и будущее. Ты — раб, лишенный всего, но не утративший огонь. Ты приняла предложение крогана и питалась другими разумными. Запертый в клетке зверь, нужно лишь открыть дверь…

Турианка рыкнула:

— Нет! Я не сделала этого! Замолчи! Это ложь!

Но голос в голове не умолк.

— Ты сделала это. Ты стала зверем у них на поводке. И когда стала не нужна, они пристрелили тебя, как зверя. Ты более им не нужна. Никому не нужна…

Раздраженно турианка оглянулась, осматривая через дымку и алое аварийное освещение комнату.

— Я не сделала этого! Я жива! Ты лжешь! — биотика легко откликнулась, — покажись, и я покажу тебе, насколько мертва.

На это раздался лишь гулкий смех, словно дребезжание металла. И с той стороны к решетке подошло существо. Очень толстое, нет, раздувшееся. И мертвое, боз головы не живут. Но этот конкретный ходит. Он был батарианцем, но сейчас броня изрешечена пулями, голова отстрелена. И только характерные изгибы тела и модель брони выдают, кем он был при жизни. От готовы осталась только пара челюстей и шевелящийся язык, всё что выше, оторвало. Из груди торчат длинные усики с алыми нитями. Существо держало в руке автомат и двигалось несколько неуклюже. Оно со скрежетом открыло клетку и зашло в камеру, остановившись и повернувшись к турианке.

— Ты мертва. И этого не изменить. Ты не можешь более жить, не сможешь любить. Клетка забрала всё, но я предлагаю иное. Прими предложенье моё, цепи прошлые оборви, слово моё таково. Каково решенье твоё?

Но она не верила. Биотическая вспышка впечатала безголового батарианца в стену, но тот с хрипом встал.

— Смерть не настигнет его, ибо мертв он уже, как и ты. Смотреть предлагаю тебе и выводы сделать самой. Лишь слово скажи.

Последующей атаки не последовало. Очевидно, ей предлагают свободу. Но…

— А остальные? Батарианцы, рабы?

— Живых здесь более нет. Лишь тьма и мертвые вечный покой сторожат. Хочешь узреть, как в тишине зала хозяева вечность лежат?

Турианка еще раз осмотрела собственную перемолотую грудь. Раны очевидно смертельные. Но она жива. Вновь посмотрела на слегка покачивающуюся фигуру, остановившуюся с этой стороны решетки и пассивно стоящую напротив. Тут она заметила бывшего, а теперь такого же слегка раздутого однорукого саларианца, стоящего у тюремной консоли.

— Хорошо, открой дверь из блока. Я хочу посмотреть, что там снаружи.

— И было сказано сие. Единая с клеткой да мир обретет.

Решетка отъехала в сторону и турианка сделала шаг наружу, из клетки. На свободу. Сейчас она может отметить следы боя, произошедшего здесь недавно. И то, что бывший саларианец, словно лишившись управления, потерял интерес к консоли и безвольно смотрит вперед. Бывший батар же неспешно, неровно, побрел к выходу. Не задавая более вопросов турианка пошла за ним, осматривая себя и отмечая следы. Ранее серо-синяя кожа стала желтоватой, как и следы крови.

На стенах следы от пуль, но ни одного тела. Точнее тела обнаружились сваленные кучей в одной из камер. По помещениям в красной аварийной подсветке бродят существа. Такие же измененные бывшие жители, игнорирующие туман, иногда тихо ворчащие что-то под нос. Они бродили по помещениям, работали с консолями, собирали тела. Нашелся даже сварщик, с командой таких же измененных ремонтировавший бронетранспортер в ангаре. И ни один из них не обратил внимания на турианку, словно её и не было. Хотя она, по сравнению с остальными, выглядела весьма живой. Если на грудь не смотреть.

Следов боя так же было много. Очевидно, батарианцы пытались задержать противника и есть следы выстрелов, взрывов гранат. Снаружи слышны всё более громкие и настойчивые звуки боя.

— Да что там происходит то? — раздраженно спросила сама у себя Селиния.

Нет, понятно, что происходит. Но кто это, откуда они взялись и почему всё вот так? Она не испытывала ни малейшего сочувствия к защитникам этого места, что не удивительно, учитывая прошлое. Но, что странно, отвращения к искаженным телам она тоже не испытывала, что создавало некоторый диссонанс. Только некоторое любопытство и злорадство. Наконец, батары получили по заслугам. От удовлетворения она даже провела пальцами по сидящему на столе живому мешку с кучей щупалец. Тот обернулся к ней и прошуршал что-то своё.