В домике было тепло и уютно. Нас у порога встретил Арчи.

– С Новым годом, Арчи! – погладила красавца по холке, заглядывая в его почти человеческие глаза.

Готова была с кем угодно поспорить, что пёс мне улыбался. Фрол достал из кармана собачье лакомство и протянул другу.

– Умница, Арчи! Дружище, иди на место, – показал на застеленную возле печки циновку.

Я не знала раздеваться, или у порога подождать, пока он соберёт фейерверки.

– Здесь жарко, – Фрол подошёл ко мне, и сам расстегнул пуговицы шубы. Снял её с моих плеч и повесил на вешалку. Туда же отправилась его дублёнка и пиджак.

Наконец, он остался в рубашке...

Пока Фрол зажигал свечи, я пялилась на него, словно школьница.

Смолистый запах хвои, исходящий от стоящих в банке сосновых веток, создавал Новогоднюю атмосферу в этом аскетичном пространстве. Тикали настенные часы. Чугунная печь дышала жаром, создавая уют.

Расставив свечи, Фрол погасил свет и включил через колонку музыку с телефона.

– Потанцуем? – заглянул мне в глаза, подходя ближе.

Сердце заколотилось в груди, словно пойманная птица. Музыка заполнила собой всё пространство, но я слышала только стук собственной крови в висках.

Его рука легла мне на талию, и я снова поплыла, пьянея от его близости и пронизывающего взгляда.

– Майя, ты невероятная, – прошептал, большим пальцем нежно касаясь моей щеки. От его прикосновения по коже разбежались мурашки, заставляя сердце биться чаще. – Я теряю голову, когда ты рядом. – опалил он меня своим дыханием.

Я прикрыла глаза, стараясь впитать каждое мгновение, каждое его движение.

Его слова пленили. Хотелось сказать ему, что я чувствую то же самое с ним рядом, но почему-то молчала.

Хотелось тоже коснуться его лица. Подняла руку и провела по щетине на скуле. Какая-то нежность, доселе неведомая, накрыла меня с головой. Желание быть рядом с ним, чувствовать его тепло, стало почти невыносимым.

Фрол притянул меня к себе, и наши губы встретились в робком, нежном поцелуе, словно это происходило впервые. Но с каждой секундой он становился всё глубже и страстнее. Я отвечала на него, отдаваясь во власть чувств.

Казалось, наши души сплелись в единое целое, растворившись в этом поцелуе.

Тело охватила дрожь, колени предательски подгибались. Я обнимала крепче, ища опору.

В комнате стало жарко не только от печки. Жар разливался по венам, обжигая каждую клеточку тела. И я знала, что сопротивляться этому теплу больше не хочу.

Фрол прижимал к себе. Я ощутила, как бешено бьётся его сердце, похожее на птицу, стремящуюся вырваться на свободу. Его губы коснулись моего виска, оставляя там жаркий след, затем спустились к шее, вызывая волну мурашек. Я запрокинула голову, открывая ему больше простора для ласк.

– Фрол…

– Майя… – прошептал, щекоча волосками бороды впадинку возле ключицы, и снова приник к губам.

Его руки скользили по моей спине, страстно лаская. Мои пальцы судорожно вцепились в его волосы. Я чувствовала его силу, его волнение, его горячее дыхание. Воздух вокруг словно наэлектризовался, искрясь от переполняющего нас напряжения.

Поцелуй прервался, когда мы оба задохнулись от нехватки воздуха. Фрол смотрел на меня с такой нежностью, с таким обожанием, что в груди защемило от переполнявших меня чувств.

– Я хочу тебя, Майя, – проговорил хрипло. – Больше всего на свете…

Вместо ответа я лишь кивнула, не в силах произнести ни слова.

Он подхватил меня на руки, словно я не имела веса, и понёс в спальню. Сквозь приспущенные ресницы я следила за отсветами пламени на потолке и старалась не думать о том, что мы знакомы с ним всего два дня…

“Ну и пусть! – послала подальше свой контроль. – Хочу быть с ним. Остальное неважно…”

Томная композиция сопровождала, играя на моих скрытых внизу живота чувственных струнах.

В спальне царил полумрак, но свет уличных фонарей, проникающий в окно, позволял хорошо видеть незатейливую обстановку. Фрол опустил меня на довольно широкую кровать, и я почувствовала под собой мягкое тепло пушистого пледа.

Он не отстранился, оставаясь нависшим надо мной. Он словно давал мне ещё немного времени понять, готова ли я идти дальше.

Но я уже себе не принадлежала. Каждая клеточка моего тела пронзительно желала его прикосновений.