Я отметил, что впервые видел на лице Геннадия Тюляева смущение. Невольно почувствовал себя Иришкиным отцом, у которого попросили руку дочери. Сообразил, что в прошлой жизни я в подобной роли не побывал. Дочерей у меня тогда не было, а внуками я так и не обзавёлся. Генка пристально посмотрел мне в лицо: дожидался моего ответа. Я не сдержал улыбку — Генкины усы нервно дёрнулись. Повеселил меня не Генкин вопрос — я представил выражение Иришкиного лица после того, когда я передам Лукиной просьбу Тюляева. Я невольно задумался о том, поговорю ли сегодня с Иришкой на тему похода в кафе «Юностсь». Не сомневался: после подобного разговора моя двоюродная сестра полночи не уснёт.

— Так что? — спросил Тюляев. — Она согласится?

Я пожал плечами.

Ответил:

— Понятия не имею. Это у неё нужно спросить. Поинтересуюсь, если ты хочешь.

— Хочу, — сказал Генка.

Он скрестил на груди руки.

— Только сестра мне сразу задаст вопрос…

Я не договорил — выдержал паузу.

Генка поддался на мою уловку.

— Какой вопрос? — спросил он.

— А как же Клубничкина? Вся школа знает, что вы с Черепановым из-за неё конфликтовали. И вдруг такой неожиданный поворот. Как бы Иришка не заподозрила подвох. Я бы на месте сестры его точно заподозрил.

Генка покачал головой.

— Никакого подвоха, — сказал он. — В позапрошлое воскресенье мы с твоей сестрой пообщались. Как оказалось, она интересная девчонка. К тому же, она симпатичная. Я бы сам к ней подошёл. Но решил, что сперва проясню этот вопрос у тебя. Во избежание недопонимания, так сказать. Потому что мне бы твой интерес к моей сестре тоже показался бы подозрительным.

Тюляев стрельнул взглядом в сторону висевших на стене фотографий.

Я взглянул на фото в рамке и спросил:

— Это твои сёстры?

Геннадий улыбнулся.

— Да. Вера и Люба. Они пять лет назад окончили нашу школу. Уступили мне эту комнату.

Тюляев развёл руками.

— Раньше я в гостиной на раскладушке спал. Теперь живу здесь один, как король.

— Пять лет назад?

Я отыскал взглядом на стене фото с молодым безусым Юрием Михайловичем, указал на неё рукой.

— В сороковом году твоим сёстрам уже года по три было. Или на фото опечатка? Оно не сорокового года?

— Сорокового, — сказал Гена. — Но на этой фотографии другие мои сёстры. Оля и Оксана. Я их никогда не видел. Они умерли до моего рождения: вместе с папиной первой женой во время войны. Не пережили блокаду. У моей мамы тоже когда-то другой муж был, военный лётчик. Он тоже погиб. Мама говорила, что Вера и Люба на него похожи.

Тюляев пожал плечами.

— А с Клубничкиной у меня всё кончено, — заявил Генка.

Он качнул головой, сказал:

— Всё. Больше я не смотрю в её сторону. Пусть твой Черепанов хоть женится на ней. Если он сумасшедший.

Тюляев скривил усы.

— Вчера на репетиции я понял, что ты, Пиняев, был прав. Ни к чему хорошему Светкины интриги не приведут. Она полощет мозги всем подряд. Если хочешь знать, Ермолаевы мне сегодня предложили подкараулить тебя на улице.

Геннадий усмехнулся и добавил:

— Вот я и подумал, что так и до ножа в живот недалеко.

Тюляев покачал головой.

— Светка заигралась в актрису, — сказал он. — Я в её аферах больше не участвую. Ты правильно тогда сказал: в тюрьме она меня не навестит. Да и сам я за решётку не рвусь.

Генка вздохнул и сообщил:

— Я сегодня поругался из-за неё с Ермолаевыми. С Серёгой и Сенькой. Доказывал им, что бить тебя втроём — не самая удачная идея. Ты не поверишь: парни заявили, что я тебя испугался.

Стоявший на тумбе будильник громко щёлкнул, но не зазвенел.

Я и Генка скрестили на нём взгляды.

— Ладно, — сказал Тюляев. — Если хочешь, пойдём в кафе толпой. Как в прошлый раз. Только Светку Клубничкину не позовём, разумеется. Убедишься, что я не задумал никакую подлость.

Тюляев посмотрел мне в лицо.

Я кивнул и ответил:

— Такой вариант мне нравится. В кафе мы пойдём. В воскресенье, все вместе.

Добавил:

— Там с Иришкой и поговоришь. Сам. О чём захочешь.

Вечером я всё же пересказал Иришке свой разговор с Тюляевым.

Лукина недоверчиво переспросила:

— Он хотел пойти в кафе со мной? Вдвоём?

Мне показалось, что Иришка сейчас взвизгнет от восторга.

Но Лукина то ли сдержала порыв, то ли всё же усомнилась в правдивости моих слов.

— Так он сказал. Но потом мы решили, что пойдём в «Юность» все вместе. Как в позапрошлое воскресенье.

Иришка уселась на кровать, словно ощутила слабость в ногах.

Она запрокинула голову, посмотрела мне в лицо и спросила:

— Вася, что это значит? Я ему нравлюсь?