— Я готова на все. Все приму с благодарностью, лишь бы жил мой ребенок…

— Но страдания ждут не только тебя, будет страдать и твой сын. Хочешь я покажу тебе все, что его ожидает, — неужели и тогда ты будешь упорствовать в своей слепоте?

— Да, хочу! Покажи все, все. Но я и тогда буду молить Бога о жизни моего сына. Да будет воля МОЯ…

И Ангел поплыл передо мной, паря в воздухе. Я шла сама не знаю куда. Я проходила длинный ряд комнат, отделенных друг от друга не дверями, а толстыми темными завесами. Перед каждой завесой Ангел останавливался и спрашивал меня:

— Ты упорствуешь, ты хочешь видеть, что будет дальше?

— Да, — отвечала я. И тогда Ангел отодвигал завесу и мы входили в следующую комнату.

В первой комнате, куда я вошла, я увидела моего Коничку в кроватке, но он уже не умирал, а тихо спал, румяный и здоровый. Я протянула к нему руки, хотела броситься к нему, но Ангел властно простер свою руку и позвал меня с собой.

Во второй комнате я увидела моего мальчика отроком. Он сидел за столом, учился, читал что-то и, увлеченный книгой, даже не поднял на меня глаза.

В третьей комнате, куда мы пришли очень быстро, я увидела его юношей, в военном мундире. Он шел по городу, который мне был неизвестен и казался чужестранным. Коня мелькнул мимо и даже не остановился ни на минуту, он не видел своей матери…»

Историческая справка. Кондратий Федорович Рылеев (1795–1826) получил образование в Первом кадетском корпусе, откуда был выпущен в 1814 г. прапорщиком в кавалерию и направлен в действующую армию. Участвуя в заграничном походе, побывал в Швейцарии, Франции, Германии, Польше. В 1815–1818 гг. служил в России, вышел в отставку в чине подпоручика. В начале 1819-го с молодой женой поселился в Петербурге. Стал публиковать первые стихотворения, посвященные войне 1812 г. Дружил с Пушкиным, Грибоедовым, высоко ценившими его поэзию.

Ангел же вел мать дальше: «В четвертой комнате я увидела его совсем взрослым, в гражданском платье. Он был чем-то занят, мне показалось, что он был на службе. Мы вошли в пятую комнату, в ней было много народу, совсем незнакомые мне люди о чем-то говорили, спорили, было шумно. Но вот поднялся мой сын, и как только заговорил, все замолчали. Слушали его с большим вниманием, я бы сказала, с восторгом. Я слышала его голос, он говорил громко и отчетливо, но я не понимала ни одного слова.

А Ангел подводил меня к следующей завесе, и, когда он обратил свое лицо ко мне, я ужаснулась грозной силе его.

— Сейчас ты увидишь ужасное, — сказал он сурово. — Одумайся, пока не поздно. Если ты зайдешь за эту завесу, все предначертанное свершится. Но если смиришься — вот, я поведу крылом, и свеча угаснет, с ней угаснет и жизнь твоего ребенка, и он избавлен будет от мук и покинет землю, не зная зла. Хочешь ли ты видеть то, что сокрыто за этой завесой?

— Бог милосерден, сказал ты. Он пощадит нас. Хочу. Веди меня. Да будет воля МОЯ! — отвечала я и пошла вперед.

Собрание тайного общества. Худ. К. Гольштейн

Ангел развернул завесу и я увидела… ВИСЕЛИЦУ. Ужас охватил меня, я вскрикнула и очнулась. Я сидела все так же, склонившись над кроватью Конички.

Рука моя отказывается держать перо, но я должна дописать все. Сын мой, радость моя единственная, сладко спал, повернувшись ко мне личиком, и тихо, спокойно дышал.

Я не смела пошевелиться, боясь разбудить его, и не смела верить своему счастью. А счастье было так велико, что заслоняло собою все страшные мгновения ночного видения. Я только плакала и благодарила Бога. А потом… Потом стало постепенно сбываться все, что показал в ту ночь грозный Ангел».

Историческая справка. Супруги Рылеевы были небогаты, два их небольших поместья в Тульской губернии к 1798 г. Федор Андреевич промотал. Мало того, он бесцеремонно вручил Анастасии Матвеевне дочь Аннушку от своей любовной связи. Она полюбила девочку и до конца дней заботилась о ней, как о родной. В 1800-м брак и вовсе распался. От полной нищеты спасли Рылееву богатые родственники. Подарили небольшое именьице Батово в Петербургской губернии, определили мальчика в Сухопутный шляхетский кадетский корпус, где он провел 13 лет, а Аннушку — в пансион для благородных девиц. Сама Анастасия Матвеевна всю жизнь жила на той грани бедности, которая не переходила в нищету благодаря родственной поддержке. Но для сына она не жалела ничего, никогда не забывая о пророческом откровении.

«Никогда я никому не рассказывала о своем видении, я сама боялась вспоминать о нем. И только один раз дрогнуло мое сердце, когда Коня служил в армии и с войсками нашими, изгонявшими Наполеона, проходил через европейские государства. Он задержался в Дрездене у родственника нашего Михаила Рылеева, бывшего тогда комендантом этого города. Сын мой отличался остроумием и насмешливостью. По молодости своей и нраву, склонному к занятиям юмористическим, он слагал эпиграммы и сатиры на окружающее его общество. Очень скоро на него посыпались жалобы. Михаил Николаевич вызвал его, накричал и велел в 24 часа покинуть город. „Иначе, — сказал он, — я отдам тебя под суд и расстреляю“. Коничка же ответил ему: „Не пугайте, любезный дядюшка, кому быть повешену, того не расстреляют“.