Якоб провел языком по кисло-соленой крови во рту (зубы расшатаны от удара щитом) и плюнул за борт. Плевок не долетел, шлепнувшись о поручень.

— Угу, — буркнул он.

— Признаю, творения моей матери не самые умелые воины. — Констанс грациозно переступал через рыбьи трупы и тела матросов. Он был грузен: алый мундир туго обтягивал пуговицы, позолоченный воротник врезался в двойной подбородок. Но двигался легко, на цыпочках, как танцмейстер. — Она рассматривала их как теоретический эксперимент. Ее завораживали души. Где они обитают. Как высвободить. Что происходит после...

— Она никогда не планировала военное применение, — Констанс остановился у существа с кораллом, торчащим из головы, лежавшего в луже крови. — Это была идея Марциана. — Он понизил голос, изображая угрюмую гримасу и слабо потрясая кулаком: — «Переделать ублюдков! Грозные полузвери-воины! Создать непобедимый легион! Отвоевать Святую Землю и показать эльфам настоящий ужас!» — Он вздохнул, присев рядом с уродцем. — Брат все хотел превратить в оружие. С детства. Он бы и горох на тарелке в легион собрал, клянусь!

Он грустно поправил мундир кораллового человека, где на плече была вышита дырка для растущего отростка.

— Я пытался привить им гордость. Немного статуса. — Герцог похлопал по блестящим пуговицам, точь-в-точь как на своем камзоле. — То, что карфагеняне называли честью легиона!

Якоб с хрипом вдохнул, с хрипом выдохнул. За годы он наслушался маниакальных речей. Но если это дает передышку, то пусть болтает.

— Угу, — буркнул он.

— Ну... Работа продолжается. — Констанс встал, окидывая взглядом трупы. — Признаю, вы впечатляюще справились. Это... — Он шевельнул пальцем с массивным перстнем, считая тела. — Семь? Нет — восемь! Недооценил вас. Вон еще двое.

Одного из тех двоих прикончил рулевой перед смертью, второго — Вигга. Но Якоб не видел смысла уточнять. Парой трупов больше, парой меньше. Его «счет мясника» за годы не изменился.

— Угу, — буркнул он.

— Итак. — Констанс обнажил меч с инкрустированной рукоятью. — Дуэль насмерть? — Герцог развел руки, меч лениво свисал из пухлой ладони. — На палубе тонущего корабля, который еще и горит? Немного театрально, но драмы не отнять.

Драма мало трогала Якоба. Он видел пожары и крушения, а фраза «насмерть» давно потеряла остроту.

— Угу, — буркнул он.

Констанс выглядел слегка разочарованным. — Я надеялся на остроумный диалог в процессе.

— После стольких драк... — Якоб махнул на трупы. — Шутки повторяются.

— Печально, что шутки кончаются раньше врагов. — Констанс подтянул штанины обтягивающих брюк и присел в стойку, меч был направлен точно в цель. — Предупреждаю... Боюсь, это плохо кончится.

— Если ждать достаточно... — Якоб оттолкнулся от поручня. — Все плохо кончается.

Люди часто спешили с выводами о Санни. Плевали, называли врагом Бога или пытались отрезать ей уши. Не самое приятное. Поэтому она старалась быть вежливой и не судить по внешности.

Но этого крабочеловека красавцем не назвал бы никто.

От пояса вниз он казался почти обычным, даже штаны и ремень с медной пряжкой имелись. Но все портилось на уровне ребер. Его камзол, похожий на цирковой, был разорван острыми краями панциря, покрытого ракушками. Одна рука с пальцами и огромным клешнеобразным большим пальцем. Другая серповидная клешня, которой он ловко цеплялся за снасти. Голова бесформенный комок с дрожащими ротовыми отростками: один глаз почти человеческий, другой на стебельке. Все вместе смотрелось ужасно. Особенно когда Санни, невидимая, висела в сантиметрах от него на другой стороне вант.

О. У него из живота торчали мохнатые ножки. Слово «гениталии» она использовать не хотела, но как еще их назвать? Они извивались, заставляя Санни зажмуриться, пока он пролезал мимо. Капнул ли он на нее? Попала ли на нее крабья слизь?

Крабья слизь была почти так же мерзка, как и «гениталии».

Даже задержав дыхание, она уловила его запах — смесь морской гнили и рыбного рынка в знойный вечер. Он наступил босой ногой с обрывком водорослей на ее руку, но Санни стиснула зубы. Он не заметил, как она перебралась на его сторону вант. Не заметил, как поднялась сзади. Не заметил, как она вытащила кинжал у него из-за пояса. Он целился в Алекс, бормотавшую впереди: «О боже, о боже...»

Санни замедлилась.

Спаситель, конечно, был против убийств, а священники твердили, что это худший грех. Но когда она сама читала Писание, Бог на каждой странице кого-нибудь «смазывал». Мертвые люди — трагедия, мертвые эльфы — повод для шутки. Нет пути в рай короче, чем через гору эльфийских черепов. Будь хоть последним подлецом, но сходи в крестовый поход и ты герой, чистый как ромашка.

Алекс оглянулась, глаза дикие сквозь волосы. До ее пяток и огромной клешни оставался шаг.