— Проходи, Василий, — сказала Клавдия Ивановна. — Присаживайся.

Я прошёл к столу директрисы, уселся на приставленный к нему стул для посетителей кабинета. Директриса поставила лейку на полку, вытерла руки о невзрачное выцветшее сине-зелёное полотенце. Пока она шла к столу, бросила привычный взгляд в настенное зеркало. Я наблюдал за тем, как Клавдия Иванова прошла мимо окна, за которым уже почти рассвело. Директриса чуть отодвинула по ходу от края стола большой дырокол — переместила его к стопке папок с грязно-белыми завязками. Замерла около своего массивного стула, посмотрела на меня сверху вниз. Задержала взгляд на моём лице, будто бы на пару секунд задумалась.

— Чаю не хочешь, Василий? — спросила она.

Я покачал головой, ответил:

— Нет, спасибо.

Клавдия Ивановна кивнула, уселась за стол напротив меня, положила на столешницу руки. Я не заметил на её тонких узловатых пальцах ни единого чернильного пятна. Хотя перед ней сейчас лежал наполовину исписанный лист бумаги и обычная советская авторучка с крохотным шариком на кончике пера.

— Честно признаюсь, Василий, ты меня удивил, — сказала директриса.

Она посмотрела мне в глаза — спокойно, внимательно.

Сообщила:

— Я внимательно ознакомилась с твоим личным делом, когда только ты к нам пришёл. Не пришла от него в восторг. И это ещё мягко сказано. Я понаблюдала за тобой со стороны. Поначалу пришла к выводу, что ты доставишь нам немало проблем. Поговорила с учителями. Она по большей части подтвердили мои опасения. Но теперь я вижу, что мы ошибались. Должно быть, в прошлой школе тебе приходилось нелегко. По известным причинам. Поэтому и у нас поначалу тебе было неуютно.

Клавдия Ивановна покачала головой.

— Рада, что ты быстро освоился, — сказала она. — Вижу, что моё первое впечатление о тебе было ошибочным. Я редко ошибаюсь в оценке учеников. Но в твоём случае я допустила промашку. Признаю это. Василий, твои учителя в один голос твердят, что ты избавился от первоначальной скованности и нелюдимости. Говорят: ты демонстрируешь успехи в учёбе. Я вижу, что и в общественной жизни школы ты тоже не отсиживаешься в стороне. Даже проявляешь себя по комсомольской линии. Молодец.

Директриса одобрительно кивнула.

— Продолжай в том же духе, Василий. Тогда в жизни ты достигнешь значительных успехов. Которыми будет гордиться и наша школа. Вне зависимости от того, по какому пути ты пойдёшь. Знаю, что ты за свою недолгую жизнь уже пережил значительные взлёты и падения. Скажу так: любые события награждают тебя ценным жизненным опытом. Этот опыт поможет избежать повторных неприятностей в будущем. Главное — не расслабляйся и твёрдо следуй к своей цели. Но не забывай об осторожности.

— Не забуду, Клавдия Ивановна, — ответил я.

Директриса улыбнулась — мне почудилась лёгкая грусть в её взгляде.

Клавдия Ивановна снова заглянула мне в глаза и спросила:

— Василий, ты умеешь хранить секреты?

Я выпрямил спину — стул подо мной заскрипел.

— Разумеется, Клавдия Ивановна.

— Тогда я тебе кое-что расскажу.

Директриса бросила взгляд на дверь, но тут же посмотрела на моё лицо.

— У меня есть… кое-какие планы, — сказала она. — Пока называю их мечтой. Я надеюсь, что однажды обустрою в школе небольшой музей, посвящённый нашим бывшим ученикам. Как ты понимаешь, во время Великой Отечественной войны многие ученики нашей школы показали себя настоящими героями. Многих из них наградили орденами и медалями. Но проявили себя наши ученики не только в войну. Они совершали подвиги и во время мирной жизни. Пока я собираю экспонаты и информацию для школьного музея.

Клавдия Ивановна взяла лежавшую поверх папок газету и положила её передо мной.

Я опустил взгляд, прочёл название газеты: «Комсомольская правда».

— Местную газету, где была статья о твоём смелом поступке, — сказала директриса, — я уже приобщила к прочим экспонатам из нашей музейной коллекции. Но «Комсомольская правда», согласись, это уже гораздо более весомый экспонат. Это первый случай на моей памяти, когда о нашей школе упомянули в центральной газете страны. Весомее было бы только сообщение в «Правде» или в «Известиях». Но и статья в газете «Комсомольская правда» — это для нас очень значимое событие.

Клавдия Ивановна придвинула газету ко мне и заявила:

— Василий, я хочу, чтобы в нашем школьном музее эта газета хранилась украшенная твой подписью. Для потомков, так сказать.

— Почему, моей? — удивился я.

— А чьей же ещё?

Директриса развернула на столе газету, перевернула страницу.

— Ничего себе! — сказал я.

Потому что увидел в газете свою фотографию: то самое фото, которое примерно неделю назад напечатали в кировозаводской газете «Комсомолец». Вот только здесь она была в два раза больше. Мой фотопортрет красовался в газете в одиночестве (без изображения пятиклассника Коли Осинкина). Я нашёл взглядом название: «Комсомолец-герой». Пробежался глазами по первому абзацу статьи. «В каждом поколении комсомольцев есть свои герои…» Увидел я и имя автора текста: Анастасия Рева.