Счастье в 50. Драмы больше нет

Аннотация

– Муза, не занимайся ерундой, – рычит раздраженно муж. – Ты врач. Должна понимать риски поздней беременности.

– Денис, срок большой. Малыш… Понимаешь… Он живой.., – начинаю хлюпать носом.

– Нет. Не обсуждается, – рявкает муж.

Моя случайная беременность в менопаузу обернулась крахом семьи. Муж ушел к молодой. Но…

***

Я не отчаялась. Сохранила малыша. И...Обрела новое счастье…

- Зачем я вам, - шепчу, еле сдерживая слезы.

- Хочу. Решил, - скупо отвечает мужчина.

- Но... Мне пятьдесят. И... Я - беременна, - всхлипываю.

- И хорошо. Дети - счастье. Хочу быть счастливым.

Чужой мужчина прижимает меня к груди.

Слышу четкий и ровный ритм его сердца и понимаю: драмы больше нет!

Пролог Стою у окна. Спиной чувствую волну злости, что исходит от мужа. – Музка, ты какого черта делаешь? Для чего? Для кого? – рычит Денис и бьет по столу кулаком. – Тебе русским языком было сказано. Меня этим не удержишь. Наша семья изжила себя. Ты об этом знаешь. Разговор это был. У меня уже другая жизнь… – Не повторяйся, – говорю как можно спокойнее, хотя внутри кипит от боли и ноет от страха. – Еще две недели назад я была уверена на тысячу процентов, что в нашей семье все хорошо. – Я просто не хотел тебя расстраи… – Не лги хотя бы себе, Денис, – снова перебиваю мужа, но уже оборачиваюсь в его сторону. – Не думал ты обо мне от слова совсем. Просто тебе было удобно, как тому теленку, что двух маток сосет. Мне, кстати, звонила твоя любовница. Просила тебя отпустить. Ты и с ней, Денис, оказался еще тем овном… – Что? Подбирай слова и выражения!!! По-бабски взвизгивает муж, к статусу которого я уже добавляю приставку “экс”. – Да, чего уж обмазывать шоколадом то, что имеет запах дерьма, – произношу с тяжелым выдохом, понимая, что самое главное еще впереди. – Говори быстрее, ради чего ты затеял этот разговор. После моих слов повисает пауза. По выражению лица человека, с которым прожила больше тридцати лет, понимаю: причина серьезная, но озвучить ее “овно” боится. – Муз-за,.. нам надо разделить имущество, – выдыхает Денис, покрываясь пятнами. – Я предлагаю договориться по-человечески… Это чертово слово “по-человечески”, словно заноза, застревает в моей голове. Хорошо, что после разговора с бывшим, у меня не было пациентов. Потому как я не смогла бы в руку взять даже бор, чтобы препарировать зубную ткань или обработать пломбу. Я, вообще, ничего не могла. В машине просидела больше получаса, прежде чем, выехать со стоянки нашей семейной стоматологической клиники. Ехать еду, а сама все время повторяю только одно слово: по-человечески. – Да, Денис Борисович, по-человечески у нас уже не получится, – говорю вслух, чувствуя, как машину начинает заносить. Я вроде и стараюсь затормозить, чтобы выровнять свой купер. Но… Педаль тормоза под ногой проваливается. Авто на скользкой дороге пусть и на небольшом спуске идет юзом. Понимаю, что вылечу в кювет. Но… Все равно кручу рулем. Еще надеюсь, повернув колеса, погасить скорость и хоть немного затормозить. Радует, что в такое позднее время на дороге к нашему коттеджному поселку уже нет плотного потока машин. В принципе, за последние минут десять я ни одной не видела. Лучше бы я об этом не думала… Потому что из-за поворота вылетают два ярких световых луча. Они слепят меня. Мотаю головой. Упускаю драгоценное время. Лечу полубоком прямо на черного монстра, по сравнению с которым мой купер просто божья коровка. В момент удара не думаю ни о ком кроме маленькой жизни, что растет внутри меня… Глава 1 – Муза Анатольевна, рада Вас видеть. Что привело ко мне? – обнимая меня, уточняет светило медицины, профессор и самый крутой врач ультразвуковой диагностики. – Роза Давидовна, это в рамках ежегодного ТО здоровья, – хихикаю, обнимая ее в ответ. – Сижу же на гормонозаместительной терапии. – И как? Какие-то проблемы появились? – приподнимает вопросительно бровь Роза. – Ну, как сказать. Цикл начал немного сбоить. Утомляемость накрывает периодически, – перечисляю симптомы, которые есть у восьмидесяти процентов женщин. – Зима, дорогая моя! Нет солнца - нет жизни, – тут же в унисон мне выдает фразу моя коллега, водя по моему телу ультразвуковым сканером. Лежу молча, слушая показатели и размеры органов, которые Роза диктует медсестре. – Музочка, твои органы прекрасны. Хотела пошутить на что еще годны для… Но… Увы, согласно протоколу в нашем с тобой возрасте точно мимо, – смеется Роза. – Сейчас еще репродуктивную систему гляну. Мельком. За более подробной картиной пойдешь к Елене. Она тебя трансвагинально посмотрит. Так… Стоп…Музочка, а как давно ты плохо себя чувствуешь? Услышав в голосе Давидовны беспокойство, напрягаюсь и замираю. В мозгу только одна мысль: “Только не это! Я недавно такое с мамой пережила…” – Что? Опухоль? – выдыхаю тихо, но сама себя слышу, будто кричу. – Света, воды! И лети за Леной Ивановной. Мигом, – словно генерал приказывает Роза. – И пусть датчик вагинальный возьмет с собой. – Розочка Давидовна, скажите все как есть.., - простанываю, чувствуя, как по моему виску и позвоночнику ползут капли пота. – Вот вода. Пей, – игнорируя мои слова, говорит Роза, протягивая мне бутылку. Я приподнимаюсь в надежде хоть что-то увидеть на экране. Но… Именно в этот момент в кабинет влетает Ленка и словом “лежать”, заставляет меня упасть на кушетку. С сердцем, прыгающим во рту, наблюдаю, как Лена натягивает латексные перчатки на руки и презерватив на ректо-вагинальный датчик. – Раздевайся. Быстро. Брюки. Трусы, – приказывает мне моя институтская подруга, с которой нас развел мой муж Денис. Нет. Я его у Лены не уводила. В тот момент парни меня совсем не интересовали. Я была увлечена медициной и шла к своей мечте. Мне кровь из носу нужно было стать челюстно-лицевым хирургом. Поэтому общалась только с теми парнями, которые были такими же фанатами, как и я. Денис в отличие от меня к профессии относился утилитарно. Она должна была приносить ему хорошие деньги. И на этом все… В институте я считала и дразнила Дениса дельцом от медицины. С момента образования нашей семьи и с годами брака мое мнение трансформировалось. Теперь я, смеясь, называю Дениса Борисовича министерским функционером. Потому как муж уже давно никого не лечит. – Так-так, Карпович, поздравляю тебя. Быть тебе старородящей мамашей, – раздается голос Ленки. – Плодное яйцо одно. Срок шестнадцать недель плюс-минус. Точнее скажет ХГЧ. От слов Ленки мне становится жарко и душно. Ощущаю головокружение. Голоса Розы, Лены и медсестры слышу будто сквозь вату. Замечаю, как картинка кабинета медленно распадается на пиксели. Они превращаются в черных птиц. Кружась, собираются в воронку и утаскивают меня в нее. – Муза! Муза! Вдыхай. Ну, же… Конечно, нашатырь он такой. Не французские духи, однако. Открой глаза… Чувствуя похлопывания по щекам и ощущая противный запах в носу, растягиваю веки в стороны. Но… Все равно все вижу и слышу будто через толщу воды. При этом меня так знобит, словно я умерла и лежу в холодильнике морга. – Свет, одеяло давай, - различаю голос Розы. – И чай крепкий сделай. – Муз, ты как? – поглаживая мою руку, интересуется Ленка. – Я тебе укол поставила. Сейчас легче станет. Ну, вы с Карповичем еще те стрелки. В пятьдесят - это, конечно, еще тот треш. Но… Чего только в жизни не случается. Вот папка-то обрадуется... В словах Ленки проскальзывает саркастичная язвительность, причину которой я узнаю позже… Глава 2 – Музочка, такие ситуации не редкость. На фоне приема гормонозаместительной терапии случится может всякое. Ну, или ты просто могла таблетки принимать в разное время. Или пропустить прием одной. Тоном психиатра объясняет мне мой гинеколог, профессор, заведующая кафедры гинекологии. – Результат ХГЧ подтверждает данные узи. Шестнадцать недель. Плюс-минус. Плод прекрасный. Сердечко бьется четко. Ритм девчачий. Судя по родителям будет шикарной красоткой… Мира Августовна гладит меня по руке и улыбается искренне, как счастливый человек. Я бы тоже вместе с ней порадовалась. Но… Если бы мне было хотя бы на пять лет меньше. – Мирочка Августовна, вы помните сколько мне лет? – Конечно, милая! Мы же на твоем золотом юбилее гуляли в октябре, – удивленно приподнимает бровь и угол губы Гаврилова. – Кстати, как там в вашем доме живется моему лимонному дереву – символу любви, романтики и верности? Ты и Денис для нас, ваших коллег, – образец семейных ценностей… Слышу, что говорит Мира, но не отвечаю. Не до дерева мне сейчас. Ну, вот прямо совсем. Я себя не могу собрать в кучу от известия, которое ментально разнесло меня на мелкие кусочки. Пытаюсь усилием воли выровнять дыхание, но ничего не получается. Вдохи и выдохи рваные, дерганные, задавленные… – Мира Августовна, а если вдруг патология какая? Мне все-таки не двадцать лет… И даже уже не сорок, а на десять больше… Смотрю на профессора, промаргивая глаза, чтобы снова слезы не потекли по щекам. Но… Все мои попытки оказываются напрасными, потому что все равно начинаю плакать. – Господи, ну как так случилось. А если будет патология? Если у плода генетические нарушения… Не сейчас во время беременности, а после… после рождения, вылезут… С тихих всхлипываний перехожу на рев, вытирая лицо мокрым насквозь платком. – А мы с Денисом уже не пионеры от слова совсем. Вдруг генетика даст сбой… Что делать? Как быть? – Ты, Муза, родила двоих прекрасный сыновей. У вас с Денисом должно быть все нормально с генетикой. – Ну а если вдруг? Тут у детишек молодых родителей, проблемы. Что уж говорит о возрастных, – пытаюсь смотреть на Миру, но слезы застилают глаза. – Прекрати сейчас же, – рявкает на меня Мира. – Сколько женщин не может зачать, выносить и родить ребенка. А ты мне тут скулишь и настроение портишь. Пей это… Августовна ставит передо мной стакан и наливает в него из флакона для физраствора мутную жидкость цвета заварки. – Я за рулем, – говорю отодвигая раствор в сторону. – Пей. Это успокоительная настойка. В ней ни капли алкоголя. Да и тебе сейчас ехать самой нельзя, – наставительно произносит Мира, решительно ставя стакан перед моим носом. – Может Денису все же позвонить, пусть приедет за тобой? – Он в командировке. Вернётся только через два дня… Делаю, как велит старшая коллега: пью невозможно горькое пойло и слушаю внушения Августовны. – Ты, Муза, не дури. Тебе Бог дал счастье стать матерью естественным путем. Ты представляешь через что приходится пройти мамочкам, когда они идут на эко? – Мира говорит, тяжело вздыхая. – Ты представляешь этот бесконечный гормональный шторм? Нагрузку на все органы? Прибавку в весе? Неудачные попытки? Нет? И не надо… – Мира Августовна, а если…Ну, вот если вдруг что-то пойдет не так? – снова начинаю подскуливать, как раненная собачонка. – Это не не шутки. Это человек! Это мой ребенок!... Моя кровь и плоть! Могла ли я в тот момент, говоря о себе и малыше, знать, что все так и будет… Глава 3 Домой еду на такси. Уже не плачу. Или слезы иссякли. Или противная настойка все же подействовала. Мира Августовна мне еще и с собой налила, только велела сегодня уже не пить. По дороге в нашу в городскую квартиру, перебираю в памяти, как фотокарточки, воспоминания, связанные с нашими сыновьями. Мальчишки у нас родились с разницей в три года. Сначала – Матвей. После – Тимофей. Проблем ни с одни, ни с другим не было. Здоровье мальчишек и их умственное развитие нас радовали. Болели они крайне редко. На больничном я была всего несколько раз. Если память не изменяет, сыновей одновременно обсыпала ветрянка. Еще с Мотей пришлось сидеть дома, когда он ногу сломал. С Тимкой после аппендицита. Простудными наши парни не болели от слова совсем, потому что Денис занимался профилактикой и закаливанием. С обучением в школе проблем тоже не возникало. Оба учились легко и только на “отлично”. Педагоги на них молились. Рассыпались в благодарности, дважды вручая “золотые медали” к аттестатам с “отличием”. Нам с мужем не пришлось думать, где они будут учиться. В университет поступили оба на бюджет. Закончили в красными дипломами. О сыновьях думаю с удовольствием, потому что люблю их ужасно. Всегда говорю им, что нам с ними повезло. Аисты принесли в нашу семью самых лучших детей. Парни в детстве очень гордились, когда слышали это. Уже будучи взрослыми сыновья начали шутить, что у нас просто капуста оказалась вкусная. При значительном внешнем отличии Матвей и Тимофей утилитарным отношением к жизни и профессии пошли в отца. Для них всегда на первом месте стояла финансовая составляющая. Именно поэтому под влиянием Дениса и по его настоянию оба сына после окончания университета уехали работать заграницу. Своей жизнью Матвей и Тимофей довольны. Пока еще оба свободны. Семьями и детьми не торопятся обзаводиться. О внуках мы с мужем даже и не мечтаем. “А может, и хорошо, что так все случилось. Может, Мира Августовна и права, говоря, что Бог просто так ничего не делает. Может, на самом деле малыш улучшит атмосферу в нашей семье. Освежит эмоции и чувства. Снова сблизит нас с Денисом”, – перестаю посыпать голову пеплом и начинаю думать позитивно о факте беременности. Ведь чего себя обманывать, последние года два мы с Денисом дома встречаемся лишь во время завтрака и ужина и общаемся только на профессиональные темы. Даже спать в одной постели перестали. Ходим к друг другу в гости для исполнения супружеских обязанностей. Да, будет не просто. Все же маленький ребенок - большая ответственность. Еще и бизнес… Ну, ничего. Придется нанять управляющего для нашей семейной стоматологий и салона красоты “Эстетик”. Но… Что может быть дороже ребенка? А если и правда девочка родится? Мы ведь лет через пять после вторых родов очень хотели еще малыша - дочку. Только за делами и заботами время упустили, а потом решили, что уже поздно. Но… Бог дал нам возможность успеть заскочить в последний вагон, чтобы стать еще раз родителями. “Да, надо верить в промысел Божий”, – с улыбкой убеждаю мысленно сама себя, поглаживая животик, в котором уже живет новая жизнь. Хотя… Зная отлично мужа, я на тысячу процентов уверена: Денис, как перестраховщик и прагматик-реалист во всем, не обрадуется новости. Вероятнее всего, меня ждет шторм. Нет даже цунами его негатива. Еще лекция о целесообразности. Приблизительно, малышка, все будет звучать так: – Муза, что за дичь ты творишь! Ты, вообще, понимаешь, что за собой повлечет твое решение. Что за дурацкая самостоятельность. Я просил тебя все согласовывать со мной. Спешка хороша только в ловле блох! Я устал от твоих выкрутасов и инициатив… Пародирую мужа уже дома в ванной комнате, разглядывая свое изрядно полноватое тело в большое зеркало. – Конечно, малышка, как твоя мама могла заметить, что ты уже живешь в ее животике, если он давно оброс абдоминальным жирком… Хмыкаю, поглаживая несколько выпирающее пузцо. – И все же, милая, симптомы были. Это точно… Я последний месяц стала налегать на соленое. Только думала… Да, ни о чем я не думала. Ела без всяких мыслей. И-и-и-и… Как свидетельствуют свежие данные, поправилась почти на два килограмма. Сетую, наблюдая за цифрами в окошечке напольных весов. – Ладно, крошка, ничего страшного. Так в принципе и должно было быть. Чего уже об этом думать. Теперь нам надо подобрать ключик к твоему папке, с которым придется непросто… Спустя несколько дней я пойму, что со словом “непросто” дала маху. Потому как разговор с мужем потрясет меня до глубины души. Но... Это все еще впереди, а сегодня я начинаю радоваться своей пузожительнице. От чувств, что накрывают меня, отправляю Денису сообщение: "Скучаю. Люблю. Твоя Муза". Ответ приходит спустя час: "Устал. Сплю. Все завтра. ЦД". Глава 4 Ой, не зря говорят, что утро вечера мудренее. Если вчера меня било и дергало от свалившейся новости, то проснулась я с совершенно ясной головой и в приподнятом настроении. Ужасно хотелось поделиться радостью с мужем. Но… Все же самый сильный инстинкт - материнский - опередил все остальные желания. От этой мысли начинаю хихикать и, поглаживая живот, весело произношу: – Ну, что, моя кроха, доброе утро! Твоя “яжемать” любит тебя! Спасибо, моя лапуля, что не устраиваешь матери головокружение и не тошнишь её… Мне, конечно, интересно, кого нам принес божий аист. Хотя, это и неважно совсем… Ты, малыш, просто знай, мы тебе очень рады! Папка наш пока еще о тебе не в курсе. Но… Я уверена, что он тоже обрадуется… Сейчас мы ему отправим приятную смс. Приоткрываю веки, беру в руки телефон и набираю Денису сообщение: “Доброе утро, любимый! Ужасно по тебе соскучилась! Жду с нетерпением твоего возвращения. Нежно целую и люблю твоя Муза!” – Ну, вот, малыш, папку мы порадовали утренним приветом. Да-да… Мама про тебя ничего не написала. Но… Ты не обижайся. Успокаиваю кроху, положив на низ живота обе ладони. – Папке нашему нельзя вот так на расстоянии новости сообщать. У него нервишки и сердечко слабенькие… Рассказывая малышу про его отца, я все же поднимаю себя с кровати. Первым делом иду в кухню. Нажимаю на чайнике кнопку с отметкой семьдесят и поворачиваюсь в сторону ванной комнаты. Скинув ночную сорочку, внимательно и даже придирчиво осматриваю в большое зеркало свое тельце. – Да, малышуль, мамка у тебя уже далеко не стройная лань. Годы все же окуклили жирком некогда вполне приличное тело. Да, килограмм десять явно лишние. Сетую, водя руками по бокам и щупая пальцами абдоминальный жир в области живота. – М-д-а… Ну, пока слово “похудеть” мы отложим месяцев на пять. Ой-ой-ой… После твоего рождения его придется еще где-то на год отложить. Но… Это при условии, что у твоей старородящей мамаши будет молоко, – говоря, осматриваю и по всем правилам пальпирую пальцами обе груди. – Конечно, будем на это надеяться. С твоими братьями домашняя молочная кухня не подводила. Только мамка тогда была значительно моложе… Осмотром остаюсь довольна, принимаю душ, привожу себя в порядок, теперь уже внимательно приглядываясь к своему лицу. – Ну, что, мой обожуль, все же в полноте есть свои плюсы… Смеюсь, аккуратно вбивая пальцами крем. – Морщинок фактически нет. Ровность и гладкость кожи еще радует. И все же…И все же… Надо нам свою красоту витаминизировать и побаловать курсом приятных процедур. Заодно и с тетей Юлей тебя познакомлю. Она у нас чудесница-кудесница… Вспомнив о своей любимой подруге, набираю ей сообщение: “Юлён, д.у. Вечером приеду за поболтать и релаксом лица. Целую Музон”. Пока пью свои традиционных два стакана теплой воды, чувствую бурление в животе. – Ну, вот и славно, сладик! Наш с тобой организм начал запуск программ всех жизненноважных отделов… Сообщаю своему маленькому пузожителю и открываю главный экран телефона в надежде, что он блямкнул уведой сообщения Дениса. – Папа наш видно еще отдыхает. А вот… Пчелка - Юлия Владимировна уже нет. Написала, что будет ждать нас с тобой. И это радует. Теперь еще надо подумать, какой полезной едой мы хотим позавтракать. Предлагаю творог с тыквой. Что думаешь? С завтраком и сборами приходится ускориться. Потому как звонит администратор клиники и сообщает, что заболел терапевт. – Эмма Анатольевна, я уже начала раскидывать пациентов по другим терапевтам, – нервно тарахтит в ухо Олечка. – Но… У нас сегодня аншлаг. Запись такая плотная, что даже осмотр не воткнуть. – Поняла. Не критично. Пусть медсестра все подготовит для работы. Сама заменю терапевта. – Музочка Анатольевна, но у вас вторая смена еще, – восклицает сердобольная Оля. – Это слишком большая нагрузка. – Не переживай. Но все же позвони терапевтам, которые на выходном. Вдруг кто и согласиться на подработку. Завершив разговор, вызываю такси и быстро собираюсь. – Ну, что, ребенок, пошли причинять миру добрые дела.., – хихикаю, выходя из квартиры в отличном расположении духа. Глава 5 По дороге в клинику несколько раз проверяю телефон в надежде увидеть сообщение от Дениса. Только увы-увы… Немного печалюсь, но особо не удивляюсь. Потому как мой Карпович даже в юности и во время нашего короткого букетно-конфетного периода не отличался романтизмом и сентиментальностью. У Дениски всегда все должно быть в рамках целесообразности. Он как прагматик все делает, исходя из полезности действия, и оценивает сделанное через полученную пользу. За годы совместной жизни я, в принципе, к этому привыкла. И воспринимаю некоторую эмоциональную сухость мужа спокойно. Иногда даже со смехом подтруниваю над Карповичем, что он женился на мне, только оценив мой IQ и мою полезность в профессиональной сфере. Хотя… На самом деле очень ценю прагматичные качества Дениса. Только благодаря его желанию и стремлению в короткие сроки достичь поставленного результата все у нас и появилось. На фоне других мы очень быстро прошли путь от аренды стоматологического кресла в небольшом кабинете на окраине города до семейной клиники в самом центре столицы. Правда, пахать с утра до вечера, не разгибая спины, как и в молодости больше всего приходится мне. Потому как Денис никогда не отличался терпением, усердием и желанием осваивать новые технологии. Но… Зато он давал мне возможность учиться экспериментальным методам, называя меня своими золотыми ручками. С мыслью о муже добираюсь до клиники и захожу в кабинет директора, который занимаю с момента, как Денис стал государственным служащим и официально отошел от управления нашим бизнесом. Убрав в шкаф шубку, с нежностью смотрю на наш семейный фотоколлаж на моем столе. На всех фотографиям мы с Денисом и сыновьями. Улыбаюсь, вспоминая, как Карпович радовался рождению обоих наших малышей. – Сладик мой, папка наш так любил с самого рождения твоих братьев, что занимался ими даже больше меня. И выбор профессии и направлении их бизнеса – это все его заслуга. Ой, я же тебе не рассказала. Наш старший Матвей занимается инновационными технологиями стоматологического оборудования. Младший Тимофей – разработкой высокотехнологичных методов эстетического протезирования. Мой рассказ прерывает рингтон, установленный на входящий мужа. Звонок принимаю сразу и называю Дениса как в молодости. – Да, любимый! Возникает пауза. Понимаю: муж удивлен, что и подтверждают его следующие слова. – Привет, Муз! Что за неожиданный прилив телячьих нежностей? – не скрывая удивления, интересуется Денис. – В клинике все нормально? – Да, все хорошо. Поводов для волнения нет, – отвечаю, стараясь держать голос ровнее, чтобы не выдать свою радость. – Славно. Ты как приедешь в клинику, найди в моем компьютере файл с оборудованием для нового кабинета. Он красным флажком отмечен. Скинь мне его на почту. – Денис, я уже в кабинете. Сейчас перешлю. – Чего в такую рань? Что-то все же случилось? – Все нормально, милый. Просто терапевт заболел. Вышла подменить. – Хорошо. Правильно… На то ты и хозяйка. Да, вот… – Дорогой, напомни, когда тебя встречать? Командировка вроде сегодня заканчивается? – Да, вот… Об этом и хотел сказать. Я задержусь на пару дней. У руководства появилась мысль по взаимодействию с европейской фирмой, что выпускает операционное оборудование, – спокойно и невозмутимо сообщает Денис. – Под эту марку хочу прозондировать почву и по стоматологическому направлению. – Понятно. Денис, у меня для тебя есть новости… Хорошие… – Окей. Я побежал. Поговорим, как вернусь. У меня много важной информации... Слушая последнюю фразу мужа, я не предположить не могла, какой сюрприз преподнесет мне Денис… Глава 6 – Муза Анатольевна, – из проема приоткрытой двери раздается шепот администратора Ольги. Убираю ногу с педали стоматологической установки. Останавливаю на минуту обработку поверхности зуба. Смотрю на Ольгу с вопросом во взгляде. Сотрудница прекрасно все понимает и тараторит: – Следующего пациента не будет. Я вам заказала обед. Он в столовой. Улыбаясь киваю, что поняла. Пациента прошу меня извинить. Продолжаю работу. – Муза Анатольевна, у Вас золотые руки. Как начал ходить к вам, так забыл про зубную боль, – благодарит меня мужчина, которому мне пришлось провести несколько операций по лифтингу костной ткани и дентальной имплантации. – Голубчик мой, это Вы молодец, что обратились вовремя. Теперь через месяц жду вас на итоговый осмотр. Пока меня как врача результат устраивает. Подойдите на ресепшен. Запишитесь. Не люблю долгих расшаркиваний с пациентами, но многим помимо практической помощи еще нужна и психологическая поддержка. Зная это, всегда стараюсь быть максимально эмпатичной. И в этот раз терпеливо жду, пока мужчина договорит. – Прошу меня извинить. Давайте провожу вас к администратору. А вы мне по дороге про своего песеля расскажете, – найдя выход из ситуации, мягко перебиваю пациента. Мы вместе идем на ресепшн. Говорю Ольге про запись, снимок, оплату и скидку. – Муза Анатольевна, ваш обед остывает, – намеренно громко, произносит сотрудница, смотря строго на пациента. Мужчина, наконец-то, все понимает и прощается со мной. За обедом неожиданно снова возвращаюсь к малышуле. Думая, снова поглаживаю низ живота и мысленно разговариваю со своим пузожителем. От общения с пупсом меня отрывает звонок старшего сына. – Привет, Матюш! Все нормально. Никаких проблем. Ну, да… Папа утром просил отправить список. Нет. Не успела. Умчалась к пациенту. Да… Не моя смена. Врач заболел. Я? А что могло случиться со мной? Мотя, ты о чем?.. Вопросы сына и волнение в его голосе, дергают меня, заставляя думать, что уже все в курсе моей беременности. – Ни о чем конкретно, мам. Чего всполошилась? Просто ты никогда не страдала раньше забывчивостью. А тут раз…И список оборудования не отправила, – поясняет примирительно сын. – Стоп…стоп…стоп! – резко перебиваю и мягко осаживаю сына. – Милый, не наговаривай на маму свою. Я ранее сказала, что убежала к пациенту. Ты же знаешь главный принцип работы нашей клиники: первым делом пациент. – Мам, извини, не хотел тебя обидеть. Просто отец сказал, что ты сегодня странно себя ведешь. Ну, я и подумал, что у тебя что-то случилось. Вывод сделал на основании вчерашнего разговора. Ты же вечером на узи ездила. Да, и я волнуюсь, потому что очень люблю тебя… – Спасибо, сыночек. Все нормально. Нет даже отлично. Не переживай и отпусти свою мнительность… Смеюсь, мысленно чертыхаясь на свою рассеянность. Потому как, зная мнительность и тревожность Матвея, еще утром надо было ему сообщить, что у меня все хорошо. Обозвав себя мысленно “шляпой”, продолжаю разговаривать с сыном: – Мотюш, у меня сейчас “окно”. Уже иду в кабинет. Минут через пять все отправлю. Раз мне звонишь ты, значит, список кинуть на твою почту? Хорошо. Поняла. Но… Отцу тоже продублирую. Я тебе смс отправлю, чтобы ты почту проверил. Люблю тебя, милый… Прощаясь с сыном, сажусь за компьютер Дениса. Как всегда восторгаюсь порядком на его рабочем столе. Все четко по папкам. Открываю ту, что с красным флажком. Нахожу нужный документ, отправляю Матвею и мужу. Пока файл подгружается, приходит входящее письмо. На автомате его открываю. Пробегаю глазами по адресу риэлторского агентства и первым строчкам текста: “Уважаемый Денис Борисович, направляю в ваш адрес объекты коммерческой недвижимости, которые соответствуют вашим критериям…” Несколько минут тупо пялюсь на экран, пытаясь переварить прочитанное. На эмоциях беру телефон и набираю сообщение Денису. Стираю и снова набираю. И так несколько раз. Пока перенабираю текст, мое сердце с ровного ритма переходит в галоп. Сжимаю пальцы в кулаки. Чувствую, что они как ледышки. – Стоп, Муза! – говорю сама себе. – Стоп! Положи телефон. Никаких спонтанных сообщений. Ты сейчас на фоне гормональных изменений слишком взвинчена. Вернется Денис и тогда обсудим этот вопрос. Вняв голосу разума, откладываю телефон. Смотря на письмо, думаю, как поступить с ним: оставить открытым или поставить статус “непрочитанное”. Взвесив все “за” и “против” выбираю второе. – Да, пусть Карпович сам сообщит мне эту новость. Может у него есть какой-то очередной вариант с бизнесом. Охлаждаю свой внезапный порыв веским аргументом, остужая внутренний огонь стаканом прохладной воды. – Ребенок, твоя мамка только вчера узнала о своем прекрасном положении, а уже сегодня у нее включился играй гормон. И как результат ей начинают мерещиться черные кошки там, где их нет… Мой монолог прерывает рингтон сообщения. Вижу, что от Дениса: “Список получил. Как дела? Какие новости? Врача на подмену нашла? Вечером позвоню”. Отвечаю сразу же: “Прием веду сама. Все хорошо. Скучаю. Люблю. Целую твоя Муза”. Не успеваю выйти из кабинета, как слышу звук очередного смс: “Скучаю. Люблю. Целую Денис”. Приятно удивляюсь, потому как получить такое сообщение от Карповича дорогого стоит. В кабинет возвращаюсь в отличном настроении. До вечера работаю как бессмертный пони. К концу смены спину, а главное шею, ломит так, что даже упражнения и растирания не помогают. Попрощавшись с последним пациентом, набираю Юльке: “Еду!”. Подруга сразу не отвечает. Сев в свой “купер”, который мне еще днем перегнал наш водитель от Медицинского УЗИ центра, еще раз смотрю телефон и читаю смс: “Не гони. Жду”. К своему второму детищу бьюти-центру в плотном трафике еду медленно. Ловлю себя на мысли, что я стала более аккуратно вести себя на дороге. Поглядывая на себя в зеркало заднего вида, с улыбкой говорю: – Ну, что, лапуля, вот к нам с тобой и мамство нагрянуло. Да уж, ничто так не дисциплинирует, как чувство ответственности за своего малыша.. Глава 7 – Музон, посмотри на меня, – с улыбкой чеширского кота говорит подруга, с интересом изучая мое лицо. – Давай, колись… Что стало причиной этого шального блеска в твоих глазах? Ты влюбилась? Кто этот счастливец? Сижу напротив Юльки, и, глядя на ее сияющее лицо, чувствую, как меня начинает отпускать пружина нерва. – Ой, вот только не надо наговаривать на нашу фамилию, – отшучиваюсь, готовясь сказать подруге правду. – Блеск как блеск. Влюбилась? А почему бы и нет. Буду дважды влюблённая в Карповича… – Музон, я тебя знаю так много лет, что ты не меня не проведешь? Вздыхаю, решая, что пора открыться. Мы с Юлей всегда были друг другу опорой, и сейчас мне как никогда нужна была ее поддержка. – Юль, я... я беременна, – произношу на олном дыхании, стараясь не дрожать голосом. Вижу как глаза подруги расширяются от удивления. В моем мозгу тут же пролетает мысль, что она не верит мне. Начинаю почему-то нервничать. Но… Буквально через несколько секунд на лице Юльки снова появляется улыбка искреннего счастья. – О боже, Музик! Это потрясающе! – восклицает подруга, наклонившись ко мне ближе. – Когда узнала? Какой срок? Как ты себя чувствуешь? Как отнесся к новости господин Карпович? Юлька сыплет вопросами. А я… Положив руки на живот, снова веду мысленный диалог со своей крохотный: “Малышуля, у нас все хорошо! Нет! Просто отлично! Я очень рада, что ты уже меня есть! И папке мы все объясним правильно…” – Вчера узнала. Случайно. На узи у Миры Августовны, – говорю, делая маленькие глотки чая. – Срок плюс-минус шестнадцать недель…Чувствую себя? Зависаю на паузу, потому что мне самой пока до конца непонятны мои ощущения. – Не знаю, – произношу задумчиво. – Переживаю за здоровье малыша. Все же пятьдесят лет – возраст, когда прекрасно понимаешь все риски. Старородящая мать такой себе сосуд для растущего организма. Сама знаешь… Сияющая оболочка в нашем возрасте не показатель того, что где-то чего-то не может быть... После этих слов беру паузу на помолчать. Через несколько минут продолжаю говорить: – Честно, Юль… Мне страшно! Все время думаю о здоровье малыша… Подруга слушает меня молча. Знаю, она не хуже меня понимает всю серьезность ситуации. До того, как я уговорила её пойти в косметологию, Юлька была прекрасным терапевтом. – Муз, ну, чего ты рассиропилась? Все будет хорошо. Срок, конечно, уже приличный. Но…Сейчас много прекрасных методик ранней диагностика отклонений в развитии плода. Хотя я уверена на тысячу процентов: все у вас с малышом будет отлично, – с присущим ей оптимизмом говорит Юлек. В знак поддержки подруга накрывает мою ладонь своей и слегка сжимает мои пальцы. – Громова, ты – молодая и сильная женщина. У тебя двое прекрасных парней, которые даже не болели в детстве. Муз, ну, назови мне хоть одну причину, что сейчас могут возникнуть проблемы? Слушая подругу, вздыхаю. Её слова мне понятны, но они не отменяют моих страхов и опасений. – И все же, Юль, здоровье ребенка – это совсем другое. И ещё переживаю, что смогу ли я быть хорошей матерью в таком возрасте. – Ой, Карпович, хватит уже. Ты не первая старородящая мамашка, – цокает Юлька. – Сейчас прямо поветрие рожать в сорок плюс и значительно позже. У меня даже нет сомнений, что все будет супер. Посмотри на себя, Муз… Ты полна энергии и жизнелюбия! К тому же, у тебя есть такая замечательная поддержка – муж и два прекрасных сына… Пока Юлек расстреливает меня своим позитивом, я нервно кусаю нижнюю губу. – Да, я так и не услышала про реакцию господина Карповича. Муза, что ответил отец – молодец?! – Денис еще не в курсе... Он задержался в командировке. Я не стала пока ему сообщать, – признаюсь, чувствуя, как закололо в груди. – Не знаю, как он отреагирует. Нет…Если честно, то боюсь его реакции. Ты же знаешь, Денис ярый противник поздних беременностей. Потому боюсь даже представить его гром и молнии, – признаюсь, опустив глаза. – Муз, да брось ты… Вспомни, как он с мальчишка и носился. Реально… Таких отцов мало. Думаю, что он и сейчас воспримет новость позитивно…Ну, может и не с восторгом, но с радостью точно. Уверена, узнав о беременности, Карпович поддержит тебя, – тоном психиатра произносит Юлька, мягко похлопывая мою ладонь и подмигивая мне. Киваю в знак согласия и улыбаюсь, но тревога, живущая внутри, от этого никуда не девается и меньше не становится. – Надеюсь, ты права, – вздыхаю, глядя в окно на тихо падающий снег. – Нужно просто найти подходящее время для этой новости… Подруга тут же ловко переводит вектор разговора. – Ты знаешь, я все время думаю о японской косметике, – говорит Юлька, и я вижу, как ее глаза загораются. – Она натуральная и очень эффективная! Читала отзывы экспертов. После ее использования кожа становится, как попка у младенца… Морщины разглаживаются прямо на глазах. Я, кстати, кое-что купила. Предлагаю начать омолаживаться прямо сейчас. Мы можем попробовать что-то новое вместе. Чувствую, как Юлькина задорная трепология на её любимую тему, помогает мне отпустить свои страхи. Мы продолжаем весело обсуждать последние тренды в косметологии. Юлька так образно и красиво описывает, как хорошие косметологические средства могут помочь беременным и кормящих мамочкам, что я улыбаюсь. Лёгкость разговора наполняет меня позитивом и уверенностью. В этот момент понимаю: несмотря на все сомнения, у меня есть мощная поддержка, и это очень важно. Наш разговор плавно переходит к другим темам, чувствую, как напряжение окончательно начинает меня отпускать. Радуюсь тому, что поехала к подруге и поделилась своими страхами с ней. Так приятно знать, что как бы ни было сложно, ты не одна. – Спасибо тебе, Юлик, за то, что ты всегда рядом, Я искренне благодарна тебе за это, – в порыве эмоций говорю подруге, обнимая её. Глава 8 После приятных “поболтушек” с подругой и полезных косметологических процедур домой еду в приподнятом настроении. – Малышуль, что ты желаешь съесть… Интересуюсь у своего пузожителя, хотя знаю сама, что сейчас очень хочу мороженое с клубникой. – Ну, что возьмём несколько коробочек сливочного пломбира. Ягодки свои с дачи есть у нас в морозилке. С этими словами сворачиваю к торговому центру. Выйти из салона купера не успеваю. Раздается входящий от младшего сына. Принимаю звонок тут же, потому что дети в нашей семье – наше все. Именно так было у нас с Денисом всегда. – Мамуль, привет! Ты как? Слышу в голосе Тимофея волнение. Оно меня несколько настораживает. И от этой эмоции Тима моё настроение летит вниз. – Привет, сыночек. Все нормально. У тебя что-то случилось? Мне не нравится твоя озадаченность, – поясняю сразу, потому что не люблю словесного пинг-понга и речевых кружев. – Да, переживаю. Просто папа за ужином обмолвился, что ты странно себя вести начала. И Мотька ещё подлил масла в огонь. Дескать, мама ездила на обследование в узи центр, но ему не перезвонила, – как на духу сообщает младшенький. – Ну, вот я чего-то и занервничал. – Тим, это ты зря. Все нормально. Я и Матвею об этом сказала. Результаты обследования хорошие. Поводов для беспокойства нет. А для радос.., – осекаюсь на полуслове, решая, что первым новость все же должен узнать Денис. От пояснений меня спасает молодой женский голос, который по-английски обращается ко Тиму. По первой фразе понимаю, что это не просто прохожая. – Сыночек, ты беги! Тебя ждут. На самом деле все хорошо, – стараюсь быстро завершить разговор, зная о любви младшего к уточняющим вопросам. – Хорошо, ма. Спасибо за понимание. Я тебе перезвоню, – отвечает сын с нежностью в голосе. Понимаю: она имеет отношение к той, что обратилась в сыну. И меня это радует. Как бы Карпович не настраивал парней: первым делом бизнес и карьера, - жизнь все равно идёт своим чередом. Вот и у нас тоже теперь все будет по-новому. Новая маленькая жизнь внесет свежую струю в нашу семью. В последние несколько лет в наших отношениях с Денисом все как-то застоялось, заболотилось и затинилось. А вот теперь… “Все станет прежним. Мы с мужем сблизимся. Малыш нас снова объединит”, – повторяю как мантру, пытаясь вселить в себя уверенность. Да… И лучше бы это была малышка – девочка. Говорят, что мужчины всегда хотят сыновей, но больше любят дочерей. – Золотко, надеюсь, что чуть позже ты нам все же откроешь свою тайну, – смеюсь и опять касаюсь живота рукой. – Надо уточнить у папы дату и время прилета. Если у меня нет приёма и операций, то прокатимся с тобой в аэропорт. Домой приезжаю поздно. Сил хватает только взбить молочный коктейль со свежей клубникой. Её я купила на всякий случай. Уже в постели отправляю Денису сообщение: “Милый, сообщи дату и время прилета. Встречу. Целую. Люблю Муза”. Устав за день, засыпаю моментально сном младенца. Просыпаюсь от звонка будильника. На телефоне вижу ответ Карповича: “Сам доберусь. Поеду в минздрав. Увидимся дома”. – Доброе утро, пупсик! Да…Наш отец-молодец чем старше, тем скупее на эмоции и слова, – рассказываю малышу, положив руки на низ живота. – Отказ его мне понятен. Папка с молодости терпеть не может встреч и прощаний. Исключение делает только для мамы твоей и дорогих партнеров. Ну, последние в приоритете. Для них папка готов устраивать даже танцы с бубнами. Ладно. Не страшно. Наоборот… Может и к лучшему. Устрою дома романтический ужин. Внезапно возникшая мысль мне нравится. Она повышает мое настроение. Принимая душ, улыбаюсь. Радостно подмигиваю себе, нанося на лицо дневной японский комплекс уход. Первыми маленькую капельку чудодейственной эмульсии получают нижнее и верхнее веки. Пока лёгкими движениями вбиваю массу в кожу, снова думаю про блефаропластику. На автомате набираю Юльку. Подруга отвечает сразу. – Ну, и что у тебя, мать-беременчатая, случилось? – вполне себе бодрым голосом произносит Юля. – И тебе доброе утро, милая! – довольно хихикаю в ответ. – Юляш, я вот все думаю, может мне пора “блефаро” на веки сделать. Жду твое мнение… – Ойц, поднимите мне веки, – хохочет Юлька. Пока подруга смеется, слышу мужской голос, который идет издалека фоном: “Юль, я ничего такого не сделал, чтобы так хохотать. Даже танца восставшего хобота еще не успел исполнить…” – Ой, Юль, извини, – шепчу, сбрасываю разговор и начинаю смеяться в голос. Останавливает меня входящий подруги. – Муза, ты чего пропала? – А я…А это… Это не я, Юль… Это связь, - тараторю, чем тут же выдаю себя. – Угумс… Понятно, – смеется Юлька. – Я забыла, что ты у меня высоконравственная мужнина жена. Никакого блефаро. К обсуждению этого вопроса теперь можно будет вернуться не раньше, чем года через три. – В смысле через три, Юль? – не скрываю своего удивления. – Да…Потому, Музончик, - хмыкает подруга. Ближайшие пять месяцев ты будешь набирать вес. Два года после родов твой организм будет приходить в себя. – Почему так долго? В прошлый раз, ну после рождения Тимки, я быстро вошла в норму. – Круто… Музон, извини, что напоминаю. Но… К сожалению, нам с тобой давно не двадцать пять. Сейчас на восстановление уйдет больше сил и времени. Понимаю, что подруга права, но все равно немного расстраиваюсь. – Ладно, Юляш, потом поговорим. Мотя звонит. – Передай крестнику привет. Скажи жду его в гости с невестой, – снова смеется Юлька и прощается со мной. Принимаю входящий от старшего сына. С Матвеем мы разговариваем по рабочим вопросам. Но… Я все же окольными путями выуживаю у него дату и номер рейса Дениса. Глава 9 Несколько дней до возвращения мужа проходят спокойно. Как врач обозначила бы это емким выражением: в границах нормы. Каждое утро я просыпалась в прекрасном настроении. Пробуждение с улыбкой стало для меня приятной традицией. Потянулась, улыбнулась, погладила животик и нежно поприветствовала своего пузожителя. Несмотря на некоторые “но”, мне очень нравится моё беременчатое состояние. Хотя… Ощущения душевного дискомфорта все же нет. Или.. Вернее, правильнее сказать, что оно шаткое. Причина мне понятна, потому что она связана с Денисом. Все эти дни наше общение с мужем – это мои сообщения и его скупые ответы. Еще пара коротких разговоров сугубо по работе, оборудованию и инструментарию. На фоне этого всего и моего играй гормон меня просто распирает от желания поделиться с мужем радостью. Так хочется рассказать о малыше, что аж язык чешется. Но… Зная сложный характер Карповича, держу себя в руках, а язык за зубами. Вчера вечером пока пила теплое молоко на сон грядущий и смотрела через панорамное окно на большие пушистые снежинки планировала поехать в аэропорт и встретить Дениса. Специально, чтобы произвести эффект на мужа, после смены заскочила к своему мастеру-парикмахеру. Подкрасила и затонировала седину, что начала активно серебрить и серить мой естественный блонд. Только все мои планы полетели псу под хвост. Сегодня в середине приема позвонили из стационара областной травматологии. Вызвали меня на экстренную операцию по восстановлению анатомической и физиологической целостности лицевых костей пациента, попавшего в дорожно-транспортное происшествие. Случай оказался сложным. Операция - ювелирной. Времени и сил ушло столько, что я даже отодвинула в сторону свое решение о романтическом ужине с Денисом. Пока шла операция, муж прислал мне два сообщения и столько же раз позвонил. Выйдя из стационара и сев в салон купера, тут же набираю мужу. Карпович долго не отвечает. Я уже собираюсь скинуть вызов, как слышу его голос и легкую музыку на заднем плане: – Привет! Как операция? Интересный случай? – муж сыплет вопросами, а мне хочется плакать от усталости. – Привет, милый! Операция сложная. Что может быть интересного, когда человек в автоаварии вылетает через лобовое стекло. Жуть да и только, – говоря, чувствую, как меня снова начинает мутить. – Ты где? Когда дома будешь? – Муз, я сейчас на деловой встрече. Как освобожусь приеду. Ты езжай домой и отдыхай. – Может мне приехать за тобой, Денис? На чем ты будешь добираться за город? – Стоп, Муза Анатольевна! Давайте без лишней опеки и жертвенности, – тоном, не терпящим возражений, говорит Денис. – Меня отвезут. Но…Если что, возьму такси. Выслушав Карповича, понимаю: от усталости у меня даже нет сил что-то ему отвечать. – Хорошо, Денис. Как скажешь, я тогда поехала. Жду тебя дома. – Отлично. Приеду, как освобожусь. Отдыхай, – говорит муж и, не прощаясь, завершает разговор. Если бы такая ситуация у нас была первая, то я бы вероятнее всего, расстроилась и слезно рассиропилась. Но… За годы семейной жизни подобного случалось немало, потому теперь я реагирую совершенно спокойно. Выехав с парковки, поворачиваю в сторону нужного мне направления и включаю легкую музыку. Мой релакс минут через десять прерывает входящий от Юльки. Посмотрев на экран телефона, даже думаю скинуть звонок. Но…Все же нажимаю принять. – Музик, ты как? Как пупся себя ведет? Встретила отца - молодца? Сказала уже или решила придержать до утра? – Что за дурацкая привычка, Юль, выстреливать вопросами, как из пулемета? Привет, милая! – Ну, извини, Музик. Отчего ты не в настроении? Пока подруга говорит, я демонстративно громко вздыхаю, показывая ей, что она не права. – Ой, прости-прости. Да-да… Я снова здорово… Говори. Слушаю. – Денис прилетел. Встретить не смогла. Была на операции в травме. Устала, как собака. Еду домой. Одна. У Карповича какая-то важная деловая встреча. Так что пока поговорить не удалось, – говорю несколько заторможено. – Пупсик нормально. Сегодня утром вроде почувствовала шевеление. Но… Думаю, это плод моего воображения. Ну, или кишечник с утра так отработал. – Вялая, потому что устала? Или плохо себя чувствуешь, Муз? – встревоженно интересуется подруга. – Самочувствие у меня в норме. Есть и спать хочу. Даже и не знаю, буду ли ждать возвращения Дениса. Может сейчас себя с лапулей порадую вкусняшкой и завалюсь смотреть тупую комедию. И все же, вероятнее всего, разговор перенесу на завтра, – договорив вздыхаю, потому как шестое чувство машет сигнальной карточкой: просто не будет. Верить своему предчувствию я привыкла, потому как оно меня никогда не подводило. – Музка, ты меня, конечно, извини. Но… Если быть объективно честным, то твой Карпович - муфлон конченный. – Юль, зачем ты сейчас это говоришь. Думаешь, мне от этого легче дышать станет. Мы обе знаем, Денис вот такой. И никогда другим он не был и уже не будет, – начинаю нервничать и горячиться. – Извини меня, Музочка, – тут же примирительно отвечает Юля. – Просто у меня сердце кровью обливается. Если бы не ты умница и супер профи, то Карпович до сих пор бы сидел в терапевтах где-нибудь опе мира. – Все относительно, Юль. Мы с Денисом единое целое. Я бы без него тоже могла и не состояться как профессионал. Все же у него есть чуйка. Он хороший организатор и бизнесмен, – парирую слова подруги. – Зачем без видимых на то оснований принижать достоинства нашего папки. Ну, ты чего, Юль? – Ну, да… Понятно. Муж и жена одна сатана. Но… Только я еще раз повторю то, что всегда тебе говорю: с другой женой Карпович не добился бы всего этого. Музик, он без тебя – дырка от бублика. – Ладно. Предлагаю миру - мир! Я уже сворачиваю к нашей деревне. В понедельник созвонимся, Юль. Прощаясь с подругой, я еще не знаю, что встретимся мы гораздо раньше понедельника… Глава 10 Утром традиционно просыпаюсь в отличном настроении. Не открывая глаз, кладу ладони на живот, глажу место, где живет маленький, но уже такой важный для меня человечек. Улыбаюсь и мысленно чмокаю свое маленькое сокровище. И тут… Как и вчера пальцами чувствую едва ощутимое движение. – Малышуль, это у нас утренняя перестальтика кишечника или твои шебуршения? Мама не очень хорошо поняла… Может повторишь? – говорю, пальпируя пальцами живот. Понимаю, что так я точно ничего не пойму, потому что давлю и нервничаю. – Ладно. Не торопись. Завтра утром еще раз понаблюдаю за твоими топотушами.., – произношу задумчиво, пытаясь вспомнить, на каком сроке я почувствовала первые шевеления сыновей. Поняв, бесплодность попытки, лежу молча, но уже открываю глаза и смотрю на часы. – Сладик, вот мы с тобой дрыханули однако, – восклицаю удивленно, потому что на часах уже девять утра. – Так крепко спали, что возвращение папки проспали. На последней фразе поднимаю себя с постели. Смеюсь сама над собой, потому что встаю, словно у меня живот последнего месяца беременности. Мысленно хмыкнув, вслух произношу: – Забавно…забавно…О беременности знаю считанные дни. Срок второго триместра. Ощущения третьего, будто уже в декрет скоро. Что-то странное… Надо записаться на прием к лучшему акушеру-гинекологу. Придется провентилировать этот вопрос у гуру узи - Елены-прекрасной. На этой позитивной мысли надеваю халат и выхожу из своей комнаты. По дороге на первый этаж задерживаюсь у закрытой двери спальни Дениса. Берусь за ручку, чтобы открыть и зайти. Но… Останавливаюсь, решив, что все же надо выпить воды и привести себя в порядок, а не будить мужа с помятым лицом и нечищенными зубами. “Да уж… Прошли времена поцелуев с нечищенными зубами и спонтанного секса без душа, – хмыкаю, спускаясь по лестнице. – Хотя… У нас такого не было даже в молодости. Педантизм и чистоплотность Дениса – это именно то, что меня всегда радует. В отличие от других парней Карпович и в юности был исключительным чистюлей и брезгуном. С улыбкой вспоминаю наше знакомство с Денисом. Случилось это еще на абитуре. Мы оба приехали в столицу из сибирских глубинок. Мое решение поступать в лучший вуз страны не было спонтанным. Среди моих документов лежало целевое направление и рекомендация главного врача городской больницы. Последние два года учебы в школе я каждый день, как на работу, ходила в больницу. Делала это добровольно. Сначала ухаживала за больной мамой. После её ухода за другими больными. Больше всего мне нравилось хирургическое отделение. Главный врач Петр Иванович обратил на меня внимание. Сначала присматривался ко мне и здоровался. После похорон мамы, вероятно из жалости, предложил подработку за очень маленькие деньги. Однажды мы разговорились. Я поделилась своей мечтой, что хочу бы стать врачом и думаю поступать в медицинский колледж. Когда после выпускного я прибежала на свою последнюю смену, Петр Иванович вручил мне целевое направление и рекомендацию. До сих пор помню его слова: “Это тебе к золотой медали, отличница. Теперь ты должна и с красным дипломом окончить мединский вуз, и стать самым лучшим врачом! Я в тебя, Муза, верю!” – И мама твоя, детка, все сделала как и обещала Петру Ивановичу, – говорю, смотря на себя в зеркало после душа. – Но что, малыш, пошли будить нашего папку. Что-то сегодня он слишком долго спит. Поднявшись на второй этаж, тихо открываю дверь спальни Дениса, захожу внутрь и вижу пустую идеально заправленную кровать… От неприятного предчувствия мне становится дурно. “Нет… Не может быть.., – тут же систолами аритмии пульсирует в мозгу… Бегу в свою комнату за телефоном. Открываю его и вижу сообщение: “Ночевал в городе. Еду домой” Выдыхаю облегченно, что все нормально. Денис появляется где-то через час. За тем, как муж заходит в калитку наблюдаю через окно гостинной, где я уже успела накрыть к обеду. – Вау, как вкусно пахнет. Чувствую, у нас на обед мясо по моему любимому рецепту.., – слышу голос Дениса из холла прихожей. С трепетным волнением иду встречать любимого. Улыбаясь, обнимаю и целую мужа. Получаю в ответ его скупое привет и чмок в щеку. Ни о чем не спрашиваю. Знаю, что Денис и сам все объяснит. – Засиделись вчера с замом министра. Ну, ты же знаешь. Он любитель выпить и поговорить, – по дороге в ванную поясняет муж. – Короче, набрался он в зюзю. Пришлось везти его домой. Ой, Муза, ты у меня идеальная жена. Денис начинает с хохотом рассказывать, как супруга замминистра схватила того за шкирку и в присутствии посторонних влепила пощечину. – Представляешь какое унижение и позор. Взрослый мужик, а жена поднимает на него руку. Да, еще и при свидетелях, – пыхтит Карпович, тщательно вытирая. – Ну, что давай обедать. За столом слушаю подробный рассказ о командировке. – Да, Матвей для нас нашел очень хорошего шведского партнера. Мы с ним уже обсудили список оборудования, которое нам нужно. Муз, представляешь этот чертяка предложил мне лизинг. Но… Я ответил, что наша клиника бывшее в употреблении не использует, - с гордостью говорит Денис. – Мы покупаем только новое оборудование. Слушаю мужа, не отводя от него глаз и улыбаясь. Думаю о том, какой же Карпович молодец. В свои пятьдесят, несмотря на седину, выглядит гораздо моложе. Подтянут. Строен. Без распирающего рубашку выпирающего живота. Не мужчина, а загляденье. – Муза, ты чего зависла? Я кому рассказываю? Денис выдергивает меня из мыслей о нем, заметив, что я не слушаю. – Ой, извини. Все нормально. Просто любуюсь тобой. Ты у меня шикарный, – отвечаю с улыбкой. Обращаю внимание, как Денис довольно дергает губой. Радуюсь этому. Но… Внутри себя зажимаю нерв, потому что волнуюсь. До сих пор не знаю, не подобрала правильные слова, чтобы сказать мужу о беременности. “Господи, ну почему я такая нерешительная, – мысленно ругаю себя и сразу же защищаю. – Это потому что всю жизнь реагирую на Дениса, как кролик на удава”. – Муза, да что с тобой. Ты о чем думаешь? – О тебе… О нас… О.., – выдыхаю с улыбкой. – Чего обо мне думать? Я вот здесь, рядом с тобой… Если тебе не интересно, то я могу ничего не рассказывать… В голосе мужа появляется резкость и стальные нотки. – Извини, не хотела тебя обидеть, – произношу виновато и примирительно. – Ладно. Что с узи? – Все в границах нормы без отклонений, – отвечаю как можно спокойнее. – Точно? Что-то мне голос твой не нравится, Муза… – Нет поводов для беспокойства, Денис. Мира Августовна сказала, что меня в космос можно запускать, – смеюсь, но сама чувствую, в своем голосе фальшь. – Кроме одного… Вижу, как взгляд мужа резко меняется. В нем появляется настороженность и нерв. – Что случилось, Муза? – сипит, откашливаясь Денис. – Говори, как есть. Знаешь же, терпеть не могу, когда тянут кота за хвост. – Я беременна, Денис. Срок шестнадцать недель… После моих слов в столовой повисает гнетущая тишина… Глава 11 Денис резко встает из-за стола. Я тоже поднимаюсь. Зеркалю мужа намеренно. Не хочу находиться в позиции слабого и зависимого собеседника. Знаю, что Карпович как всегда будет говорит громко тоном обвинителя. В противовес ему беру на себя роль слушателя. Облокачиваюсь попой на спинку дивана, скрещиваю руки на груди. Сейчас Я и Денис напоминаем соперников корриды. Он – бык. Я – тореадор. Хоть мне и реально страшно, но все равно смотрю на Дениса прямо и открыто. Карпович ведет себя точно, как бык. Его голова опущена. Ноздри нервно дергаются. Нижняя губа закушена. Челюсти плотно сжаты. Желваки дергаются. Взгляд сосредоточен. Он сверлит глазами пол. Знаю, что поза его намеренная. Денис не хочет, чтобы у меня была возможность считывать его реакции. Но … Потому, что я вижу, понимаю: муж в бешенстве, думает, принимает решение, подбирает слова. – Муза, надеюсь, это шутка? – тихо выдыхает Денис, шумно сглатывая. От его вопроса зависаю на несколько секунд. Ничего не говоря, разворачиваюсь и иду за папкой, где лежат результаты всех последних узи. Вернувшись в гостинную, кладу пластик на стол. Дрожащими пальцами открываю и вынимаю заключение. – Нет. Не шутка. Вот.., – говоря, кладу перед мужем лист и распечатку первой фотографии нашего малыша. – Чушь! Это не может быть, – чеканит каждое слово Денис. – Дай воды. Ты же на гормонах... Спокойно беру графин и наполняю бокал. – Как оказалось и такое может быть, Денис. Женский организм в менопаузу слишком непредсказуем. Да, и таблетки не дают стопроцентной гарантии, – объясняю тихо и вкрадчиво. Говоря, наблюдая за как Карпович нервно вытаскивает бумаги из папки. Дольше всего изучает описание и заключение узи органов малого таза и рассматривает снимки. Делает это, не сдерживая себя и грязно ругаясь матом, что в нашей семье всегда было табу. Отрешенно и молчаливо жду. Не тороплю мужа. Знаю, что Карповичу нужно выплеснуть негатив. С годами он начал страдать частой сменой настроения и эмоциональной нестабильностью. По потому как муж растирает пальцы, понимаю: старается взять себя в руки. – Муза, эту проблему надо решить, как можно быстрее, – сипит Денис, снова матерясь. – Ты в своем уме? Срок видишь? – Я умею читать, – язвит муж. – Если ты меня не услышала, то повторю… От этой проблемы надо избавиться срочно… – Денис, что значит, проблемы. Это наш с тобой ребенок…. Прикладываю ладони к животу. Не сдержав эмоций, начинаю хлюпать носом. – Срок большой. Малыш… Понимаешь… Он живой… Посмотри ритмы его сердца… Подхожу к столу. Беру стакан с водой. Жадно пью. Вытираю салфеткой слезы с ресниц. Дышу на счет и смотрю на мужа с мольбой в глазах. – Не надо сверлить меня взглядом, – рычит раздраженно муж. – Нужно прервать беременность… – Уже поздно, Денис! – говорю тихо, но четко. – Муза, аборт на поздних сроках делается до двадцати двух недель, – ругаясь безобразно матом, муж хватает меня больно за плечо. – Пусти. Прекрати ругаться и не смей произносить при мне это отвратительное слово. Я не не пойду на это. Никогда! – выдыхаю категорично. – Не занимайся ерундой, Муза! – кричит Денис, выходя из себя. – Ты врач. Должна понимать риски поздней беременности. Дебила хочешь на старости лет родить и растить. Оставшуюся жизнь на это положить. – Карпович, остынь, – теперь уже рявкаю я. – У нас двое прекрасных сыновей. Они совершенно здоровы и очень умны. Почему это наш ребенок должен родиться больным? Почему? – Да потому что процент генетических мутаций прямо пропорционален возрасту. Чем старше родители, тем выше вероятность генетического “брака”, – орет и через слово сквернословит Карпович. – Я не хочу тащить больного ребенка! Не хочу! И тебе не позволю! – Денис, пожалуйста, – не выдерживаю и начинаю плакать, хотя прекрасно знаю, что слезы мужа только еще больше разозлят. – Успокойся, давай все спокойно обсудим. Я пройду через скрининги. По их результатам уже можно будет делать выводы… – Муза, ты идиотка? Проблема может вылезти потом…после рождения. Мать твою, ты не насмотрелась детей, у которых генетические отклонения проявились спустя годы?… А детский церебральный паралич? Слушаю мужа, роняя слезы, потому что понимаю справедливость его слов. Но… Денис расценивает мое молчание по-своему. – Хочешь мне рассказать, что дцп – это результат родовой травмы? Да, Муза? – Нет, Денис. Я хочу сказать, что нам надо остановиться сейчас, – вытирая нос и растирая по щекам слезы, произношу примирительно. – Пожалуйста! – Нет. Не обсуждается, – рявкает с матом Карпович и лупит кулаком по столу. – Хочешь рожать и работать на лекарства, нянек и реабилитацию? Рожай. Но…Без меня. Хотя…Может, ты так решила, чтобы держать меня у своей ноги… – Ты о чем, Денис? Что за чушь ты несешь? Мы – семья! Мы вместе тридцать лет. У нас сыновья. Бизнес.., – говорю через всхлипывания, но вижу, что Карпович меня даже не слушает. – Муза, ты страдаешь хней зря. Как показывает жизнь, мужика детьми не удержать. А может наша семья уже изжила себя? – зло выплевывает Карпович, садясь на своего конька. Слушаю очередной выброс яда мужа. Пытаюсь абстрагироваться. Стараюсь не воспринимать его слова близко к сердцу, потому что знаю: завтра Денис будет жалеть о сказанном. – Посмотри на меня, Муза! У нас с тобой по этому поводу разговор это уже был, – рычит Денис, пиная стул ногой. – Вспомнила?.. Мы это как раз и обсуждали. И ты мое мнение знаешь. Я без тебя не пропаду. У меня есть и своя… другая жизнь… – Денис, какая другая? У нас семья. Сыновья. Бизнес, – говорю, понимая, что мои слова для мужа сейчас не больше, чем звуковой шум. – Я все сказал, Муза. Этот вопрос больше не подлежит обсуждению, – последнюю фразу Карпович произносит направляясь к выходу. – Денис, ты куда? Денис, подожди… В ответ слышу только маты и хлопок входной двери. Остаюсь стоять в гостинной в полном вакууме… Глава 12 – Юля.., – говорю подруге, но сама не слышу своего голоса. – Можно…я…приеду…к…тебе? – Муза! – вскрикивает подруга. – Что с голосом? Почему мертвый? Что случилось? Ты где? Сообщаю, что дома. Вроде и говорю, но ощущение, что я, как рыба, открываю рот, а звуков не издаю. – Ты сидишь? Да… Тогда лучше ляг… Слова подруги раздаются словно сквозь толщу чего-то, плохо проводящего звук. – Я сама приеду. Блд… Уже еду. Пей воду. Теплую. Музик, я сейчас только на минутку отключусь, а ты воды себе налей. И пей маленькими глотками. И дыши “квадратом”: четыре вдоха – четыре выдоха. Слышишь меня, Муза?!. – Да… Все хорошо. Не волнуйся, Юль, – сиплю, потому что горло сжал спазм. Разговор прерывается. Наливаю воду в стакан. Пью почти по капле. Иначе просто не получается проглотить. Капли и те проходят с трудом. Ощущение, что в пищеводе застрял сухой кусок еды. Ложусь на диван. Прикрываю веки, под которыми вместо слез песок. В голове шторм из тяжелых мыслей и слов Дениса Они крутятся, как на заезженной пластинке: “ – Дебила хочешь на старости лет родить и растить. Оставшуюся жизнь на это положить… – …процент генетических мутаций прямо пропорционален возрасту. Чем старше родители, тем выше вероятность генетического “брака” – Хочешь рожать и работать на лекарства, нянек и реабилитацию? Рожай. Но…Без меня. Хотя…Может, ты так решила, чтобы держать меня у своей ноги…” На очередном повторе, начинаю посыпать голову пеплом и себя ругать: “ – Муза, ну зачем ты поторопилась. Надо было немного подождать. Давать информацию Денису дозировано. Ты его сама напугала. Знаешь же, что у него в силу натуры Овна характер взрывной. Он на все реагирует резко. Вспыхивает мгновенно, как спичка. Ну, ладно… Все получилось, как получилось. Обратно не вернешь. Теперь надо ждать пока Денис успокоится и все взвесит. Как это случится, тогда и будем снова говорить…” Из мыслей меня выдергивает явно ощутимый толчок в животе. В этот раз понимаю: это не игра кишечника. Прикладываю руку и шепчу очень тихо, но ласково: – Ну, что малыш, потревожили и напугали тебя твои родители?.. Ты уж прости нас. Мы сами немного напуганы и растеряны, потому и творим дичь. На папку не обижайся. Он у нас все так воспринимает. Чуть покричит и успокоится… Пока говорю, поглаживая живот, проваливаюсь в марево приятного сна. Вижу себя счастливую с большим животом в цветущем яблоневом саду. Рядом со мной Матвей и Тимофей. Они оба улыбаются мне. Мы все вместе смеемся и шутим. Мальчишки обнимают меня. Вдруг в небе появляется воздушный шар в виде сердца. Мотя показывает на него рукой. Я поднимаю голову и наблюдаю, как из корзины высыпаются розовые шарики. По их цвету понимаю, что у нас будет девочка. И мне от этого известия так хорошо, что начинаю напевать песню: “Синенькая юбочка, ленточка в косе-е. Кто не знает Любочку? Любу знают все-е. Девочки на празднике соберутся в круг Ах, как танцует Любочка! Liebe, liebe, amore, amore Либо-либо, любовь…” Сон рассыпается на самом интересном месте. Вернее, его разрушает звук звонка домофона. Глава 13 Еле открываю глаза. Движения век причиняют мне физическую боль. Ощущение, что они растирают песок по глазным яблокам. Встав с дивана бреду к двери. Смотрю в экран. Вижу Юлю и ее машину. Без слов нажимаю кнопку “ON” и наблюдаю, как ворота отъезжают в сторону. Стою в холле прихожей в ожидании подруги. Внутри меня появляется тремор страха. Очень боюсь жалости к себе. Но… Моя Юлька влетает с широченной улыбкой, букетом моих любимых ранункулюсов, тортом и бутылкой брюта “Моет”. Смотрю на подругу, не скрывая удивления. После объятий выдавливаю из себя: – Алкоголь? Ну, нам же с куколкой нельзя спиртное? – С куколкой? Теперь Юлька распахивает глазища удивленно. – Ты успела еще раз на узи сходить? И малышка показала бутончик? – игриво подмигивает Юлек. – Два раза “нет”. Мне вот прямо сейчас приснился сон. Пересказываю то, что видела во сне. – Юль, знаешь… Себя, мальчиков и розовые шарики видела, а Дениса нет. – Ну, вот за розовые шарики давай и выпьем. Бокал волшебным пузырьков будет вам обеим на пользу. Юлька меня снова обнимает, опуская мои слова про Дениса. – Мы же должны выпить за сбычту мечт. Давай за твою девочку. Нашу... Хочу быть крестной малышки. Не откажешь? От слов подруги у меня на глаза наворачиваются слезы. Я прекрасно знаю, чего они стоят Юле, потому что сама она не может иметь детей. – Может не нужно. Знаешь, я пока лежала на диване отчетливо почувствовала толчок, – хмыкаю с сомнением с голосе. – Это от нервов, милая! Малышка переживает вместе с тобой. А сейчас выпьет с нами шампусика и ей станет весело, – смеется Юлька и наливает в бокалы брют. Наблюдаю, как бегут вдоль стенок веселые искрящиеся пузырьки. – Музочка, давай выпьем за тебя! Ты настоящая женщина. Рискнуть в свои золотые годы оставить малыша - дорогого стоит. Я вот дура! Повелась на уговоры мужа. Теперь ни его, ни ребенка, – тяжело вздыхая, говорит подруга. – А ты, Музончик, никого не слушай, не верь и не бойся. Все будет хорошо. Пригубляю вместе с Юлькой грамульку шампанского. И хоть подруга меня ни о чем не спрашивает, сама начинаю пересказывать почти весь наш разговор с мужем. – Если быть честной, то я прекрасно понимаю реакцию Дениса. Только мне ужасно резанули душу его слова: “Мужика детьми не удержать. Может наша семья уже изжила себя. Я без тебя не пропаду. У меня есть и своя… другая жизнь…” Знаю, что он это все мог выдать просто в порыве гнева.., – говорю, кусая губу. – Не поняла, Муз. А что такое вот, что ты мне сейчас рассказала, случилось не в первый раз? Приподнимает бровь Юлька и цокает языком. – Ну…Да… Такое у нас бывает. Раньше редко. Теперь чаще, – отвечаю, растирая дрожащие пальцы. – Ни фигас-с-се-е… И ты мне за все годы нашей дружбы ни разу об этом не рассказывала, - хмыкает подруга. – Муза, ты - железная леди! Горжусь тобой! – Да, ладно тебе, Юль. Ты тоже молчала до тех пор, пока тебя в больницу не доставили со сломанным носом, челюстью и с черепно-мозговой травмой. Сколько лет ты терпела побои изувера – мужа? Извини меня, милая! – говорю со всхлипом, вытирая слезы, которые все же выступили на моих глазах. – Музончик, нашла о чем печалиться. Пятнадцать лет прошло, – смеется Юлька, подливая шампанское. – Я, кстати, не совсем поняла высер Карповича про другую жизнь. Насколько я помню, он ни рыбалкой, ни охотой не увлекается. – Не, ну подожди. У него все дни недели расписаны. Понедельник вечером у нас всегда большое совещание. Во вторник и четверг Денис играет в бильярд. В среду и пятницу ходит в бассейн. В субботу по расписанию в него стрелковый клуб. В воскресенье обычно он дома со мной. – Какая насыщенная жизнь в Карповича. Озвезденеть. Не удивлюсь, если завтра выяснится, что он тайно посещает синагогу, – хмыкает саркастично Юлька. – Причем здесь синагога? Карпович не еврей ни разу, – удивленно округляю глаза. – Странно…Очень странно…А похож, – хмыкает Юля и продолжает, вздыхая. – Ладно, Мурзик, шутка. Эти слова в фильме “Бриллиантовая рука” домуправша говорит жене Сени Горбункова. Только вместо “синагоги” она произносит “любовницу”. Ну, и предчувствие тётку не обману… Договорить подруга не успевает. Её прерывает рингтон входящего на моем телефоне. Вижу номер не из списка контактов. Но… Меня это не удивляет, потому что такие звонки для меня не редкость. Нажимаю на “зеленую трубку” и произношу: – Слушаю вас… На другом конце связи начинают говорить. Чувствую, как картинка гостиной размазывается и пол начинает уходить из-под ног… Глава 14 – Слушаю вас… На другом конце связи начинают говорить: – Добрый вечер, Муза Анатольевна! В моем ухе раздается молодой мелодичный голос. И вроде, он очень даже приятный. Но… Внутри меня красной лампочкой пульсирует сигнал “опасность”. Чувствую, как картинка гостиной снова размазывается и пол начинает уходить из-под моих ног. Мысли в мозгу бегут галопом, как бешенные кони: “Лишь бы не с сыновьями. И не с Денисом. И не из клиники. Хорошо, что сижу. Нет, об этом даже и думать не хочу…” Последняя мысль для меня самая непонятная. Вдогонку ей летят вопросы: “Не хочу думать о чем? Что меня так пугает?” Пока играю в вопрос-ответ, в эфире повисает пустота. На другом конце связи фоном идет легкая музыка, какофония голосов и дыхание. – Говорите. Слушаю… Если вы по стоматологическим вопросам, то звоните в клинику. – Нет. Я по личному… – Тогда назовите свое имя… Опять слышу свой голос словно со стороны. Еще меня немного напрягает озадаченный взгляд Юльки и капля пота, что ползет по моему виску. Вижу, подруга щелкает пальцами и шепчет: “Отключись! Сбрось звонок!” Вместо слов в ответ мотаю головой: “Нет!” – и продолжаю проявлять терпение. – Меня Мария зовут… Снова повисает тишина. Жду еще несколько минут. – Мария. Говорите. У вас проблемы? - уточняю, потому что слышу сбивчивое дыхание. Не знаю, как я умудрилась нажать на значок “динамик”, но дальше разговор идет по громкой связи. – Муза Анатольевна, я много слышала о вас хорошего. Ну, что вы очень разумная и отзывчивая женщина. “Господи, неужели все же Мотя с Тимой влипли в какую-нибудь ерунду? Или, может, снова у кого-нибудь из сотрудников клиники личная проблема? Вдруг обманутая жена или обозленная любовница? Или любовник? Мужики еще те неадекваты… Не хватало мне очередных разборок. До сих пор с содроганием вспоминаю, как ревнивая жена нашему терапевту в лицо укус плеснула”, – пока думаю женщина молчит. – У вас все нормально? – уточняю еще раз. – Вы так дышите словно вам плохо… – Нет…нет. Все хорошо. Понимаете, просто он очень порядочный. Ему трудно решиться на кардинальный шаг. Он всегда думает о других. И только потом уже о себе. Я таких как он раньше не встречала. Знаете, таких просто нет. Он самый лучший… Женщина говорит так проникновенно, что меня даже пробивает слеза. Смахивая с ресниц капли, смотрю на Юльку. Подруга сидит с озадаченным видом, закусив губу. Посматривает на меня исподлобья. – Я искренне рада, что вам так повезло, Мария. Встретить свою половину это большая удача, – говорю, стараясь, сообразить мои парни нашалили или все же кто-то из клиники “залевачил”. – Благодарю за понимание. Я тоже так считаю. – Славно, что мы сходимся во мнениях. Только может, вы все же уточните, о ком идет речь? – спрашиваю конкретно, потому что мне уже порядком надоели ненужные откровения. – О Денисе, – выдыхает Мария. Я тоже в унисон ей делаю выдох облегчения, что это все не про одного из моих сыновей. – У меня в клинике три Дениса. Кто из них ваш? – Ваш, – как эхо повторяет женщина. Хмыкаю и закатываю глаза, бросая взгляд на Юльку. Подруга снова машет руками и уже громче и жестче говорит: “Муза, скинь разговор!” Снова отрицательно машу головой. Глава 15 – Я про нашего с вами Дениса говорю… Мягкий молодой голос бьет по мне словно хлыст. Ничего не отвечаю, просто жду пока женщина продолжит говорить. – Извините, что вываливаю на вас эту правду. Но… Так получилось. У нас с вашим мужем отношения. И уже очень давно… Фраза для меня оказывается громом, которого я с детства боюсь. Резко дергаюсь и хватаю воздух ртом, словно мне нечем дышать. Делаю глоток воды и кашляю. После сипло выдыхаю в телефон: – Вы про Дениса Борисовича что-ли? – задавая вопрос, заведомо понимаю, что он совершенно идиотский. – Да, конечно. Муза Анатольевна, пожалуйста, отпустите, Дениса… Женщина просит за взрослого мужчину так, словно он маленький мальчик, которого злые родители не пускают на улицу. – Не поняла… – Что здесь непонятного?!. Денис все не может решиться сделать шаг… Ну, потому что он боится вас обидеть. Боится оставить одну. Боится, что вы не справитесь с этой ситуацией… Он к вам так трепетно относится, что у меня это вызывает большое уважение… – Извините, Мария, а сколько вам лет? – А это имеет какое-то значение? - в голосе женщины появляются нотки резкости. – В принципе…Нет, не имеет. Просто мужчины очень часто живут так, как им удобно. Их устраивает курсировать между женой и любовницей, – говорю, холодно выплескивая свою боль. – Знаете, я где-то читала, что слово “любовница” равноценно слову “любая”. Потому как заниматься любовью можно с любой… – Я не любая, – женщина резко и жестко перебивает меня. – Мне через месяц рожать… Юлька закатывает глаза и прикрывает рот рукой, сдерживая эмоции. Я же сижу равнодушная от слова совсем. Шторм внутри меня, рвавший все это время на части, резко стихает. Мне становится так спокойно, словно я смотрю на море и медитирую на картину полного штиля. Только непроизвольно руку кладу на свой животик и, улыбаясь, поглаживаю его. – Поздравляю вас! Мне то зачем звоните? Это вам отцу ребенка надо радость сообщить? – Денис в курсе. И он очень рад этому. А вам я звоню?.. После вопроса женщина замолкает. Из телефона раздаются лишь тихие фоновые звуки и дыхание. По моим же ощущениям все вокруг меня замирает, словно нахожусь в мире полного счастья, где есть только я и моя малышка… Из моей эйфории меня выдергивает “дзыньканье” стекла. Поднимаю глаза от гладкой поверхности стола. Вижу словно в замедленной съемке, как Юля наливает воду в стакан и подает мне салфетку. Смотря на нее, наблюдаю, как на белый глянец падаю капли. Провожу по лицу пальцами и трогаю под волосами, понимаю, что я мокрая, будто вышла из душа и не вытерлась. – Отпустите Дениса, Муза Анатольевна. Он имеет право быть счастливым. Глава 16 Несколько минут ожидания ответа мне кажутся вечностью. Но… Они мне нужны, чтобы прийти в себя. Вытираю пот с лица. На каждом длинном гудке делаю большой глоток воды и откашливаюсь. Между неторопливыми действиями наблюдаю за сменой эмоций на лице Юльки. Подруга машет руками. Её жест означает: не звони. Услышав голос, мягко, но твердо произношу: – Добрый вечер, Мария! Да-да… Муза Анатольевна. Извините, что беспокою. Делаю паузу на послушать расшаркивания нашего главного бухгалтера. – Мария Антоновна, без моего согласования никакого движения денежных средств, никаких оплат и выплаты. Что Денис Борисович? Не поняла?! Когда? Вчера?.. В моем голосе появляется сталь, не свойственна мне. – Завис! Отлично. Отменить немедленно. Мария, надеюсь, Вы меня услышали. Все ставим на стоп. И что Денис Борисович? Вы делайте свою работу. Вам распоряжения могу давать только я как ваш работодатель и директор медицинских центров. Глубоко вдыхаю, слушая сбивчивые пояснения главбух. Ладонью показываю Юле на пустой графин и бутылку, лежащую на боку без крышки. Юлька выходит в кухню. Устав от квохтаний Марии, рявкаю на нее: – Я сказала. Вы услышали. Денис Борисович просто муж вашего руководителя. Он госслужащий. По закону не может заниматься бизнесом. Его приказы вам не легитимны. Если у вас есть сомнения в моих словах, напишите заявление по собственному. Я подпишу. Все. Завершив разговор, несколько секунд сижу. Смотрю в стол. Пальцем черчу на нем вензеля. Думаю и прикидываю. Встаю со стула. Иду к лестнице на второй этаж. – Муз, ты куда? – раздается обеспокоенный голос Юльки. – В спальню. За ежедневником. Сейчас вернусь. В гостинную спускаюсь через несколько минут. – Музончик, все нормально? – интересуется взволнованно подруга. – Да. А что не так? – смотрю сквозь Юльку, выстраивая в мозгу алгоритм предстоящего разговора. – Да…все не так. Меня до чертиков пугает твое ледяное спокойствие. Муз, где мне аптечку поискать? Есть какие-то капли или что-то седативное? – Юлька, не переживай. Все нормально. Если ты от том, что у меня тихая внутренняя истерика. Это не так. Мне просто нужно решить ряд вопросов. А потом…уже… – Муза, выпей воды. Я же вижу. Твои переживания нарисованы на твоём бледном лице. Зная тебя, представляю, как ты сейчас зажала зубы и стиснула волю в кулак.... Еще поди и мысленно повторяешь себе: “Я сильная.... я справлюсь…” – Милая, ничего такого. Просто представляю, что мне предстоит провести очень сложную операцию. И не более того, – говорю, пожимая плечами. – Извини, нужно сделать еще несколько звонков. Набираю номер из ежедневника. На мой вызов отвечают сразу же: – Сима Иосифовна, добрый вечер! Хочу отозвать все генеральные доверенности, оформленные на троих Карповичей: Дениса Борисовича, Матвея Денисовича и Тимофея Денисовича. Обязательно с уведомлением банков, – перечисляю все безэмоционально, может даже излишне спокойно. – Основания веские. Не секрет. У Дениса Борисовича женщина. Она скоро должна родить. Да, все верно. Спасибо за сочувствие. Да, завтра утром приеду. Попрощавшись с нотариусом, сразу же набираю другой номер. В ожидании ответа, предлагаю подруге: – Юляш, давай поедим? Что-то у нас с малышкой аппетит разыгрался. Там в духовке мясо… Растягиваю губы во что-то подобие улыбки. – Останешься у меня сегодня? Хотя… Извини, забыла, что у тебя мужчина. – Останусь. Подождёт. Позвоню. Предупрежу, – отвечает коротко Юля, направляясь в кухню. – Только мясо греть? Машу ей рукой, потому что слышу голос адвоката Виктории: – Добрый вечер, Муза Анатольевна. Что-то срочное? Приветствую Вишнёву, объясняю коротко ситуацию. – Все поняла. Завтра жду вас со всеми документами у себя. – Виктория, мне так неудобно беспокоить вас в выходной. – Это работа моя, Муза Анатольевна. Вы же тоже не отказываете пациентам в помощи. Завтра, как поедете к нотариусу, позвоните мне. До встречи. Записав всю информацию по документам в ежедневник, выдыхаю, ощущая себя пустой оболочкой. – Муза Анатольевна, Вы железная леди! Даже не так…Музон, я знаю тебя с абитуры. Мы вместе, можно сказать, съели пуд соли. Но… Юлька садится напротив, внимательно смотрит на меня и накрывает своей ладошкой мою. – Сегодня, подруга, ты сделала мой день… Нет, я знала, что Муза Беляева – сильный человек. Только… Подумать не могла, что у тебя стальные яйца! Знаешь, уверена на тысячу процентов, что даже еблан Карпович так хорошо тебя не знает… – Да, брось ты, милая, – вынимаю ладонь и кладу сверху Юлькиной. – Все, что я сделала, это только для блага моих детей. Если парни уже могут сами, то малышку надо растить, учить… – Муз, заранее прошу извинить меня за вопрос, – подруга смотрит на меня приподняв бровь. – Можно я его все же задам? – Юль, мой ребенок родится. Здоровым. Я в этом уверена. И мы с ним или с ней справимся. Сейчас все гораздо проще. Памперсы, няни, качественные смеси. У меня ещё пять месяцев впереди. Найду толкового управляющего. Хотя… Стоп… У меня же ты есть. Вот и подстрахуешь… Наш разговор прерывает входящий. На экране вижу “Тима”. Внутренне сжимаюсь, потому что уже нет сил держать лицо. Но… Зная, что младший страдает повышенной тревожностью, вызов принимаю. – Да, родной. Привет! – Привет, муль! Тима называет меня так, как в детстве. Делаю вывод: сын взвинчен. – Тим, что случилось? – Это я у тебя хотел спросить, ма. Звонил отец. Сказал, что ты творишь какую-то дичь. Принимаешь чудовищные решения, что может негативно отразиться на всей нашей семье… Глава 17 Карпович уже почти неделю не проявляет признаков жизни. Не звонит. Не пишет. Не появляется ни в доме. Ни в клинике. Я тоже его не тревожу. Вернее… Не хочу нервировать нас с малышкой. Она только меня и радует. Хотя бы тем, что не тошнит и не беспокоит мамин организм. Ну, кроме шевелений, что с каждым днем становятся все активнее. Потому “расплескивать” себя на негативные эмоции по личной инициативе не имею никакого желания. Как говорится: все проблемы надо решать по мере их поступления. Пока у меня массу времени отнимают рабочие вопросы и задачи, связанные с реалиям семейной жизни, что упали на мои плечи гранитной глыбой. И все же… Я прекрасно понимаю, что выяснений отношений не избежать. Но.. Сейчас на это у меня нет ни сил, ни желания. Хватило и непростого разговора с младшим сыном. Хотя… Ничего конкретного я Тиму так и не сказала. Да, вынуждена признать, что оказалась трусихой. Да, не смогла озвучить нелицеприятную правду… Лишь заметила, что между супругами, к сожалению, могут возникать острые углы недопониманий и опасные точки невозврата: – Милый, ты зря расстраиваешься и горячишься. Все, что сейчас происходит между мной и вашим отцом, касается только нас. На тебе и Матвее это никак не отразится. Вы наши дети. Мы вас любим. И мы всегда будем вашими родителями. – Мам, ты что решила развестись с отцом? – выдохнул с напряжением в голосе сын. – Тима, это папа тебе так сказал? – Нет. Такого он не говорил. Просто несколько раз повторил, что ты творишь дичь. И это может негативно отразиться на семье и бизнесе. – Понятно. Все несколько не так, как обозначил отец, – постаралась произнести как можно спокойнее, но мысленно при этом кастерила Карповича последними словами. – Есть то, что он умалчивает. Но… Родной мой, я считаю, что отец должен это сказать вам сам. – Мамуль, ты уверена, что у тебя все хорошо? – тоном врача психиатра уточнил Тим. – Да, Тим. У меня все отлично. Знаешь, я давно не была так счастлива. У мен… Договорить не успела, потому что снова услышала молодой, нежный, женский голос. – Ма, я рад, что ты счастлива. Это здорово. Извини. Перезвоню тебе позже. Убегаю на концерт. Целую, – торопливо проговорил Тима и попрощался. Вспоминая разговор с сыном, смотрю на падающий снег. В мозгу деловито по значимости выстраиваются пункты плана на ближайшую жизнь: малышка, узи, скрининги, сыновья, елка, новый год, годовая премия, подарки сотрудникам, корпоратив. – Так, бубочка, перво наперво нужно братьям твоим рассказать о тебе. Судя по их молчанию, отец Карпович не просветил их на твой счет. Еще нам надо посетить лучшего гинеколога-репродуктолога. Значит, придется звонить Елене-распрекрасной, потому что это светило её муж. Мысль хорошая, но надо для звонка иметь номер телефона. Хотя… Зачем беспокоить Елену… Пока говорю открываю телефон и в интернете нахожу номер перинатального центра. Довольно хмыкаю, но откладываю звонок в колл-центр консультации до понедельника. – Супер! Кто молодец? Мы с тобой, куколка! – хвалю себя и продолжаю думать вслух дальше. – В остальном, красавица моя, все мелочи жизни. Премии, подарки, корпоратив, елка и новый год, - текучка жизни. Пока у нас есть только один болевой нарыв. Имя его – Денис Борисович Карпович. Говоря о муже, снова прикладываю ладони к животу, словно моей малышке угрожает опасность. Мое созерцание вечернего пейзажа из окна кабинета нарушает звонок внутреннего телефона. Иду к столу. Увидев цифру “один” - помощника, радуюсь. – Катерина, на ловца и зверь бежит. Набери главбуху. Пусть берет документы по годовой премии, еще сметы новогодние. И со всем этим добром идет ко мне. Ну, и ты, красавица, тоже собирай все бумаги. Про коммерческие предложения не забудь. Пока Мария Антоновна расшевелится, мы с тобой успеем обсудить варианты подарков и сам корпоратив. Положив трубку на рычаг внутреннего телефона, получаю пиночек от своей малыхи. – Да, куколка, мама у нас такая. Смену отработала и за решение административных вопросов взялась, – разговор с пупсиком прерывает звонок Моти. – Ну, вот… И старший нарисовался. Знать, отец-молодец до него тоже довел информацию, – Да, любимый, рада твоему звонку. Что-то случилось? – Привет, ма! А должно было? Я, вообще-то, по поводу оборудования. Все документы скинул на почту и счета тоже. Если мы хотим успеть купить по низкой цене, то это нужно сделать сегодня максимум завтра, – спокойно поясняет Мотя. – Я утром прочту проверяла, не видела документов, – отвечаю не скрывая удивления. – Подожди. Сейчас проверю. Может, я отцу отправил. Ма, кстати, что у вас случилось? – А что у нас случилось, Моть? – Мам, прекрасный словесный пинг-понг. Я, вообще-то, у тебя об этом спрашиваю. – У меня лично ничего особенного не случилось. Хотя нет. Все же мне есть что тебе сказать, Матвей. Сейчас. Подожди. Я только воды выпью. – Ты не волнуйся, мам, – тут же успокаивает меня сын. – Меня мало чем можно удивить. Давай… “Ага… Твой отец так тоже всегда говорил, – думаю, вливая в себя воду, – однако, новость ему очень не понравилась!” – Я беременна, Матвей, – выдыхаю, роняя прыгающее сердце. – От кого? – зеркаля мою интонацию, интересуется сын. – Ой, извини. Ну, не фигасе… Вот это да! А я думаю, чего отец и Тим говорят, что ты не в себе. На слова сына нервно хихикаю. Получается как-то глуповато. Но… Совершенно не получается справиться со своим волнением. – Мам, и что вы с отцом делать собираетесь? Срок большой? – Матвей обо всем говорит спокойно и деловито. – Да. Больше шестнадцати недель, милый. Я собираюсь рожать. А отец… Ну, у него свой взгляд на происходящее. И…Жизнь, кстати, тоже… У него.., – не желая сказать лишнего, осекаю себя. – Ну, это ты у отца сам спроси. На несколько минут повисает пауза. Зная, характер сына, понимаю, что он сейчас мысленно выстраивает алгоритм. – Ладно. Понял. Охи, вздохи и советы опускаю. Ты у взрослая. Сама знаешь, что делать. У отца тоже ничего спрашивать не стану. Захочет, расскажет. Но в целом…Мам, прими мои поздравления. Да, и… Счета не забудь оплатить. Пообещав сыну все сделать, прощаюсь и выдыхаю облегченно, что хоть один вопрос удалось закрыть без лишних нервов. Только… Дальнейшие события покажут, что радость моя была преждевременной. Глава 18 – Муза Анатольевна, Муза Анатольевна… Главбух Мария Антоновна как заполошная влетает в кабинет и прерывает наше с помощником Екатериной обсуждение. Поднимаю голову, смотрю на нее взглядом, от которого она захлопывает рот на полу фразе: “Сейчас только звон…” – Мария Антоновна, вы присаживайтесь на свободное кресло. Сейчас я с Катериной завершу, отпущу ее, и мы поговорим. Еще минут пятнадцать уходит на вопросы организации корпоратива, аренды помещения, развлекательной программы и подарков. – Детские для сотрудников уже давно оплачены. Катерина, нам их доставили или нет? Услышав, ответ “Будут в понедельник”, - благодарю, прошу показать подарки и отпускаю. Жду пока девушка выйдет и поворачиваюсь к главбуху: – Мария Антоновна, что с вашим лицом? У нас какие-то катаклизмы? – Д-да. М-м-не…з-з-во-нил Денис Борисович. Ну, я уже пошла к вам, и он позвонил. Видя, что у главбуха в лице ни кровиночки, наливаю ей воды и думаю о том, что все же надо искать нового, потому как у этой нервы не к черту. – Выпейте воды, Мария. Ничего страшного не случилось. Рядовое событие. Позвонил и позвонил, – говорю спокойно, хотя сама ощущаю, как внутри меня начинает вибрировать нерв. – Нич-ч-че-го ж-ж-ж себе. Он орал на меня, когда я ответила, что тот счет вернули обратно… – Мария Антоновна, прошу меня извинить за резкость Дениса Борисовича. У мужчин в его возрасте быв.., – договорить не успеваю, потому как дверь кабинета распахивается и с силой ударяется о стеновой ограничитель. Увидев разъяренное лицо Карповича, сразу включаю оперирующего хирурга – сдержанного и холодного, думающего в первую очередь о пациенте. Сейчас выбранная мной роль должна защитить мою малышку. – Покиньте кабинет, – опуская приветствие, прямо с порога Карпович зло рычит на Марию. – Я вам говорю. Оглохли?... Вместо имени Денис тычет рукой в главбуха. Не скрывая удивления, приподнимаю бровь. – Мария Антоновна, прошу извинить еще раз. Вы можете идти домой. Оставьте мне документы. Я все просмотрю. Будут вопросы – позвоню. Пока говорю главбуху, Карпович со всей дури плюхается в кресло посетителя. Лишь только Мария уходит, я выхожу из-за стола, подхожу к окну, открываю проветривание. Остаюсь стоять у подоконника, наблюдая за падающим снегом. Спиной чувствую волну злости, что исходит от мужа. – Музка, ты какого черта делаешь? Для чего? Для кого? – рычит Денис и бьет по столу кулаком. – Ты зачем Матвею рассказала о своей беременности. Поддержку в сыне искала? Да? Тебе русским языком было сказано. Меня этим не удержишь. Наша семья изжила себя... – Не повторяйся, – говорю как можно спокойнее, хотя внутри кипит от раздражения и ноет от боли. – Еще несколько недель назад я была уверена на тысячу процентов, что в нашей семье все хорошо. – Ну, теперь знаешь. Я тебе все сказал еще в прошлый раз. Не нужен этот ребенок ни мне, ни тебе. У меня другая жизнь. И я ничего не хочу менять. – Да-да… Знаю я все про твою жизнь, Денис! – перебиваю мужа, но уже оборачиваюсь в его сторону. – Не думал ты обо мне от слова совсем. Просто тебе было удобно, как тому теленку, что двух маток сосет. Да… Кстати, мне звонила твоя любовница. Просила тебя отпустить... Говоря, наблюдаю за реакцией Карповича и миксом эмоций на его лице. – Кто звонил? Какая любовница? Что за бред? – Хотя бы себе не лги, Денис. Не желая слушать заведомую ложь, снова перебиваю Карповича. – Ты и с этой Машей оказался еще тем овном.., – произношу с тяжелым выдохом, понимая, что самое главное еще впереди. – Подбирай слова и выражения!!! Прямо по-бабски взвизгивает муж, к статусу которого я уже добавляю приставку “экс”. – Я сказала. Ты услышал. Но… Могу и повторить. Звонила твоя любимая Мария. Просила тебя отпустить, потому что ей скоро рожать. Все. Вопросы еще есть? Могу даже номер ее телефона назвать. – Я просто не хотел тебя расстраи… – Да, чего уж обмазывать шоколадом то, что имеет запах дерьма.., - перебиваю Карповича. Наливаю себе стакан воды, потому что во рту, как в пустыне. Язык аж царапает щеки и небо. – Говори уже быстрее, ради чего ты примчался и затеял этот разговор. После моих слов повисает пауза. По выражению лица человека, с которым я прожила больше тридцати лет лет, понимаю: причина серьезная, но озвучить ее “овно” боится. – Муза.. Нам надо разделить имущество, – выдыхает Денис, покрываясь пятнами. – Я предлагаю договориться по-человечески… Это чертово слово “по-человечески”, словно заноза, застревает в моей голове. Хорошо, что после разговора с бывшим, у меня не было пациентов, потому как я не смогла бы взять в руку бор, чтобы препарировать зубную ткань или обработать пломбу. Я, вообще, ничего не могла. В машине просидела больше получаса, прежде чем, выехать со стоянки нашей семейной стоматологической клиники. Ехать еду, а сама все время повторяю только “по-человечески”. – Да, Денис Богданович, по-человечески у нас уже не получится, – говорю вслух, чувствуя, как машину начинает заносить. Я вроде и стараюсь затормозить, чтобы выровнять свой купер. Но… Педаль тормоза под ногой проваливается. Авто на скользкой дороге пусть и на небольшом спуске идет юзом. Понимаю, что вылечу в кювет. Но… Все равно кручу рулем. Еще надеюсь, повернув колеса, погасить скорость и хоть немного затормозить. Радует, что в такое позднее время на дороге к нашему коттеджному поселку уже нет плотного потока машин. В принципе, за последние минут десять ни одной не видела. Лучше бы я об этом не думала… Потому что из-за поворота вылетают два ярких световых луча. Они слепят меня. Мотаю головой. Упускаю драгоценное время. Лечу полубоком прямо на черного монстра, по сравнению с которым мой купер просто божья коровка. В момент удара не думаю ни о ком кроме маленькой жизни, что растет внутри меня… Глава 19 Сижу, оглушенная, выстрелом подушки безопасности. Чувствую, как по губному желобку ползет струйка. Понимаю: нос разбила конкретно. Все еще держа правую руку на животе, левой аккуратно пальпирую переносицу и спинку носа. Вижу, как на неразорвавшуюся белую оболочку кляксой падает кровяная капля. Достаю из кармана платок, промакиваю под носом. Жду пока стечёт кровь, а в носу образуется сгусток, который закроет поврежденные сосуды. Пытаюсь дышать, чтобы унять шум в голове и головокружение. Вдруг… Слышу стук в водительское стекло. Поворачиваю голову влево. Вижу размытое черное пятно и слышу булькающие звуки. Мне требуется время, чтобы понять, что происходит и что от меня хочет тот, кто стоит за дверью. На новом стуке разбираю: “Опусти стекло!” Нажимаю на кнопку. Стекло едет вниз. На меня дует морозный поток воздуха. Делаю глубокий вдох. Вижу огромную мужскую ладонь с длинными пальцами. Указательный опускается на центральный замок и разблокирует двери. Водительская тут же распахивается, и в салоне очень близко с моим лицом появляется седая голова с коротким ежиком волос. Усилием воли фокусирую взгляд. Присматриваюсь. Наши взгляды сталкиваются. – Жива? – слышу густой бас. Киваю в ответ. – Выйти можешь? Делаю еще кивок. – Выходи! Дергаюсь, но встать не могу. Мешает, не осевшая, подушка безопасности. – Стоп. Сиденье, – говорит мужчина и начинает шарить рукой рядом с моей левой ногой. Дергаюсь, пытаясь сдвинуться. – Спокойно. Рычаг нужен. Отодвинуть надо. Картинка перед моими глазами уже перестала размазываться и кружиться. Смотрю на мужчину и вижу, что он огромный, потому что его плечи упираются в проем двери купера. Приглядываюсь к его лицу. Оно мне нравится. Как не высокопарно прозвучит, но мужское лицо словно вырезано умелым мастером. Широкие скулы подчеркивают мужественность его черт. Лоб с двумя продольными морщинами говорит о глубоких размышлениях и пережитых испытаниях. Крупные глаза стального цвета излучают полное спокойствие. Я бы даже сказала, что они проникают в душу, словно видят насквозь. Взгляд незнакомца задумчивый и осторожный, будто он понимает что-то важное и понятное ему. Отмечаю его массивный нос с лёгкой горбинкой. Эта особенность мне говорит о том, что мужчине часто приходилось физически себя защищать. Задерживаюсь глазами на губах – крупных, плотных, жестких и даже грубоватых. По их выражению делаю вывод, что их хозяин не боится выражать свои чувства и мысли. Харизму и обаяние мужскому лицу придают умеренно выраженные морщины, а квадратный подбородок. Он подчеркивает его силу и уверенность. – Секунду еще, – выдыхает незнакомец в область моего левого уха. – Не нервничаем. Рычаг заел. Дерну сейчас. Предупредив, он просовывает руку под мои ноги и резко рывками толкает сидение вперед и назад. Я испытываю неловкость от того, что меня трогает незнакомый мне мужчина. После очередного рывка кресло все же сдвигается назад. – Больно ногам? – с волнением в голосе уточняет мой освободитель. Снова отрицательно мотаю головой. – Немая? – без намека на улыбку интересуется мужчина, а я начинаются хихикать. – Смех означает: нет? Или это нервное? Хочу ответить, но в этот момент неловко хлюпаю носом. И-и-и… Из ноздри вылетает сгусток крови и плюхается на подушку безопасности. Неожиданно для себя смущаюсь. Прикрываю нос платком и ладонью. – Ерунда. Возьми мой. Принимаю синий прямоугольник. Зависаю на нем взглядом. – Чистый. Утром гладил. Хмыкает мужчина и своей большой ладонью сжимает подушку безопасности. В этот момент раздается автомобильный сигнал. – Подожди. Я сейчас. Незнакомец вынимает свою голову из салона авто. Я выдыхаю и передергиваю плечами, потому что все это время от смущения и стыда даже боялась дышать. Вытирая нос, слушаю два разных мужских голоса. – Не ной. Не баба. Обочиной проедешь. Езжай говорю, – грубо рычит мой спаситель. После его слов слышится звук уезжающего автомобиля. Только успеваю высморкать нос, как в салоне снова появляется его голова. – Назар. – Что? – выдыхаю с искренним удивлением. – Понял. Шок. Выходим. Вытаскиваю левую ногу. Мужчина подхватывает меня под руку и спину и аккуратно помогает выйти. – Осторожно. Скользко, – поддерживая меня, говорит Назар. Как только моя левая нога твердо становится на дорогу, он сам вынимает правую через порог. Не успеваю даже ахнуть, как взмываю, словно пушинка на руки. – З-за-чем? Выдохнув в область мужской шеи, сразу же вдыхаю аромат терпкого парфюма и еще какой-то специфический запах, который мне не знаком. – Так быстрее и безопаснее, – произносит мужчина, а я по его дыханию как стоматолог делаю вывод о том, что у него прекрасное здоровье и отсутствуют вредные привычки. – Ты пока посидишь в моей машине. Понятно, – не спрашивает, а безапелляционно утверждает мой спаситель, усаживая меня на сиденье в салон автомобиля, марку которого я не успела рассмотреть. – Надо инспекторов гаи вызвать и страховую… Почему вы не ругаетесь? – шепчу сипло, потому что только сейчас до меня окончательно дошла суть происходящего. – Ругаться? Смысл… Все уже случилось. Все живы. Это главное. Никого вызывать не будем. Сами справимся. Сейчас сделаем фотографии, нарисуем схему и составим европротокол. После твой куп… Завершить Назар не успевает. Его перебивает входящий телефона. – Да, Петр. Про эвакуатор понял. Давай лети, орленок. Жду, – каждое слово Назар произносит, словно приказ отдает. – Я оплачу ремонт, – говорю, еле сдерживая слезы. – Понял. Тепла добавлю. Дрожишь. Вот вода. Пей. Это успокаивает. – Вы всегда такой, – взвиваюсь, теряя последние крохи самообладания. – Вы знае… – Зовут как? – обрывает меня Назар. – Муза.., – назвав имя, зачем-то добавляю отчество. – Анатольевна… – Вот и познакомились. Пей воду, Муза, – хмыкает мужчина и пристально смотрит на меня. – Что с животом? Болит?.. Глава 20 – Как ты себя чувствуешь? – уточняет Назар, заняв водительское место. – Что с животом? Сильно болит? – Все нормально. Не болит, – отвечаю и прикусываю губу, потому что не готова говорить о своем интересном положении. – Не болит? А чего все время за низ живота держишься? – произносит мой спаситель. – Почему? – Привычка… Пожимаю плечами и делаю несколько глотков воды. – Прошу меня извинить за причиненные неудобства. Я компенсирую вам нанесенный ущерб. – Ну, да…Ну, да… А за машиной твоей кто-то смотрит? – А что не так? – Не так то, что у тебя “чек” о неисправности тормозной системы горит. – Да, я знаю. Вернее, вот только узнала, когда тормоза отказали. Попыталась справиться за счет снижения передачи и изменения положения колес. Но… С горки понесло, – объясняю, как можно ровнее, чтобы не выглядеть глупо. – Не понял… До этого ты не видела, что у тебя горит “чек”? – спаситель спрашивает и смотрит на меня, словно он строгий директору школы, а я – плохая ученица. – Да, не видела. Ну, или может…. Делаю паузу, пытаясь вспомнить про это “чек”, но на самом деле память никаких картинок мне не подкидывает. – Нет. Не помню. Еще раз прошу меня извинить за причиненные неудобства. Я оплачу ремонт. Ну, и другие расходы.., – пока говорю, лапуля пинает меня, и я снова прикладываю руку к животу. – Еще раз… Живот болит? – пристально вглядываясь в мое лицо, снова интересуется Назар. – Нет. Все нормально. Не стоит беспокоится. – Ясно. Вы сообщили родным, что попали в аварию? – Нет. Не вижу в этом смысла, – говорю так, как считаю на самом деле. Назар смотрит на меня непонимающе, удивленно приподняв бровь. – Я цела и здорова. Ну, а машина - железо и не более того. Вздыхаю, понимая, что впервые нахожусь в такой ситуации. Во-первых, я вру, что мне не свойственно от слова совсем. Во-вторых, мне реально некому позвонить, чтобы попросить помощи. Сыновей беспокоить нет смысла. Они слишком далеко. Карповича после недавнего разговора даже набирать не хочу. Хотя я все же несколько раз доставала телефон из сумки и смотрела на экран, думая об этом. Пока думаю, ловлю взгляд Назара. Вижу: он смотрит на мое обручальное кольцо. – Вы не переживайте. У меня хватит денег оплатить все расходы. Я подпишу все необходимые документы, – говоря, отвожу взгляд в сторону потому что меня неожиданно начинают накрыть эмоции. Но… Не из-за того, что я попала в аварию, а потому что вспоминаю разговор с мужем. Сейчас мне даже и не верится, что я прожила с Карповичем больше тридцати лет. Смотрю в темноту окна машины, как в пустоту. Так и на Дениса, когда он говорил, я сегодня смотрела, как в черную дыру. И думала только о том, что совсем не знаю этого человека. Хотя все эти годы мне казалось, что мы с Денисом единое целое. Две неразрывные половинки… А все оказывается было фарсом… Именно это я чувствовала, когда стояла у окна и слушала Дениса. Каждое слово мужа поражало меня, как удар грома: он не любит меня и не хочет ребёнка. Тот момент, когда мир вокруг окончательно превратился в пустоту, когда все мечты о семье и будущем рухнули окончательно. Как бы я не была сильна и уверена в себе, но во мне, как в любящей женщине – жене своего мужа, до последнего теплилась тысячная доля надежды на то, что все окажется иначе. Только увы и ах… Пока я держась за живот, в котором уже живет наша общая маленькая жизнь, Карпенко говорил, словно обличал меня в каких-то грехах. Слушая его, во мне окончательно и бесповоротно умирал последний атом веры в мужа как в мужчину. – Да, я оказался не готов к твоему известию и к такому повороту событий, – произнес Денис, глядя в мои глаза с арктическим холодом, от которого мне хотелось съежиться. – Да, я давно хотел сознаться, что хочу жить своей жизнью, потому что у меня есть другая женщина. Эти слова разрывали мою душу изнутри. Я не могла понять, как он мог так легко отказаться от нашей любви и от всего, что мы строили и чего добились вместе… Вздохнув и собирая свои мысли, я все же в очередной раз хотела услышать Дениса, чтобы понять: почему так все случилось. Мне хотелось услышать в его словах и голосе, хоть какие-то отголоски того, что он раскаивается в происходящем. Но… Ничего человеческого, за что можно было зацепиться не случилось. Денис продолжал свою речь, будто между нами обычный деловой разговор: – Муза, нам нужно поделить имущество. Я предлагаю все сделать по-человечески. Стоматологический бизнес пусть останется у меня и у сыновей. Тебе я оставлю косметологическую клинику эстетической медицины. Ну, и недвижимость. Здесь я даю тебе право выбора: дом или квартиру. Уверен, что это будет справедливо. Мне понадобилось время, чтобы осознать, насколько цинична позиция Карповича. Как он мог предложить мне отказаться от дела всей моей жизни. Как хватило ума подумать о том, что наши тридцать лет семейной жизни - это черновики его планов на будущее с другой женщиной? – Бизнес я тебе просто так не отдам, – ответила я, поднимая голову и смотря Денису прямо в глаза. Говоря, я не испытывала ни страха, ни колебаний. В этот момент внутри меня было лишь твердое намерение отстаивать свои личные границы и свое дело. Муж был крайне удивлён моей реакцией. Карпович не ожидал, что я не пойду у него на поводу и откажусь от его щедрого предложения. Посмотрев на меня раздраженно, он попытался надавить: – Муза, ты ведь знаешь, что без меня у тебя ничего не получится. Ты не сможешь решать вопросы без моей поддержки… – Я сама создавала то, что у нас сейчас есть, Денис, – с гордостью произнесла я. – И если ты хочешь выйти из нашей жизни, то я не собираюсь следовать у тебя на поводу и делать так, как ты решил. Выход из этой ситуации простой. Все делить по закону: пятьдесят на пятьдесят. Попилить не получится, значит только продавать… Внутри меня все холодело от собственных слов. Но… Внешне я старалась выглядеть спокойной и решительной. Обозначая свою позицию, я прекрасно понимала, что впереди меня ждёт трудный путь. Но… Все равно была готова бороться за своего будущего ребёнка и за то, на что у меня ушло столько лет моего труда, профессионализма и любви... Глава 21 Сидя в чужой машине, я все думала и думала обо всем, что случилось за последние несколько часов. Нервный разговор с Карповичем на повышенных тонах, после которого у меня дрожали руки и щемило сердце. Конечно, в таком состоянии я могла и не обратить внимание на “чек” неисправности тормозной системы. Утром, вроде, было все нормально. Хотя кто знает, ведь тоже ехала, думая о куче вопросов. Как говорится: знал бы прикуп - жил бы в Сочи. Но… Уж как есть. Главное жива. Хотя… Буду долго помнить: как резко повернула, как сжались тормоза и провалилась педаль, и купер стал практически неуправляемым. Сейчас мое воображение уже начало подкидывать фантастические и более тяжелые картинки и звуки: громкое “бамс”, скрежет, запах искореженного металла, внезапное падение в бездну. Да, этого ничего не случилось. Но ведь могло… Так же как и предательство Карповича и разрушенная семейная жизнь. “Господи, тридцать лет брака псу под хвост. Хотя в чем пес виноват?! Еще и раздел имущества… Неужели всё так просто? Будто тридцать лет совместных радостей и печалей можно оценить в деньгах. Хорошо, хоть малыша не придется делить, – думая о своем пузожителе, снова поглаживаю живот. – Кроха моя, отец у нас подкачал. Это неприятно, но что делать. И так случается. Главное, ты маме нужен…” Из тревожных мыслей в реальность меня возвращает густой бас Назара. – О чем задумалась, Муза? – Извините, мне так неловко, что я столько вашего времени отрываю, – говорю, думая о том, что могла упустить какую-то важную информацию. – Эвакуатор уже приехал? Да? – Еще нет. Но… Скоро уже подъедет. Правда не совсем эвакуатор, но нам все равно подойдет, – рассеянно отвечает Назар, наблюдая за чем-то в телефоне. Слова мужчины меня несколько напрягают. Несмотря на его вполне располагающую внешность и очень приличную и дорогую одежду, внутри меня начинает расти беспокойство. – Что значит не совсем эвакуатор? – уточняю, глядя опасливо на моего спасителя . – Не стоит бояться и переживать, Муза. Я не насильник и не серийный маньяк. Сейчас Петр приедет, все увидишь сама, – говоря совершенно серьезным тоном, подмигивает мне Назар. – Верь мне! Солдат ребенка не обидит… – Спасибо. Информация содержательная, – благодарю, посматривая в свой телефон. – Если тебе нужно поговорить, я выйду, – тут же, поймав мой взгляд, произносит Назар. – Не нужно. Я не буду никому звонить. Вопросы закроем и вызову такси, – отвечаю спокойно, думая о том, как мне завтра добираться на работу в клинику. “Ладно. Главное, жива и здорова. Остальные проблемы решаемы”, – успокаиваю сама себя, вздыхая. – Что тревожит, такую красивую женщину? – сразу же уточняет Назар. Поворачиваю голову в его сторону. Не скрываю своего удивления. Потому как я точно видела: мужчина не смотрел на меня, а снова следил за какой-то красной точкой в телефоне. – Все хорошо. Расслабься. Знае.., – договорить он не успевает, потому что раздается громкий автомобильный сигнал. – Ну, вот и наша лягушонка с коробчонкой доползла. Посиди пока. Назар выходит из машины. Я в водительское окно вижу пятнистую громадину с большим прицепом. Буквально через минуту пассажирская дверь с моей стороны открывается. – Выходим. Пересаживаемся в другую карету, – произносит мой спаситель, подавая мне руку. Хочу поинтересоваться: зачем в другую машину. Но… Назар меня опережает: – Мне нужны документы и ключи от купера. – В смысле? Как я отдам ключи незнакомому человеку? – Ну, вот как-то придется довериться первому встречному проходимцу… Назар улыбается. Я же пялюсь на него, как валдайская коза. Нашу молчаливую дуэль прерывает молодой голос: – Товарищ генерал, подъедьте ближе к платформе. Мы сначала ваш рендж загоним и зафиксируем, а потом купер поднимем манипулятором. Я провожу взглядом от места, где мы стоим до огромной военной машины. Сбоку от нее вижу вижу еще один легковой автомобиль. Около него стоит довольно таки молодой мужчина, чем-то похожий на Назара. “Ну, не он же генерал.., – проносятся в моем мозгу мысли. – Неужели это к Назару обращались. Да, ну… Он точно на генерала не похож совсем. Слишком молод для генерала…” – Понял. Принял, – отвечает мой спаситель тому, кого я не вижу, и обращается ко мне. – Муза нам в ту машину. – Вы что генерал? – выдыхаю, не сдвигаясь с места. – Не похож? – лукаво улыбается Назар и берет меня под локоть. – Сейчас машины загрузим и поедем. – А обычного эвакуатора не было? – спрашиваю, не скрывая удивления. – Мы не ищем легких путей. Хотя в данном случае это самый простой в решении вопроса, – отвечает Назар и бросает тому, кто стоит рядом с машиной. – Петр, отставить разговоры. Занимайся погрузкой. Проходя мимо мужчины, отмечаю, что Назар и этот Петр похожи, как две капли воды. “Для сына, вроде, слишком взрослый”, – думаю, оборачиваясь, чтобы еще раз оценить. – Не сын. Брат младший. У нас разница двадцать лет, – уточняет Назар. – Вы что мысли читать умеете? – спрашиваю, забираясь с помощью моего спасителя на заднее сиденье довольно высокого автомобиля. – Есть немного, – улыбаясь, отвечает мужчина. – Посиди пока. Вещи из твоей машины уже перенесли. – Подождите, Назар. Я же вам не отдала ключ и документы, – успеваю сказать, пока он не успел закрыть дверь и отойти. Мой спаситель разворачивает и протягивает крупную кисть с длинными красивыми пальцами. Я достаю из сумки документы и ключ. Кладу все на мужскую ладонь, касаясь ее пальцами. В этот момент мои подушечки начинает покалывать, словно по ним пустили легкие щекотные разряды тока. Убирая руку, смотрю на Назара. Он тоже не отводит взгляда. Мне очень нравятся его теплые серые глаза в обрамлении густых ресниц. Еще мальчишеская улыбка и ямочки в уголках, что делают его суровое лицо более приветливым и добрым. – Минут пятнадцать и поедем, – поясняет Назар и закрывает дверь. Я остаюсь сидеть, пытаясь переварить непонятные мне ощущения и эмоции, которые возникли у меня из-за этого мужчины… Глава 22 – Пётр, давай в Костино, – даёт распоряжение брату Назар. – Документы передашь в страховую. Составишь, как объяснил. Слушаю “генерала”, так я теперь про себя называю своего спасителя, в моем мозгу сигнализирует масса вопросов. Но… Задавать не тороплюсь. Во-первых, не привыкла перебивать. Во-вторых, очень хорошо знаю, что такое субординация и соблюдение своих и чужих границ. В ожидании пока Назар завершит разговор, смотрю, где Костино. Оцениваю километраж до своего посёлка. Вздыхаю, понимая, что расстояние значительное. – Все нормально, Муза. Расслабься. Ребят отпустим. Обсудим вопросы по твоему куперу. И я отвезу тебя, – слышу голос Назара. Поворачиваю голову в его сторону и снова попадаю взглядом в серые глаза с золотыми вкраплениями. Они как и ямочки на щеках делают суровое лицо генерала более молодым и озорным. – Может, все же целесообразнее отвезти сначала меня, – говорю, хотя понимаю, что так крюк будет больше и по расстоянию, и по времени. – Во всяком случае, одной проблемой станет меньше… На последней фразе вымученно улыбаюсь. Назар сверлит меня своим своим проницательным взглядом. – Муза, извини за любопытство… Ты кем работаешь? – Стоматологом. Не желая выпячивать себя, о том, что я челюстно-лицевой хирург, опускаю. – Отлично. Понял, что вы успели в картах посмотреть Костино и маршрут проложить. Это я к тому, что в голосе вашем я услышал сомнение. И это верно. В подтверждение своих слов Назар опускает свою ладонь на мою. Смотрю на его кисть. И на моем языке повисает фраза про музыкальные пальцы. Но… Ничего не говорю, чтобы не перебивать генерала. – Судя по тому, что мы двигались навстречу друг другу, место вашего проживания находится в противоположной стороне. До моего коттеджного поселка ехать еще минут семь, – договорив, Назар, показывает рукой на огоньки, которые видны в стекло двери, что рядом с ним. Киваю головой, отворачиваюсь. Сижу с мыслью, что мне нужно вытащить ладонь из-под генеральской. Но… Останавливаю себя от этого порыва, боясь так выказать свое пренебрежение к человеку, который мне помогает. Пока думаю, машина останавливается перед высоким кованым ограждением внушительного по размерам дома. Как только заезжаем на территорию, Назар и Петр покидают салон автомобиля. Буквально через несколько секунд открывается дверь с моей стороны. – Прошу вашу ручку, мадам, – появляется лицо молодого Назара и раздается голос идентичный его. Я улыбаюсь Петру и, опираясь на его руку, спускаюсь с высокой подножки. – Следуйте за мной, Муза. Товарищ генерал, приказал проводить вас в дом. – А сам он где? – спрашиваю, потому что на меня накатывает волна какого-то беспокойства. – Назар разговаривает по телефону. У него важный звонок, – поясняет Петр, открывая массивную, резную входную дверь и пропуская меня вперед. Лишь только делаю шаг внутрь, как загорается свет в холле прихожей и внутри гостинной, часть которой мне хорошо видна. – Давайте, я помогу вам снять шубку, – смотря на меня глазами Назара, предлагает Петр. – Здесь туалет. Прямо гостиная. Могу предложить вам чай, кофе, воду… Слушая, киваю головой и сразу иду в туалетную комнату. – Понял. Не буду мешать, – летит мне в спину. Закрыв за собой дверь, делаю все, о чем долго мечтала. Еще провожу пальцами по обнаженному животу и, прикладывая его ладонями, поглаживаю кожу. После мою руки и смотрю на себя в зеркало. Вздыхаю, замечая на бледном лице темные тени, которые залегли под глазами. Пытаюсь хоть как-то придать щекам румянец, щиплю их и растираю бумажным полотенцем. Выйдя из туалетной комнаты, ищу в холле прихожей какую-нибудь домашнюю обувь. Отмечаю, что женских тапочек нет. – Муза, не нужно разуваться. В доме давно не было клинига, – слышу за спиной голос Назара. Оборачиваюсь, не скрывая удивления, потому что звука открываемой двери не было. – Там другой вход есть… Снова озадачивает меня своей прозорливостью мужчина. – Проходи в зал. Я сейчас.., – договорить он не успевает, принимает звонок. – Генерал-лейтенант Орлов. Слушаю. Так точно. Верно. К назначенному времени буду… Дальнейшего разговора не слышу, потому что генерал Орлов уходит туда же откуда пришел. Снова вздыхая, иду в гостиную, которая меня поражает своими габаритами, шикарным дизайном и отличным ремонтом. Но… Несмотря на великолепие и роскошь, у меня возникает ощущение пустоты, холода и запустения. Словно в этом доме никто не живет кроме потоков воздуха. И мне от этой мысли становится тоскливо и одиноко. Снова думаю о себе, измене и предательстве Карповича, своей рухнувшей семейной жизни. “Может и у этого Орлова такая же ситуация. Ну, да… с виду брутал и орел… Никто же не отменял формулировки “любовь здесь больше не живет” или “не сошлись характерами”. Судя по манере поведения мужчины, характер у него явно не сахарный”, – думаю, осматривая гостиную. – Муза, ты точно хорошо себя чувствуешь, – слышу озабоченность в голосе Назара, который заходит в гостиную с противоположной стороны. – Опять за живот держишься… Может все же стоит съездить к доктору. Здесь недалеко госпиталь… Своими словами, Орлов застает меня врасплох. Несмотря на то, что я считаю себя сильной, сейчас на меня ураганом налетел микс эмоций. Он разрушает защитный панцирь, который упорно воздвигла моя кровоточащая душа. Смотрю на Назара и чувствую, как по моим щекам катятся слёзы отчаяния и безысходности. Назар, увидев мою слабость, подходит ближе. Нежно кладет руку на мое плечо и с улыбкой говорит: – Нашла из-за чего плакать. Машина - это лишь металл. Самое ценное - это жизнь человека! Хочу ему ответить, но мою душу и мое горло сжимаю новые тиски боли и печали. – Вы, вероятно, часто в командировках бываете, Назар? – сипло любопытствую, смахивая слезы. Вопрос задаю, потому что хочу отвлечь от себя внимание Назара. – Почему сделала такой вывод? – удивленно приподнимает бровь мужчина. – Ну, мне показалось, что в доме вы редко бываете. Хочу еще сказать про женскую руку, которая не чувствуется здесь от слова совсем, но вовремя останавливаю себя. – Да, в этом доме, к сожалению, нет жизни. Не случилась. Я только успел завершить ремонт, как жена ушла. – Простите, пожалуйста. Я не хотела… Просто не имела права… Получилось ужасно неэтично.., – начинаю извиняться. – Муза, моя жена не бросила меня. Она умерла вместе с нашим нерожденным ребенком. Я вдовец... Задавая свой дурацкий вопрос, я и подумать не могла, что попаду в кипящий котел чужой боли. В момент откровения Назара, пружина страха за малыша и себя нутри меня выстреливает. Снова закрываю живот руками, всхлипываю и начинаю рыдать, как белуга… Глава 23 Впервые за свои пятьдесят лет не могу взять себя в руки. Рыдания рвутся из груди против моей воли. Слезы льются из глаз, словно кто-то открыл краны и забрал барашки. Здравым смыслом взрослой женщины понимаю: такое поведение при постороннем мужчине крайне некрасиво с моей стороны. Но… Кто бы это мог донести до моей нервной системы, которая, как поезд, лишилась тормозов и начала лететь под откос. На очередном громком всхлипе чувствую, как на на мои плечи ложатся горячие руки. Они плавно проходят по моей спине в районе лопаток, укутывая меня в тёплые объятия. Оказавшись внутри горячего кольца мужских рук, я упираюсь лбом в широкую грудь и скулю. В этот момент ощущаю себя маленькой девочкой, которой больно, обидно и страшно, потому что она осталась одна в большом мире без помощи и поддержки. – Тш–ш–ш, Муза. Все хорошо–о–о.., – над моей макушкой раздается приятный густой бас Назара и по коже головы проходит волна его теплого дыхания. Как, в принципе, и должно было случится, от проявления эмпатии, затянутая пружина внутреннего нерва, выстреливает. Сильную женщину, коей я всегда себя считала, сносит в неуправляемый занос. – Муза, просто озвучь, что случилось. И сразу станет легче. Поверь мне. Зажатые внутри себя эмоции, особенно негативные, – это страшная разрушительная сила, – произносит в мою макушку Назар. После немного отодвигает меня от себя и поднимает пальцами правой руки мое лицо вверх. – Говори, Муза. Разом, что накопилось в душе. Ну, же?! Сделай глубокий вдох! Молодец! А теперь выдохни вместе со словами, – Орлов шепчет очень тихо, но каждое его слово, слово словно дротик, попадает в цель. – Дыши. Еще раз вдох… Я набираю в лёгкие воздух и выдыхаю то, что держу внутри себя: – Мне пятьдесят! Я беременна! Меня бросил муж! Пони… Договорить не успеваю, потому что в секунду мое не хрупкое тело взлетает вверх и оказывается на мужских руках. В этот момент в моем мозгу проносится лишь одна мысль: “Когда муж брал меня на руки?” Ответ выстреливает сразу же: “В день свадьбы, когда по традиции выносил из ЗАГСА!” И как это не странно, но больше ничего такого я не припомню. – Ой… Что Вы?.. Ой… Зачем Вы?.. Ой… Я тяжелая… Ну, в смысле толстая.., – тараторю между всхлипами, прижимаясь к чужой мужской груди, как к родной. – Тш-ш-ш… Все нормально! Все хорошо! – продолжает шептать в мою макушку Назар. – Ты не толстая, а аппетитная. И женщина в положении всегда тяжёлая… Вместе со мной Орлов куда-то идет и на что-то садится, опуская меня на свои колени. И снова мой мозг выдаёт вопросы: “Муза, когда ты в последний раз сидела на коленях Карповича? Ну, за последние лет десять или двадцать?” – и сам же на них отвечает: “С молодости не было такого. Да и в молодости тоже. А вот едких фраз про лишний вес: “Муза, что показывают весы? Ты думаешь бороться с набранными килограммами? Абонемент в фитнес клуб – лучший подарок на день рождение. Надо купить велотренажёр. Я решил дома одну гостевую переоборудовать в тренажёрный зал. Тебе надо шевелиться. Хватит жрать по вечерам. Новый холодильник с электронным замком куплю!” – Ну-у-у… Тш-ш-ш…Успокаиваемся. Ты не одна. Думаем не о себе, а о малыше. Муза, он сейчас плачет вместе с тобой, – продолжает шептать теперь уже в область уха Назар. – Малышу стрессы ни к чему. Тише-е-е. Тише-е-е… Ну! Прекратить слезы! Ты мать! Думай о ребенке! Из последних фраз Назара пропадает мягкость. Сейчас рядом со мной генерал. Он не говорит, а чеканит приказы: – Истерику отставить! Дышать: вдох – выдох. Все хорошо.., – договорив, Назар ссаживает меня с колен на диван. Я морщусь, потому что мне становится холодно. Но… Не от прохладной кожаной поверхности, а от потери тепла его тела, что грело меня, облегчая душевную боль. – Я воды принесу. Вот платок, – произносит Орлов, вставая. – Извините меня. Мне ужасно стыдно.. Ну, за истерику…И что Вас собой так напрягаю. Я сейчас вызову такси. Простите, – говорю между всхлипываниями, наблюдая за его удаляющейся спиной. Пытаюсь вспомнить, где мой телефон. Понимаю: остался в сумке в холле прихожей. Приподнимаю себя с дивана, чтобы встать. Но… Меня неожиданно ведёт в сторону и я снова плюхаюсь на глянец кожи. – Не стоит делать резких движений, Муза. Сиди. Я все подам, – раздается за моей спиной. – Что тебе нужно? Вопрос Назар задаёт уже стоя передо мной со стаканом воды. – Пей. Станет легче. Слушаю мужчину, опустив голову. Мне ужасно стыдно за свое поведение и зареванное лицо. Радует лишь то, что после разговора с Денисом, я умылась и смыла косметику. Значит, хотя бы не выгляжу, как панда. – Так что подать, Муза? – уточняет Назар. – С-сум-ку. Она в п-прихожей, – говорю через икоту и всхлипывания. Пока пью воду, Орлов приносит сумку. Поставив стакан на стильный журнальный столик, роюсь в кожаных недрах. Телефон нахожу не сразу. Мужчина, сидя в кресле напротив, молча и терпеливо наблюдает за моими суетливыми действиями. Нахожу телефон, вытираю нос, обращаюсь к Назару: – Назовите мне, пожалуйста, адрес вашего дома.., – прошу, так и не поднимая головы, потому что мне стыдно. – Такси вызову. Время позднее. Вам отдыхать пора. Я и так вечер испортила… – Муза, нет повода для беспокойства и извинений. Все нормально. Ты можешь и в моем доме остаться. На первом этаже две гостевые комнаты.., – спокойной говорит Назар. – Нет. Вы что? Это неудобно и даже неприлично. Я домой поеду, – вскрикиваю тихо, стискивая в руках телефон. – Хорошо. Не стоит так переживать, – хмыкает Орлов. – Я тебя отвезу… Глава 24 Просыпаюсь по привычке в свое “рабочее” время. Трогаю через животик и поглаживаю свою лапусю. Мысленно желаю своему пузожителю доброго утра и расти здоровеньким. Улыбаюсь. Потягиваюсь. Открываю глаза. Смотрю на часы. И о ужас… Вспоминаю, что я в доме не одна. Потому как внизу в гостевой комнате спит целый генерал. – Да, малышуля, твоя мама вчера заварила кашу. Купер разбила. В истерику впала. Чужому мужчине всю неприглядную изнанку нашей семьи вывалила, – шепчу, поглаживая живот. – Вот что играй гормон делает с нормальными женщинами… Произнося последнюю фразу, снова проваливаюсь в события вчерашнего вечера. Мне почему-то кажется, что если бы не разговор с Карповичем, то я бы не попала в аварию. – Денис, и ты еще смеешь упрекать меня в непорядочности? Ты?! Как такие обвинения может мне кидать тот, кто предал жену и семейные ценности? Ты убеждаешь меня в том, что поздняя беременность может привести к печальным последствиям, – последнее проговорила, обходя острые углы, но не для Карповича, а для малыша. – А сам на стороне прижил ребёнка. Сделала паузу, потому что мой голос начал дрожать, а на глазах снова выступили слезы. – Твоя любовница сообщила, что ей рожать скоро. Получается, наш ребёнок тебе не нужен по причинам надуманных тобой проблем. А у бастарда их не может быть априори? Я так понимаю? – Да. Все верно. Она значительно моложе тебя. – Значительно – это на сколько? – этот вопрос задала, потому что мне реально интересно, сколько лет любовнице. – На двадцать двадцать семь, – ответил на голубом глазу Денис. – Только речь не об этом, Муза. Вопрос в другом. В запрете проведения моих платежей без твоего согласования. Как я понимаю, ты решила объявить мне войну. – Нет, Денис. Я решила перевести вопрос в плоскость законодательства. Не хочу, чтобы ты тащил одеяло семейного бизнеса на себя. – Не дури, Муза. Прими моё предложение. Откроешь для себя лично в своей клинике эстетической медицины стоматологический кабинет. Ну, чтобы не скучать и не терять навыки, – совершенно спокойно произнес Карпович, словно речь шла о стакане воды. – Нет, Денис. Делить будем все по закону. Проведём оценку всего: имущества и бизнеса, – все продадим и деньги поделим. После каждый сам решит, что делать дальше. После моих слов Карпович разразился многоэтажной тирадой ненормативной лексики. – Ладно, малышуль, нас двое – мы все сможем и все преодолеем. Мама любит тебя! Надо вставать. У нас в доме гость, – шепчу, словно меня может услышать кто-то еще. – Знаешь ли, этот генерал Орлов очень даже и хороший человек. Он маме твоей сильно помог. Еще и домой привез… Да, уж сейчас, вспоминая о своей вчерашней истерике в присутствии Назара, по моей коже даже под струями горячей воды пробегают мерзлявые мурашки. – Больше тридцати лет вместе. Отличная семья. Прекрасные сыновья. Создали с нуля бизнес. Оба здоровы. Между собой полное взаимопонимание. Ну, я так думала. Но… Сейчас мне открылась неприглядная правда, что жила и дышала все эти годы человеком, которого не знала, – рыдала я в плечо Орлова. – В жизни всякое случается, Муза. К сожалению. Но… Может муж твой просто испугался. У многих людей такое бывает. Первая реакция – отрицание, – поглаживая по плечу, успокаивал меня Назар. – Вот и твой. Подумает. Взвесит все. Все же ребёнок... – Вы тоже испугались? Ну, когда узнали.., – произнеся вопрос, поняла, что несу не то, сразу же осеклась. – Нет. Не испугался. Я поздно женился. Уже после тридцати пяти. Мы с женой долго шли к этому. С детьми не получалось. Проблема оказалась во мне, – тихо и спокойно начал рассказывать Назар. – Еле удалось выбрать несколько живых и генетически здоровых сперматозоидов. Процедура эко жене никак не давалась. Ушло несколько лет. Последняя попытка оказалась успешной. Но… Орлов тяжело вздохнул и замолчал. Я тоже притихла. Даже всхлипывать перестала, потому что уже все поняла. После паузы Назар заговорил вновь: – Мы радовались, как дети. Я трясся над Олей, будто она фарфоровая. Уже на приличном сроке, когда все страхи отошли. Поехали в отпуск в Крым. Жена захотела пожить уединенно вдали от цивилизации. Выбрали маленький поселок в горах. Оля мечтала о тишине, единении с природой и со мной. Откровения давались Назару непросто. Он взял новую паузу. Я ждала, так и уткнувшись в мужское плечо. – К сожалению, что-то пошло не так. Однажды вечером ей резко стало плохо, – глубоко вдохнув и выдохнув, продолжил говорить Назар. – Много времени потратили на дорогу. Я ругал себя за это всеми печатными и непечатными выражениями. Врачи долго боролись за жизнь жены. Но… Увы… У Оли оказалось редко диагностируемое лекарственное поражение печени. – Извините, что заставила вас снова окунуться в боль, – выдохнула я, вытирая нос. – Соболезную вашему горю… – Благодарю, Муза. За поддержку. Думаю, вашему мужу нужно время на осознание ситуации, – проведя пальцами по уголкам глаз, с улыбкой произнес мужчина. – Нет, Назар. Моему мужу мой малыш не нужен. У него скоро родится другой от молодой любовницы… Вспоминая о своей последней фразе, смотрю на себя в зеркало. Опять, как и вчера, передергиваю плечами и стряхиваю влагу с ресниц. – Да уж, Муза, по мешкам под глазами очень хорошо видно, что ты ревела, – говорю своему отражению, вбивая крем от отёков и прикрепляя патчи. Пока сушу и укладываю непослушные кудри, думаю, чем кормить гостя на завтрак. Натянув на свое толстенькое тельце домашний брючный костюм с длинными верхом, выхожу из спальни и спускаюсь на первый этаж. Распахнув раздвижную дверь между кухней и столовой, вижу генерала у рабочего стола. Мужчина стоит ко мне спиной и что-то увлечённо делает. – Д-д-доброе утро, Назар! – тихо выдыхаю, любуясь его красивой подтянутой фигурой в спортивных штанах и футболке, плотно сидящий на торсе. – Доброе утро, Муза! Оборачивается в мою сторону Назар, улыбаясь мне во все свои идеально ровные тридцать два зуба и играя веселыми ямочками на щеках. – Я тут немного решил похозяйничать без твоего разрешения. Завтрак уже готов… Глава 25 – Муза Анатольевна-а-а, – слышу голос администратора Оли. В ответ киваю головой, потому что занимаюсь достаточно сложной процедурой – перелечиванием зубного канала. – Ага… Поняла. К вам посетитель по личному делу. Мужчина. Молодой. Пётр Орлов. Киваю два раза, что означает: пусть подождёт. – Поняла. Передам. Если будет ждать, то провожу к Катерине в приемную. Снова киваю и продолжаю рассверливать канал. Не имею привычки во время работы думать о постороннем, но сейчас снова возвращаюсь к событиям четырехдневной давности. В вечер аварии, когда Назар привез меня домой. Понимая, что мужчина может быть голоден, я предложила ему вместе поужинать. Сделать такой реверанс вежливости было несложно, потому что у меня всегда есть готовые блюда. Привычка готовить осталась со времен, когда с нами жили сыновья. Орлов тоже не стал корчить из себя институтку. Без экивоков согласился, и тут же вызвался помогать накрывать на стол и резать хлеб. За ужином нахваливал мои кулинарные способности. Отметил, что такого вкусного мяса не едывал давно. Но.. Отметил, что сам тоже любит и умеет готовить. Что, собственно, утром с успехом и продемонстрировал. – Назар, дадите рецепт такого вкусного и высоко омлета. Сколько не пытаюсь, у меня все равно пышность опадает после выключения плиты, – воскликнула я, увидев дырчатый сливочный пласт высотой сантиметров семь. – Нет. Не скажу… Улыбнувшись, подмигнул Назар и игриво помахал своими густыми и длиннющими ресницами. – Вы вот прямо такой жадюга…Да? – насупилась я в ответ. – Дело не в этом. Просто у человека должно быть всегда что-то уникальное. Ну то, чем он может удивить, – совершенно спокойно сказал Орлов. – Понятно. Не буду выпытывать ваш секрет, Назар. – Хорошо. Но…Если Ты, Муза, захочешь вкусного и красивого омлета, то позвони мне, – снова озорно сверкнул ямочками Орлов. В ответ лишь кивнула головой, решив для себя, что конечно не стану беспокоить целого генерала из-за какого-то омлета. После вкусного завтрака, приготовленного Назаром, я быстро собралась, и мы поехали в город через посёлок Орлова. – Муза, пока я буду переодеваться, ты можешь кофе выпить. – Спасибо, я Вас на улице подожду. Сегодня хорошая погода. Грех не воспользоваться и не подышать воздухом, – вежливо отказалась я, потому что мне совершенно не хотелось провалиться в деструктив вчерашнего дня. Орлова не было чуть больше десяти минут. Я в это время успела обойти вокруг дома и осмотреть довольно таки запущенную территорию с разросшимися растениями, покосившейся беседкой в японском стиле, выцветшей и обветшавшей детским городком. Кирпич стен некогда стильного дома тоже начал осыпаться. В некоторых местах появились трещины, и их облюбовал дикий плющ. Представив на месте этого дома наш, возвращаясь к машине, я приняла решение о продаже нашего бывшего семейного гнезда. “Нечего жалеть, Муза, разбившуюся тарелку, – поддержал меня мой реалистичный взгляд на вещи. – И городскую квартиру и клиники тоже надо продать. В конце-концов, как сказал Карпович: “Откроешь свой стоматологический кабинет и будешь работать, чтобы квалификацию не потерять” Вспомнив слова Дениса, опять разозлилась на экс-мужа, потому что чья бы корова мычала, а его так точно должна засунуть язык в одно место и помалкивать. Оценив все риски, я наметила план по оценке, разделу и продаже бизнеса. Только вот взволновал меня вопрос: когда Карпович подаст на развод? Интуиция мне подсказывала, что Денис Борисович торопиться не собирался и не будет спешить, потому что прагматик. Это любовница думала, что я от него завишу и потому не отпускаю из семьи. Хотя… Денис в этом тоже был уверен. Вывод я сделала из его же слов: “Музка, ты без меня полный ноль. Пойдешь против, останешься на бобах. Одна ты стоматологию не вывезешь. Устанешь отмахиваться от проверок. А их будет очень много… Так что думай! Хорошо думай! Отдаешь мне клинику, я помогу тебе с терапевтическим кабинетом. Даже оборудование полностью передам… Есть еще вариант… Все остается, как есть. Для всех мы - семья! Но… Бизнес общий. Личная жизнь у каждого своя. И не надо морщиться. Так многие состоятельные люди живут. У меня лишь одно условие: ты радикально решаешь вопрос с беременностью…” А теперь… Да, и теперь он был уверен, что я подергаюсь, как червяк на крючке, и пойду у него на поводу. А я?.. Я буду делать так, как нужно мне. С развод торопиться не стану. В этом вопросе пусть Карповича любовница подталкивает. Мне же пока надо все подготовить к разделу имущества. И еще с сыновьями пообщаться по этому поводу. Хотя… Может, и здесь дать Денису возможность самому упасть ниже плинтуса. Правильно… Не стану торопиться. Сейчас надо с авто и аварией разобраться… Из мыслей о купере меня выдернул Назар. – Муза, Пётр через своего человека уже занимается вопросом с аварией, страховкой и ремонтом. Причина отказа тормозов будет выяснена. Как только появятся результаты, я тебе сразу все сообщу. Ну, а сегодня предлагаю вместе поужинать. – Поужинать? – выдохнула я, не скрывая удивления. – Да. Приглашаю тебя в хороший тихий ресторанчик. Заеду за тобой в клинику, а потом отвезу домой, – спокойно произнес Назар. – Давно я уже в ресторане с женщиной не был. До которого часа ты будешь работать? – Смена до четырнадцати часов. Потом еще мне нужно много вопросов решить. Потому даже и не знаю. Да и, вообще, мне кажется это не слишком уместным, – не произнесла, а выстрелила, как из пулемета. – Назар, знаете… Я все не уверена… – Мне нравится, когда женщина не уверена. Достаточно того, что я уверен, – улыбнулся Орлов и погладил мою ладонь. – Муза, нам обоим просто нужно отвлечься. Непринужденная обстановка, легкая музыка, приятная атмосфера, вкусная еда… – Зачем вам все это, Назар? – Что это, Муза? – Ну, то, что Вы перечислили: непринужденная обстановка, легкая музыка, приятная атмосфера, вкусная еда,.. я? – Просто потому что иногда хочется чувствовать себя живым. Я заеду за тобой в семнадцать часов. Уверен, до этого времени ты успеешь завершить все свои дела… После этих слов Орлов покинул авто и помог мне выйти из салона. Подав мне руку, Назар проводил меня до самых дверей клиники. – Муза, ровно в семнадцать буду на стоянке, – произнес мужчина и снова улыбнулся мне своей фирменной улыбкой. Не сказать, что я ждала нашей встречи. Но… Увидев в четырнадцать сообщение: “Извини. Улетел в командировку. Дал Петру твой телефон. Поход в ресторан в силе. Береги себя и малыша. Назар”, – испытала не разочарование, а печаль. Об этом думаю по дороге в приемную из кабинета. Увидев Петра, улыбаюсь ему. Мы приветствуем друг друга. – Муза Анатольевна, Назар еще в командировке, но я обещал ему довести до Вас информацию по аварии… Глава 26 – Муза, что с твоим "купером" в итоге? Тормоза почему отказали? – Из-за утечки тормозной жидкости в гидравлической системе, – отвечаю подруге, пока она наносит на мое лицо пилинг-маску. – Ну, слава Богу, а то я уж грешным делом решила, что тебе тормозные шланги подрезали, – тоном заговорщика произносит Юлька. – Что за фантазии, Юлек? Ты детективов перечитала или сюжетов передачи “ЧП” насмотрелась, – начинаю хохотать в голос. – И ничего смешного нет, – фырчит Юлька. – Буквально на днях ровно о такой же ситуации, об аварии из-за подрезанных шлангов, читала в романе “Измена. (Не) повод для развода”. – Ну, и кто оказался таким ушлым? Любовница что-ли? Интересуюсь, хотя времени на чтение книг у меня нет от слова совсем. – Ой, Музон, такая увлекательная книга, – подмигивает мне подруга – Начала читать перед сном и остановиться не смогла. Клара, ну, главная героиня, просто огонь. На тебя чем похожа. – Такая же толстуха? Или потому что ей, как и мне, муж изменил? – Не морщись, Музик. В нашем возрасте эмоции уже надо контролировать. Потому как они все отражаются на лице, – цокая, делает замечание Юлька. – Ты не толстая, а шикарная. А про измену Карповича, могу сказать так: если муж ушел к другой, так ей и надо. С тормозами то, что? А с генералом? Подруга ловко переводит разговор в другое русло. – Как пояснил Пётр, брат Орлова, утечки могут происходить из двигателя или тормозных магистралей, – отвечаю на первый вопрос, опуская то, что касается Карповича. – И могут оставаться незамеченными. – Подожди, Музо. Но… Ведь у тебя бмв. И уж всяко чек о неисправности должен был выскочить или лампочка загореться, – подруга округляет глаза. – Юль, ты повторила слово в слово то, о чем мне уже говорил Назар. Он правда такую моську не корчил. Хихикаю и зеркалю выражение лица Юльки. – Отвечу также: вероятно и был чек. Но… Юляш, у меня голова вечно занята другими вопросами. А в последнее время совсем все смешалось. Беременность. Карпович. Любовница его. Теперь еще и генерал до кучи… – Кстати, вот беременность и генерал – это прямо здорово! Нет, все же история с генералом – просто круть! Этот Орлов, как я посмотрю, настоящий мужик, – тоном заговорщика шепчет мне Юлька. Жаль, сейчас посмотреть на подругу не могу, потому что эта чертовка нанесла лицо волшебную успокаивающую маску и велела лежать смирно. – Не дергайся, Музо. Я, кстати, информацию о нем в инете нашла. И так, та-а-да-ам. Слушай. Орлов Назар Андреевич, сорок пять лет, генерал-лейтенант артиллерии. Звание присвоено год назад досрочно. У него куча боевых государственных наград. О семейном положении ничего не известно. – Назар – вдовец. Жена и ребенок погибли, – говорю, зябко передергивая плечами. – В аварии что? – опять шепотом выдыхает Юлька. Начинаю рассказывать то, что знаю. Но… Закончить не успеваю, потому что слышу рингтон моего телефона. – Посмотри от кого, – прошу подругу. – Сообщение от Карповича, – раздраженно цокает Юлька – Прочитай, что ему от меня нужно. – Сейчас. Вот: “Вечером заеду за вещами. Подумала над моим предложением? Выгоднее уже не будет! Если нет, то подам на развод”. Вот дырявый напальчник, – тьфукает подруга. Слушая текст сообщения, мысленно хвалю себя, что успела встретиться со своим адвокатом Викторией Вольдемаровной. – Муз, что предложение это чмо тебе сделало? И в чем его выгода? – интересуется моя прозорливая Юляшка, правильно расставляя акценты. Вздохнув, начинаю пересказывать подруге пламенную речь Карповича. – Ну, сказал, что я без него полный ноль. Что одна бизнес не вывезу. Если пойду против, то устану отмахиваться от проверок и останусь на бобах. Предложил подумать. Взамен на клинику, которую он хочет получить, обещал помощь с терапевтическим кабинетом, который я смогу открыть здесь. Даже проявил щедрость в части оборудования. Это был первый вариант. Делаю паузу, потому что на меня при воспоминании о нашем разговоре неожиданно накатывает тошнота. Еле слотаю вязкую слюну. Открываю глаза и смотрю на Юльку, которая брезгливо сморщившись смывает с моего лица маску. – Так плохо выгляжу? – пытаюсь шутить. – Музончик, ты – красивая женщина и прекрасный человек. Выглядишь несколько бледной и осунувшейся. Ну, в связи с ситуацией, все вполне объяснимо. Это я тебе, как специалист говорю. Хмыкает и вымученно улыбается подруга. – Но… Карпович, конечно, полное чмо. Я даже если, честно, представить такого в страшном сне не могла. Хотя вот Ленка всегда в сторону Дениса плевалась и называла его карпом… Последние слова Юльки меня очень сильно удивляют. Но… Сегодня к новым откровениям из разряда грехов молодости Дениса я явно не готова, потому оставляю этот вопрос на потом. И решаю, об этом у Лены спросить сама, потому что так для меня правильнее и честнее. Мы с Юлькой смотрим друг на друга. Вижу, в ее глазах немой вопрос. Но… Жду, когда она спросит. И интуиция меня не подводит. – Про первый вариант понятно. А что этот ушлепок предложил вторым? Муз, не томи уже… – Ты будешь смеяться, Юль. Второй вариант – верх цинизма. Оставить все, как есть. Внешний антураж: Карповичи – крепкая семья! Ну, и дальше совместно вести общий бизнес. Только… При этом личная жизнь у каждого своя. Да, и еще главное условие второго варианта: я должна радикально решить вопрос с беременностью… – Осатанеть, – выдыхает Юлька и дальше сыплет отборными непечатными выражениями. – И с какого хуяза, эта мысль возникла в его воспаленном мозгу? – Не уточнила. Но… Увидев, как я поморщилась, Карпович акцентировал мое внимание, что так многие состоятельные люди живут, – отвечая, хмыкаю и хихикаю. – Ты чего, Музончик? – Да, смешно мне все это, Юлька! – начинаю хохотать. – Карпович с таким пафосом говорил про жизнь состоятельных людей, что ему только тоги и лаврового венка не доставало. – Музончик, смех смехом, но мохнатка к верху мехом. Карп тебе реально угрожает. – Урожать ума много не надо, Юль. На самом деле он мне ничего сделать не может. Ну, кроме обложить клинику проверками. Хотя именно в этом вопросе у нас все супер. Лицензирование и все проверки, связанные с этим, мы прошли в этом году. Так что ему остается только подать на развод и раздел имущества. Только в нашем случае все не так уж и просто. Развод я ему дам без проблем. А вот с разделом придется попотеть. Я, начав подготовку, поняла, какой это геморрой. Сейчас проводим полный аудит бизнеса. Кстати, скоро до вашей клиники дойдем. О проверке в клинике мы с Юлей разговариваем, выходя из здания. – Музик, может поужинаем вместе. У меня сегодня вечер свободный, – предлагает подруга. Понимаю, что у меня нет никакого желания встречаться с Карповичем, и соглашаюсь. – Садись. Я уже включила подогрев сидений, – говорит Юлек, открывая свой “жук” с брелка. – Ой, забыла, – улыбаюсь подруге, корча невинную моську. – Я на машине. – Как? Твой купер же в ремонте? – удивляется подруга. – Это да. Но… Мне сегодня Пётр, брат Назара, передал ключи и документы на управление этого брутального бычка, – говорю, моргая фарами белого мерседеса. – Не-е-е-е… Муза, Бог реально знает, сколько человеку послать испытаний, – улыбаясь, обнимает меня Юлька. Глава 27 – Сыночки, какие же вы у меня красавцы, – говорю своим мальчикам по видеоконференции, вытирая уголки глаз и не скрывая этого. – Ужасно соскучилась. Если Бог даст, и все будет хорошо, то может выберусь к вам хоть на несколько дней. – Мам, ты можешь сказать, что у вас с отцом происходит, – сморщив лоб, произносит Тимофей, как только я замолкаю. – А вы с папой разговаривали? У него спрашивали? Что он вам ответил? – Я тебе уже говорил, ма, – берет слово Матвей. – Отец сказал, что ты творишь дичь, которая может негативно отразиться на семейном бизнесе и на нас всех. Пока старший говорит, я получаю от него сообщение: “Ма, извини, я Тимке ничего не стал говорить про беременность. Ты же знаешь, как он ревниво воспринимает твое отношению ко мне. Вот и решил, что все новости вы с отцом должны ему сами рассказать! Извини!” – Мам, по какой причине ты вдруг решила шантажировать отца бизнесом? – интересуется Тимофей, как в детстве округляя глазища, словно он увидел таракана. – Тим, это тебе папа так сказал? Ну про шантаж?.. – уточняю, потому слова сына для меня крайне неожиданны. – Да, он нам так и сказал, что ты немного не в себе, – говорит младший, морщась. – Ну, дескать, из-за какой-то бабкой дури хочешь бизнес поделить. И ради этого сейчас проводишь аудит и оценку всего. Слушая Тима, вернее ту грязь, что льет в уши сыновей Карпович, понимаю: дальше нет смысла скрывать от парней реалии происходящего. – Поняла вас, родные. Значит, будем идти по порядку. Я беременна. Узнала на этом на узи. Было уже шестнадцать недель. Отец как раз в это время находился в командировке. Врач мне пояснила, что в менопаузу такое тоже может быть. Как вы понимаете, малыша я решила оставить. Отцу об этом сказ… – Мама, это очень опрометчивый шаг, – перебивает меня Тимофей. – Возраст, хронические заболевания, сломы хромос… – Извини, милый, но ты повторяешь слова своего отца, – зеркалю поведение сына. – Мам, но синдром Дауна – одна из форм геномных патологий, на развитие которой влияет именно возраст матери, – снова перебивает меня Тим. – УЗИ не выявило отклонений в развитии плода. Диагностическое исследования крови тоже не нашло аномалий. Скоро у меня тройной скрининг. Но… Я уверена, что у нас с малышкой все хорошо, – говорю оптимистично, потому на самом деле все же немного волнуюсь. – Хорошо, ма! Ты, главное, не переживай. Подмигивает и улыбается мне Мотя. – Теперь нам с Тимкой придется привыкать к новым реалиям. – Нет, нет и нет… Лично я категорически не согласен с твоим решением, ма. И не могу принять его, так же как и отец, – словно не слыша старшего брата, ещё больше входит в раж Тимка. – И все же… Если с твоей беременностью мне понятно, то вот по поводу оценки бизнеса и имущества - нет. – Ну, здесь все гораздо проще. Как впрочем и с отрицанием вашим отцом нашего общего ребенка, – говорю и снова чувствую горечь во рту. – Если честно, думала, что он вам сам все скажет. Во всяком случае, это было бы честно по-мужски… Вздыхаю и беру паузу. Думаю, как соблюсти внутренний баланс, чтобы снова не провалиться в эмоциональный деструктив. Чем дольше молчу, тем больше понимаю: мое желание оградить сыновей от моральной грязи и боли ни им, ни мне, ни нашей семье уже не помогут. – Матвей и Тимофей, вашему отцу не нужен наш общий ребенок, потому что у него есть молодая женщина. Она в скором времени должна родить… Смотря на парней, снова вздыхаю и кусаю нижнюю губу. Вижу в мессенджере Матвея сообщение: “Ма, все хорошо! Ты молодец! Я с тобой! Не волнуйся и не переживай!” – Еще раз повторю. Я была уверена, что эту новость ваш отец должен был до вас донести сам. – Я не верю, – нервно выдыхает Тимофей. – Этого просто не может быть. Мы с ним недавно общались. Он не словом не обмолвился. – Тима, отец просто не хотел тебя расстраивать, – начинаю успокаивать сына. – И ты ранее все верно понял: мы с отцом разводимся. Но… Я еще раз повторю, родной мой, наш развод в наших отношениях с вами ничего не меняет. Расставшись с отцом, мы не перестанем быть вашими родителями. Для вас мы всегда ваши мама и папа. – Мам, может все же не стоит махать шашкой раньше времени, – через несколько минут произносит Тимка и бросается на защиту своего любимого папочки. – Думаю, что это просто временное увлечение. Ну, знаешь, как седина в бороду - бес в ребро. Ему просто захотелось снова почувствовать себя молодым, полным сил, востребованным у женщин. И ребёнок ни его. Эта женщина может все выдум… Тимофей говорит, а я смотрю на Матвея, которого корежит от слов младшего брата. Боясь, что старший сорвется, набираю ему сообщение: “Не горячись. Сам знаешь: Тимка с отцом связан пуповиной. Пусть все идет, как идет. Тим все поймет, но позже. Дай ему время!” Выслушав сына до конца, улыбаюсь, киваю головой и продолжаю пояснять: – Теперь по бизнесу. Аудит - процедура традиционная. Мы его проводом ежегодно. Оценку всего, что у нас сейчас есть, я заказала сама. И кстати, неожиданно выявлен факт покупки отцом трех объектов коммерческой недвижимости. Они все сданы в аренду. – Мам, ты так говоришь, словно не знала об этом, – не скрывая раздражения, зло цедит по слову Тимофей. В тоне сына слышу его отца. Не удивляюсь, потому что они очень похожи и близки. Но… Внутренне вздрагиваю и морщусь. – Прекрати так разговаривать с матерью, – сразу же занимает мою сторону Матвей. – Дорогие мои, давайте проявлять уважение к друг другу и терпение, – призываю сыновей, в очередной раз сглатывая горечь от понимания, что с Тимом будет все сложнее, чем я думала. – Да, я об этих объектах не знала. Они приобретены ещё до перехода отца в Министерство. Если честно, тогда я мало интересовалась нашим бизнесом. Была погружена в профес… – Я не верю, – снова перебивает меня младший. – Отец никогда ничего без тебя не делал… Пока Тимофей говорит, читаю сообщение: “Завтра возвращаюсь из командировки. Договоренности в силе. Место и время тоже. Позвоню”. – Тима, я, к сожалению, тоже была в этом уверена. Но… Все оказалось несколько иначе. Да, вам и Матвею, переживать не стоит. После оценки бизнеса я собираюсь его разделить на 4 равные доли. Две из них ваши… Глава 28 – Привет, красавица, – хором приветствуют меня три грации от медицины Роза Давидовна, Мира Августовна, и Елена Пантелеевна. – И вам, милые не хворать, – отвечаю без особого энтузиазма. На самом деле ужасно боюсь процедуры анализа околоплодных вод. Пусть я сама медик, но при мысли о проколе в зародышевой оболочке и заборе образца амниотической жидкости, меня дергает и телу бегут стада нервных мурашек. – Музочка, что с настроением? Почему бледная? Плохо чувствуешь себя? – участливо интересуется Мира Августовна. – Или просто страшно? – Чувствуем мы себя хорошо. Токсикоза друг на друга у нас нет. Малышуля активно двигается. Аппетит хороший. Сон тоже. Правда я похудела немного. Но… Ведь такое случается? Чего вы так на меня смотрите? – Раздевайся до белья. Муза, чего замерла? Сейчас измерим рост и вес, – приказным тоном говорит Мира Августовна. – Все равно это для анестезии нужно сделать. Снимаю все кроме бюстика и трусиков. Меня полностью измеряют и дополнительно делают замер талии и бёдер. – Мария, записывай, – Мира обращается к медсестре. – Рост – сто пятьдесят шесть. Вес – семдесят один пятьсот. Ну, и где потеря веса? Этот вопрос уже адресован мне. – А было на три с половиной больше, – отвечаю со вздохом. – Ну, Музочка, при соотношении вашего веса и роста можно и еще пяток потерять и не заметить, – как всегда саркастично язвит Роза Давидовна. – Милая моя, снижение вашего веса не критично, на данный момент главное, чтобы вес плода не менялся в меньшую сторону. Но… И такое тоже может быть из-за анатомической особенности малыша, – подключается к объяснениями Мира Августовна. – Теперь то, что касается амниоцентеза. Эта процедура относительно безопасна. Проведем так, что комар носа не подточит. Зато будем все точно знать о генетических заболеваниях. Ложись на кушетку. Наша прекрасная Елена сейчас все самым пристальным образом рассмотрит и нам скажет. Мои страхи на самом деле оказываются пустыми. Сама процедура проходит быстро и легко. Результаты узи оказываются прекрасными. Но… Самое главное, теперь я знаю, что у меня будет дочка! Через час мы с моей институтской подругой Еленой выходим из узи-центра. – Лен, если у тебя есть время, может пообедаем? – предлагаю подруге, с которой мы не общались много лет. Ленка смотрит на меня с улыбкой и кивает головой. Я осматриваюсь и вижу очень приличный ресторан, в котором мы с Карповичем были несколько раз. – Предлагаю заглянуть в “Шарли”. У них шикарная выпечка. А нам с малышкой немного сдобы не повредит. Смеюсь, радуясь тому, что у меня все же доченька. – Лен, ты уверена, что девочка? – Обижаешь, дорогая! – улыбается Пантелеевна. – В прошлый раз не было видно. А сейчас плод стал крупнее: вес набрал и вырос. Ну, и первичные половые признаки уже хорошо различимы. – Здорово! Я так счастлива, Лен! Так счастлива! У меня дочка! Здоровенькая! Красавица моя сладкая, – говоря, от распирающего меня счастья приобнимаю институтскую подругу. В ресторане занимаем укромное место с хорошим видом на Москва-реку. Последние дни погода забавляется нас обильными снегопадами, потому городские пейзажи сейчас шикарные, словно рождественские открытки с елками и снежными шапками на домах. Быстро делаем заказ и болтаем о Ленкиной защите. – Рада, что все хорошо идет. Буду счастлива поздравить тебя с присвоением ученой степени, – искренне без грамма фальши в душе и голосе говорю подруге. – Честно! До сих пор не могу понять, почему мы перестали общаться… Смотрю внимательно на Лену, словно ожидаю от нее ответа. Но… Она зеркалит мой взгляд и ничего не говорит. – Лен, мне сегодня во время узи показалось, словно ты мне что-то хотела сказать.., – спрашиваю то, что крутится на уме и висит на языке. Лена слушает меня, смотря в окно. – Мы с Денисом разводимся, – выдыхаю, откашливаясь. – Я в курсе, – произносит Ленка, не поворачивая головы в мою сторону. – Юлька сказала, да? – задаю вопрос нервно, мысленно обещая Юлии устроить выволочку. – Нет. Она здесь ни при чем. Мы о вас с Карповичем с ней, вообще, не разговариваем. И знаешь почему, Муз? – Почему? Передергиваю плечами и сиплю, задавая вопрос. – Потому что обе терпеть не можем Карповича. Ну, про Юльку ты и сама знаешь. Да, знаю, что муж Юлькин был другом Дениса. И на суде Карпович поддержал его, а не Юлю. Я тогда впервые очень сильно поругалась с мужем. Даже несколько дней не разговаривала с ним. Морщусь вспоминая об этом факте. Но… Сейчас речь не о Юльке. В моём мозгу снова всплывают мысли молодости, когда я подозревала, что Лена и Денис находились в близких отношениях. И именно поэтому Ленка перестала со мной общаться и даже на свадьбу мою не пришла. Хотя я ее, вопреки желанию Карповича, на свадьбу все же пригласила. Думая об этом, прикусываю губу и молчу, ожидая продолжения разговора. – Лен, наш развод неизбежен, – не выдерживаю и начинаю говорить сама. – Причина его очень веская. Потому здесь скрывать нечего. Мне просто на самом деле интересно, откуда у тебя такая информация, если не от Юли. – Ко мне на узи несколько месяцев назад пришла очень разговорчивая пациентка. Она и рассказала, что у нее отношения с мужчиной. Он служит в министерстве. И ребенок, которого я осматриваю, его, – вздыхая и протирая салфетками ладони, говорит Елена. – И все бы ничего, но этот мужчина женат. Хочет развестись с женой, но не может, потому что у них два взрослых сына и большой стоматологический бизнес. Фамилий и имен она не назвала. Но… Мне это и не требовалось. Потому как здесь не нужно высшего образования, достаточно и среднего соображения, чтобы все понять сразу. – Ясно. То есть в моей жизни все оказалось так же, как в дешевой комедии. Жена об измене мужа узнала самая последняя, – хмыкаю, отпивая воду из стакана и поглаживая разбушевавшуюся дочуринку. – Лен, ты перестала со мной общаться, потому что у вас с Денисом была близость в юности. Я же помню, что тогда все шептались, дескать: я у тебя жениха увела, – интересуюсь, постукивая пальцами по столу. – Чушь полная. У нас с Карповичем ничего не было. Если ты имеешь в виду секс. Он, конечно, неоднократно намекал непрозрачно. Но… Только как разовый перепихон и не больше, – жестко говорит Лена. – Для прагматичного Дениса такая как я не представляла интереса. Ему нужна была умная и перспективная девушка. Такой оказалась ты. Я пыталась объяснить тебе это. Но… Как можно достучаться до влюбленной по уши девушки. Ты ничего не хотела слушать про этого утырка. Потом пошел слушок, о наших отношениях с Карповичем. Мне это было ни к чему. Лена делает паузу, тоже пьет воду. Я жду, по рукам вижу, что этот разговор ей дается не просто. – И еще Карп мне пригрозил, что обнародует о моей связи Гориным. Ну помнишь его, он преподавал у нас. Так вот Карпович один раз застукал, как мы целовались. Да, такое было… Подруга смеется, а я морщусь, словно мне под нос сунули грязную и вонючую тряпку. В мозгу только одна мысль: “Прожила с человеком больше тридцати лет и ничего о нем не знала…” Глава 29 – Виктория Вольдемаровна, доброе утро! Рада вашему звонку, – отвечаю адвокату по дороге в клинику. – Да. Аудит завершен. Оценка еще нет. Свидетельство о регистрации брака. Дополнить генеральную доверенность. Поняла. Могу. Привезу. Подать в суд?.. срочно? По причине?.. Последние слова адвоката для меня, как ушат холодной воды. И это меня вгоняет в ступор. – Как выставил на продажу? В одностороннем порядке? Но… Это же наша совместная собственность? – слушая адвоката понимаю: Карпович тоже не сидит сложа руки. – А-а-а…Объекты, которые он приобрел без согласования со мной. Да. Поняла. А мы сможем отменить сделку? Виктория, буду вам очень благодарна. И не только вербально. Сейчас приеду. Сначала к нотариусу. Хорошо. Попрощавшись с адвокатом Вишневой, набираю администратора клиники. – Доброе, Оля. Знаю, ты у меня волшебница. Порешай вопрос с моим приёмом. Кто согласится, тех к другим специалистам. Прошу главного администратора вроде и банальные вещи, но у сама при этом чувствую себя крайне неуютно и нервно. Даже горечь во рту появляется. Мысленно стараюсь успокоить себя и разбушевавшуюся малышку, которая начала нещадно топотать. – Оля, кто сможет подождать, перепиши на другие дни. Первого сейчас возьму. Кто? Ирина Юрьева готова выйти на замену? Отлично. Завершив разговор, смотрю на часы и набираю нотариуса Симу Иосифовну. Объясняю, как велела адвокат, все пункты, что нужно внести в доверенность. Вопросы обсуждаем коротко. Поблагодарив Симу, отключаюсь и погружаюсь в свои мысли. Снова вспоминаю вчерашний разговор с Леной. Вернее, её слова: – Муза, не обижайся. Меня, вероятно, несет. Но… Я много лет молчала. Карпович и мизинца твоего не стоил и не стоит. Ты для него изначально была удачным, как сейчас говорят, бизнес проектом. Запальчиво и эмоционально объясняла свои слова всегда спокойная Ленка. – Карп знал, что ты – талантише и упертая трудяжка. На таких влюбленных в профессию медицина держится. Он как прагматик все хорошо просчитал. Да еще и стоматология сделала революционный шаг вперёд в области протезирования и имплантации. Только с тобой он мог воплотить в жизнь это все… – Жалеешь меня, – неожиданно для себя выдохнула я, когда Лена замолчала, чтобы сделать глоток кофе. – Нет. Не вижу повода. Я знаю, что ты, Муза, очень сильная. Уверена, что переживешь это и найдёшь, как наказать Карпа. Честно. Хоть и несколько кровожадно, но хотела бы видеть его поверженным и даже униженным, – уже выходя из ресторана подруга выдала то, чего я совсем от нее не ожидала. – Если помощь нужна – обращайся. И, главное, максимально отжимай все, что положено по закону. Да, и про алименты не забудь. Кстати, пока ты будешь в декрете, он обязан и тебя содержать… Всплывшее в памяти неприятное слово “алименты”, над которым я вчера долго хохотала, сегодня для меня приобрело иной смысл. – А почему бы и нет, – хмыкаю и произношу вслух. – Надо уточнить у Виктории, обязан ли супруг содержать жену, которая находится в декретном отпуске. Если обязан, то пусть Карпович и выполняет свою обязанность. Как говорится: за все нужно оплатить… С этой прекрасной мыслью подъезжаю к клинике. Не в отличном, но в нормальном и приподнятом настроении выхожу из машины. На некоторое время прямо зависаю, наслаждаясь приятной зимней погодой. Делаю глубокий вход морозного воздуха. – Сейчас, малышка, мама подышит и пойдёт решать вопросы нашего с тобой благополучия. Отец твой оказался еще тем овнОм. Ну, вот и так бывает, девочка моя! Общаясь с дочерью подхожу к двери клиники и слышу мелодичный голос: – Муза Анатольевна, а я вас жду? Обернувшись вижу молодую женщину с приличным животом. В мозгу как пуля пролетает мысль: “Неужто любовница Карповича?!” – Здравствуйте! Чем обязана? Стараюсь держаться как можно спокойнее. – Я хотела с вами поговорить, – с напором в голосе произносит непрошенная гостья. – Слушаю вас. Только оперативнее, пожалуйста. Меня пациент ждет. Добавляю в голос холода и жёсткости. – Я Маша! – Мне ваше имя ни о чем не говорит. Неожиданно для себя начинаю сердиться и по-бабски стервозничать. – Мы с вами уже разговаривали по телефону. Я Маша. Мы с вашим мужем… Последние слова женщины у меня вызывают приступ гомерического хохота. Знаю, что некрасиво, но не останавливаю себя в своем желании и хохочу прямо в лицо визитёрши. – Вы меня удивили, – тут же взвизгивает женщина. – – Вы меня тоже, – выдыхаю сквозь хохот. – И все же чем обязана? – Разве это повод для смеха, что я к вам пришла, как женщина к женщине, – с психом выговаривает мне визитерка. – На самом деле ситуация комичная, – не понимаю зачем, но отвечаю. – Вы, придя к жене мужчины, с которым спите, я бы сказала жестче, но воспитание не позволяет, – мямлите, потому что не можете правильно себя обозначить. Чего жеманничать? Так и скажите: я любовница вашего мужа… – Я будущая жена Дениса, – собравшись с духом почти выкрикивает мне в лицо женщина. – Ну-у-у…Это еще бабка надвое сказала, – язвлю, глядя прямо ей в глаза. – Вы молоды и слишком самоуверенны. Вот когда станете женой… Хотя, если честно, я в этом не уверенна… Так зачем вы здесь? – Мне рожать скоро, а вы Денису развод не даете, – потеряв уверенность в голосе, говорит женщина. – Серьёзно? А он что уже подал на развод? Я лично не в курсе? И моя адвокат тоже… Меня снова душит приступ смеха, потому беру паузу, чтобы отдышаться. – Деточка, я не могу дать то, чего уж меня не просили. Вот когда получу повестку на заседание суда как ответчик, тогда и поговорим. И не приходите ко мне. Задавайте все вопросы отцу вашего ребенка. Да, и отношения тоже с ним выясняйте. И для начала узнайте: подал ли он на развод… Глава 30 Несколько дней у нас с адвокатом ушло на внесение дополнений в документы права собственности. Но… Главное, удалось наложить запреты на продажу объектов недвижимости. Вроде и процедура не такая и сложная, и все равно вся эта суматоха вымотала меня морально и даже физически. И тут вдруг осознала, что, как бы там ни было, но вынашивать ребенка в двадцать лет и в пятьдесят – очень большая разница. Несмотря на мой позитивный настрой и радость от моей маленькой пузожительницы, я все равно стала очень быстро утомляться и уставать. Сегодня утром впервые за многие годы проспала почти до девяти часов. Еще минут пятнадцать назад лёжа в постели, успокаивала себя тем, что прием у меня во вторую смену. – Ну, что, пупся, давай думать, чем будем завтракать. На овсянку ты вчера выдала изжогу. Творог третьего дня тебе тоже не зашел, – говорю вслух своей малышке, поглаживая ее и наливая молоко в стакан. – А может омлет не будет тебя раздражать? Попробуем? Словно малыха мне дала свое одобрение, достаю яйца из холодильника, взбиваю их венчиком, аккуратно тонкой струйкой добавляю теплое молоко и чуточку солю. Вливаю в форму и отправляю в духовой шкаф. Пока омлет готовится, принимаю душ. После внимательно осматриваю себя в зеркало. Довольно улыбаюсь, потому что в моем абдоминальном жирке все же немного начал обозначаться животик. – Малышуля, ты чего притихла? Потанцуй. Ну, или пни маму. Не получив ответа от своей дочуринки, продолжаю ее поглаживать в промежутках между вбиванием крема в кожу лица и украдкой волос. – Дочунь, как думаешь: не пора нам волосы постричь? Может сделать каре или короткую стрижку? Понятно. Спишь. Хорошо… Это мы решим позже. Сейчас нам нужно завтракать и выдвигаться, – произношу, глядя на свое отражение и втягивая аромат, что просачивается в ванную комнату первого этажа через приоткрытую дверь. – Ой, как вкусно пахнет. Идём пробовать ваш с тобой кулинарный шедевр. Хотя, куколка, он точно не будет таким, как у генерала Назара. При мысли об Орлове на меня неожиданно нападает грусть. Но… Ненадолго, потому как сразу всплывают вопросы, о которых я совершенно не думала в последнее время. Раз вспомнила, значит, надо записать. – Нет, все же лучше сразу написать, – говорю вслух, открывая духовку и вынимая форму с омлетом. – Ну, вот, милая, результат ожидаемый: худой и плоский. Да, мы с тобой птицы, но явно не орлицы… Рассматривая дело рук своих, морщу нос и хихикаю. За столом, чтобы не забыть за делами и заботами сразу набираю сообщение брату Назара: “Доброе утро, Пётр. Что с машиной? Хочу закрыть финансовый вопрос и забрать автомобиль. С уважением Муза Карпович”. Впервые за годы своего замужества, написав фамилию мужа, смотрю на неё и перечитываю, как что-то чужеродное и странное для себя. И вдруг неожиданно понимаю: не хочу дальше жить с фамилией Дениса. Еще осознаю, что о Карповиче после известия о его измене, которая мной обозначена емкими понятиями: подлость и предательство, – я вспоминаю только в плоскости решения имущественно-финансовых вопросов. К своему собственному удивлению у меня нет бабских личностно-чувственных рефлексий. Ну, как у нормальных женщин: я отдала ему лучшие годы, любила энд люблю, это мой мужчина, буду за него биться, лягу ковриком к ногам, да, мерзко, но стану держаться за штаны и верну любой ценой… – Да, роднуля. Мать твоя – женщина странная. Мало эмоциональная и фактически не рефлексирующая. А может все гораздо проще, как в песне: было и прошло, слетело, как с белых яблонь дым? Надо это обсудить с твоей будущей крестной тётей Юлей. Мы давно у неё не были… Подумав про Юльку, тут же набираю ей сообщение: “Прив. Предл. поуж. Заканч. в 20.00. Музон”. Пока завтракаю, посматриваю на телефон в ожидании ответов от Петра и Юльки. Допивая молоко, слышу блямканье уведы мессенджера. Открываю главный экран. Вижу, что от Петра: “Доброе утро, Муза. Все пояснит генерал. Хорошего дня. Орлов”. Прочитав несколько раз, резюмирую: – Мда… Однако, Петенька немногословен, как и его старший брат. Ну, что ж… Что есть, то есть. Ладно, кроха. Поехали дарить людям счастье и радость. По дороге в клинику мысленно все же возвращаюсь к бывшему мужу. Вернее, к тому что Карпович тоже как-то странно притих. Если бы я его не знала, то обманчиво бы думала, что он самоустранился, решив все оставить жене и ребёнку. Но… Это точно не про Дениса Борисовича. Он свое, нажитое непосильным трудом, точно просто так не отдаст. Значит, вынашивает план. Или уже приступил к его реализации. Если приступил, то в чем это заключается? Хотя… Опять же неплохо зная Карповича, могу предположить, что в части раздела имущества и бизнеса, он просто не торопится. Также как и с разводом. Маша – женщина хоть и не совсем юная, но недалекая. Нет. Не дура явно. Но… Она влюблена в Карповича ещё и беременна, потому не видит дальше собственного носа. Вернее, живота. Ей кажется, что Денис – рыцарь в сияющих доспехах, который ради своей дамы сердца готов совершить подвиг, убить зверя и положить к её ногам шкуру и полцарства. Да-да, я тоже так думала целых тридцать лет. Но… Действительность оказалась иной: Карпович – мега ЭГО. Есть сначала ОН и его активы, а после все остальные и Маша с её чаяниями, надеждами и ребёнком тоже в конце этого списка. Хотя… Денис просто может быть и не уверен в том, что этот ребенок от него… – Тьфу…Муза, о чем ты думаешь? А главное зачем? Пусть все идет, как идет… Проблемы Дениса, а уж тем более этой Маши, тебя и твоей малышки не касаются от слова совсем. Как и то, по какой причине Карпович до сих пор не подал на развод, – говорю себе, посматривая в зеркало заднего вида и отвешивая себе ментальный подзатыльник. – Как это выражение: “Кесарю кесарево, а Богу Богово”, – пусть каждому воздается, платится по его заслугам. Додумать мысль свою не успеваю. Ход её мысли прерывает входящий от Тимофея. Звонок младшего сына меня несколько озадачивает и даже настораживает. Но… Я все равно ему очень рада, потому сразу же принимаю. – Да, милый! Привет-привет! Счастлива, что ты позвонил, – отвечаю с искренней материнской нежностью. – Мам, приятно слышать бодрость и позитив в твоем голосе, – говорит сын, чем меня несколько озадачивает. – Надеюсь, это потому что ты с отцом помирилась? – Тим, я с ним и не ссорилась, – произношу, ощущая внутри себя легкое недоумение. – Не, ну это понятно. Я, вероятно, несколько не так выразился… Начинает заминаться, пытаясь выразить свою мысль младший. – Ну, то есть ты с отцом уже не разводишься? Да?! Правильно? Слушая младшего, понимаю, что за его звонком и словами стоит господин Карпович. – Отчего же. Ничего не изменилось. Наш развод – дело решенное. И не важно, когда он состоится. Как и раздел имущества и бизнеса. Дом я уже выставила на продажу. Скажем так, сделала первый шаг, – каждое слово произношу спокойно и четко, зная, что Денис будет все знать после завершения нашего разговора. Как думаю, так и происходит. Только успеваю заглушить мерседес на парковке, как прилетает сообщение от Карповича: “Вечером приеду в клинику. Надо обсудить важные вопросы”. Оставшаяся часть моего дня проходит стандартно на приеме пациентов. Ужин с Юлькой отменяется, потому как у нее клиентки до ночи. Карпович кинул сообщение в форме приказа: “Задерживаюсь. Жди”. Получив это, для себя решаю, что ждуном точно не буду. Потому сразу после завершения приёма одеваюсь и иду к машине. Только успеваю выйти из клиники, как слышу: “Ну, вот… На ловца и лань бежит…” Глава 31 Утро следующего дня начинается с топотушек моей красотки и очередного входящего ее нервного папаши. Звонок Карповича меня радует только тем, что не позволяет проспать. Смотрю на телефон, но отвечать не тороплюсь. После третьей попытки дозвона Дениса, решаю уйти в несознанку. Не хочу расплескать положительные эмоции, которые получила вчера после неожиданной встречи с Орловым. Услышав слова: “Ну, вот… На ловца и лань бежит..”, – я сразу поняла, кто их произнес. Потому как спутать голос Назара с другим мужчиной, даже с его братом Петром, фактически невозможно. Обернувшись, даже не стала скрывать, что очень рада генералу. Не знаю почему, но мне прямо стало значительно легче на душе. Реально легче! Появилось ощущение, что с возвращением Орлова все мои проблемы исчезнут, рассосутся, пропадут. На предложение вместе поужинать ответила без раздумий: “Да!” – Отлично. Столик для нас уже забронирован. Поедем на моей машине, – буднично без пафоса, улыбнувшись, произнес Назар. – Может стоит ехать двумя машинами? – выдохнула на автомате. – Ну, чтобы не возвращаться за мерседесом… вашим… – Мда.., – хохотнул Орлов. – Муза, расслабляемся и просто чувствуем себя девочкой. Одной машиной будет удобнее. По дороге поговорим. О мерседесе нет смысла беспокоится. Железяка. Что с ней будет?.. Позвольте, мадам, мне вас проводить к карете. Пока Назар говорил, я даже стала дышать иначе – ровнее и спокойнее. В машине генерал первым делом поинтересовался моим здоровьем и самочувствием: – Как малыш, Муза? Ты говорила, что будешь делать скрининги. – Спасибо. У малышки все отлично. – Малышка? Девочка? Вот это здорово!!! Орлов одарил меня такой искренней и радостной улыбкой, словно речь шла о его ребенке. – Очень рад. У тебя же два взрослых сына? Ну, если мне память не изменяет. Вот теперь с доченькой будет полный комплект. Парни обрадовались известию? А муж? Прости, не спросил: вы помирились? После вопроса о муже Назар поморщился и недовольно цокнул. Я молча, но внимательно посмотрела на мужчину. Мне так забавно было наблюдать, как целый генерал смутился, как мальчишка. И главное, мне понравилась гамма его эмоций. А еще задорные ямочки на щеках, которые сделали его лицо более молодым и даже несколько мальчишеским. – Голова моя дубовая! Только сейчас подумал, что может получиться некрасиво. Извини. – Все нормально. Нет повода для беспокойства, Назар. Мы не ссорились. Просто разводимся. Так же бывает, – ответила я совершенно спокойно, потому что свою боль уже пережила. – Если честно, не думала, что со мной такое может случиться. Знаете, как-то в одной песне, услышав, запомнила строчку: “Не зарекайся - жизнь поднимет планку. Не осуждай - судьба меняет цвет…” Извините, я, вероятно, не том… В момент, когда я говорила о своем, подумала о своей некорректности по отношению к нему, потому что Назар может “примерить” мои слова на себя. Извинившись, мне стало стыдно за свою неловкость. Потому я занервничала, стушевалась, закусила губу и опустила голову. Назар без слов положил свою большую и горячую ладонь на мою и в знак поддержки погладил большим пальцем тыльную сторону. И тут же постарался перевести вектор разговора в другое направление: – Как девочка себя ведет? – Отлично. Хулиганит периодически, как и положено в ее прекрасном возрасте. Из приятных воспоминаний вчерашнего вечера меня возвращает в реальность сначала пинок моей очаровашки, а после очередной входящий Карповича. Звонок Дениса снова оставляю без ответа. А вот свою разыгравшуюся малышку пытаюсь успокоить: – Спасибо, милая, что напомнила матери своей про время. Надо нам скоренько собираться, завтракать, чтобы успеть к приезду генерала Орлова. Вот… Все же нужно было мне вчера настоять, – начинаю бурчать и сетовать, поглаживая малышку, – и поехать в ресторан на мерседесе. Хотя… Может и к лучшему, что Назар нас с тобой сам привез домой. Я хоть сейчас по дороге с ним переговорю о нашем “купере”. Все, сладик, давай вставать. До приезда генерала я успеваю и привести себя в порядок, и собраться, и позавтракать. Звонок его принимаю уже в прихожей, надев угги и накинув шубку. – Ваша пунктуальность поразительна, – мягко говорю, после приветствия. – Открываю ворота. – Отлично. Я тебе как раз кое-что привез, – отвечает Назар. Выхожу из дома, когда машина Орлова задним ходом въезжает во двор. Назар, открыв водительскую дверь, бодро выпрыгивает из салона. Идет к багажнику и вынимает красавицу елку. – Скоро Новый год, а ты с малышкой без елки, – произносит он, улыбаясь. – Давай пока поставлю ее в снег. Ближе к празднику нарядишь. Смотрю на Орлова, думая с тоской о том, что даром пропадает столько нерастраченной любви. И так мне от этого становится грустно, что даже хочется заплакать. И предательницы слезы не заставляют себя ждать. Старюсь смахнуть так, чтобы мужчина не заметил. Но… Увы и ах! Генерал все равно обращает на это внимание. – Муза, что с лицом? Что за слезки? Я расстроил тебя? – Нет, все хорошо. Не переживайте. – Повторю еще раз, Муза… Давай на “ты”, – мягко говорит Назар, протягивая мне платок для слез и руку, чтобы подсадить в свою здоровую машину. Киваю головой в ответ на очередное предложение Орлова, но знаю точно, что все равно буду “выкать”. Дорогой разговариваем на разные темы. В который раз возвращаюсь к аварии, “куперу”, страховке. Генерал опять делает вид, что пропускает мимо ушей. Когда напоминаю об этой теме снова, Назар, положив руку на мое колено говорит обыденно: – Муза, купер твой отходил свое. Его все равно было нужно менять. Тормоза отказали, потому что за машиной не смотрели должным образом. Мастер сказал, что движок тоже дышит на ладан, – не скрывая раздражения, произносит Орлов. – Я, конечно, удивлен, что твой муж так халатно относился к твоей безопасности. Хотя… Шут с ним…Короче, езди пока на мерсе. Потом разберемся. В момент разговора мы подъезжаем к клинике. Назар со словами: “Хорошего дня, Муза. Напишу тебе или позвоню”, – помогает мне выйти из машины и провожает к входной двери. В хорошем настроении, но с мыслью, что надо купить новую машину, поднимаюсь на административный этаж и вставлю ключ в замок кабинета. Но… Дверь уже оказывается открытой… Глава 32 Зайдя в кабинет, вижу Карповича. Несколько минут мы молча смотрим друг на друга. Чувствую, как внутри меня растут напряжение и раздражение. Пытаюсь отвлечься. Перевожу взгляд на настенные часы. Сверяю время с наручными, словно опаздываю. Хотя отлично знаю, что до приема еще почти час. – Доброе утро, Денис Борисович. Чем обязана? – говорю как можно ровнее и равнодушнее. – Привет, Муза! Заехал узнать все ли у тебя нормально, – на удивление спокойно отвечает Карпович. Я в это время снимаю шубку, вешаю ее в шкаф и поворачиваюсь к мужу, которого теперь я уже называю бывшим. – Ух ты ж! Надо же! – восклицает Карпович, упираясь взглядом в выпирающий животик. Молча сверлю его взглядом, потому что мне не нравится его тон. И все же не выдерживаю и произношу: – Странная у тебя реакция, Денис. Словно беременную женщину видишь впервые. Если ты не забыл, то я была до этого дважды в положении нашими сыновьями. – Удивлен, потому как был уверен, что ты, Муза, блефуешь, – хмыкает Карпович. – Странное слово “блефуешь” по отношению к женщине, с которой ты, Денис, прожил больше тридцати лет. – Ну, просто неожиданно как-то все. И странно для меня, Муза, – нервно дергает плечами муж. – Но…Как ты сейчас уже понимаешь, я не блефовала. В отличие от тебя, у меня даже мысли такой не возникло, – язвлю и цокаю. – Может и так. Но… Что-то слишком рано у тебя живот вылез, Муза! – хмыкает Карпович. – Ну да…У меня слишком рано… И это странно. А у твоей любовницы живот уже на нос лезет. И это не странно. Кстати, ей вроде рожать совсем скоро. Или уже родила? Хотя нет… Подожди… Она же буквально на днях навещала меня, – говоря, наблюдаю за реакцией Дениса. Потому как по лицу Борисовича расползаются красные пятна, понимаю: резанули мои слова его самолюбие. На основании это делаю вывод, что есть в отношениях Карповича с любовницей несогласованность. Решаю по этому поводу еще раз наступить ему на его мозоль шовиниста. – Смотрю, любовница твоя привыкла самостоятельно все решать или просто не слишком с тобой считается? – говоря, приподнимаю вопросительно бровь и язвительно улыбаюсь. – Не лезь не свои дела, Муза, – тут же рявкает Карпович. – И сама прекрати дичь устраивать. Мне твои закидоны знаешь уже где? В подтверждение своих слов пока еще муж показывает рукой выше головы. – Так ты подай на развод, Денис Борисович, и делов то, – хмыкаю, занимая место за столом. – Без твоих советов обойдусь, – рычит Карпович. – Ты какого хрена устроила с судебным решением по ограничению действий с имуществом? То есть я не могу продать недвижимость, а ты, значит, дом на продажу можешь выставить. Где мой ключ от сейфа и какой код? Достаю из ящика брелок с его ключом и называю код. Денис открывает сейф и застывает, потому что в нем пусто: ни документов, ни наличных денег. Карпович грязно нецензурно орет на меня и делает стремительный рывок в мою сторону. Но… Именно в этот момент открывается дверь, и на пороге во весь дверной проем появляется колоритная фигура генерала Орлова. – Муза, ты перчатки в машине забыла. Я вот вернул.., – осекается на полуслове Назар. – Что за крики и брань? И, вообще, что происходит? Вы кто? И что здесь делаете? – А вы кто? На каком основании вы попали на административный этаж? Кто вас пустил? – грубо и на высоких тонах говорит Карпович. – Прежде чем задавать мне вопросы представьтесь? – не отвечая ни один вопрос, четко произносит Назар. – Я генерал Орлов - знакомый Музы Анатольевны. А вы кто? – А я ее муж – Карпович Денис Борисович. Выплюнув фразу Орлову, он тут же разворачивается ко мне и зло рычит: – Муза, я что-то не понял? Тебя утром на работу теперь генерал подвозит? Он что в нашем доме живет? Ты что от поплывшего мозга постояльца взяла? Или теперь генералы извозом подрабатывают? Мой пока еще муж ведет себя крайне вызывающе и некрасиво. Смотрю на Дениса, пытаясь взглядом ему сказать: “Замолчи!” – Нет. Я не живу в доме вашей супруги. Однако… На работу сегодня подвозил. Но… Только потому что Муза Анатольевна не так давно попала в аварию по причине отказа тормозов, – грозно рычит Орлов на Карповича. – И знаете, вам как мужу жирный минус, раз вы не беспокоитесь о безопасности своей жены и не знаете про аварию. – Я вас выслушал и услышал, – зло выдыхает Денис и рукой, показывая на дверь, продолжает говорить. – Покиньте кабинет. Нам с женой нужно поговорить. – Муза Анатольевна, вы уверены, что готовы дальше общаться с супругом? В вашем положении лишние нервы и негативные эмоции недопустимы, – с напором говорит Назар. Сначала просто киваю головой, но тут же понимаю, что лучше сказать словами: – Не переживайте, товарищ генерал. Все в границах нормы. Денис Борисович умеет держать себя в руках и не обидит меня. Орлов смотрит на меня внимательно, но из кабинета все же выходит. Карпович, понизив громкость своего голоса, устраивает мне вынос мозга с допросом и упреками в нечистоплотности и подлости. Посмотрев в очередной раз на часы, встаю с кресла, выхожу из-за стола и иду к шкафу за чистым халатом. – Мы еще не договорили! – снова рявкает Денис. – Извини, но у меня нет ни времени, ни желания продолжать этот цирк. На все твои упреки и обвинения могу сказать только одно. Не я предала свою семью. Не я изменила в нашей паре. Не я завела на стороне связь и внебрачного ребенка. Делаю паузу, и не потому что подбираю слова. Просто мне ужасно неприятно, обидно и стыдно за человека, с которым я прожила так много лет. Подумав и собравшись с силами продолжаю говорить: – Денис, и на минуточку… Не я уводила из семейного бизнеса деньги. Не я решила жить своей жизнью. Не мне плевать на свою семью и своих детей. И не я сваливаю свою вину и порочу тебя в глазах наших сыновей. Теперь более конкретно. Все остальные вопросы мы с тобой будем решать только в присутствии адвоката и в судебном порядке. И я очень прошу тебя, Карпович, будь мужиком!.. Не падай ниже, чем уже есть. Да, и подай на развод… – Сам решу, что мне делать и как поступать, – злясь выдыхает Денис, когда я уже подхожу к двери. – Ну, и отлично, – резюмируя и не оглядываясь, иду начинать прием пациентов. Глава 33 Сижу в уютном камерном ресторанчике в ожидании Юльки и Лены. В одной руке держу чашку травяного чая. Второй поглаживаю заметно округлившийся животик. Все больше радуюсь тому, что внутри меня развивается новая жизнь. С этими приятными мыслями смотрю на город, окутанный мягким снежным покрывалом. Во всем его убранстве уже чувствуется приближение Нового года. Улицы сверкают огнями гирлянд, а в воздухе витает аромат мандаринов и хвои. Но… Несмотря на ощущение новогоднего праздника, меня не покидает тревога. Как бы я не старалась быть сильной, происходящее в моей жизни меня сильно беспокоит и кажется каким-то сном. То ли кошмарным, то ли счастливым – сама еще не могу понять. – Муза, дорогая, как ты? — звонкий голос Юльки вырывает меня из раздумий. Подруга бросается ко мне с объятиями. Чуть позже к столу подходит Елена. Её лицо выражает радость и эмпатию. – Жива, – отвечаю с улыбкой, но внутри всё сжимается. – Иногда кажется, что это всё не со мной. – Ну, рассказывай, милая! Все те же на манеже?.. Юлька садится напротив, в её глазах любопытством и сопереживанме. – Что этот упырь, Карпович, на этот раз захачивал от тебя? Вздыхаю. Пальцами непроизвольно касаюсь живота, словно ищу поддержку у своей куколки. – Ну, как сказать... Про развод не слова. Но.. Я прекрасно понимаю причину. Она не во мне и не в малышке. Дениса только бизнес, недвижимость и деньги беспокоят. Неожиданно мой голос начинает дрожать. Но... Не могу позволить себе расплакаться здесь, в ресторане, среди посторонних людей, поэтому быстро беру себя в руки. – Вот мразина этот Карпович! – Лена бросает салфетку на стол, её лицо передергивает от гнева. – Муза, он же просто расчетливый трус! Если бы не его любовница, то он бы и дальше продолжал греться под боком у двух женщин! – Да уж, – подхватывает Юлька, – Карп был уверен, что ты будешь молчать и терпеть его выходки. Но ты, Музончик, молодец, что не дала ему спуску. А этот, дескать, его бизнес… Подруга делает паузу, её глаза зло сужаются. – Если бы не твои талант, трудолюбие и упорство, то сидел бы Карпович до сих пор в кабинете на окраине города. И по закону твоя половина ровно пятьдесят процентов. И пусть он хоть башкой о стену треснется, но всё забрать не сможет. Пока Юлька говорит, я успокаиваюсь и киваю. – Все знаю. Но... Понимаете, иногда мне все это так противно… Замолкаю, чувствуя, как слёзы снова подступают к глазам. – Не плачь, Муза, – мягко выдыхает Юля, протягивая руку через стол. – Ты сильная. И у тебя теперь есть защитник – целый боевой генерал. Кстати, как он? Вернулся из командировки? Думая о Назаре, мне становится легче. Губы сами собой растягиваются в улыбке. – Да, вчера мы ужинали. Он... он очень заботливый, – говоря об Орлове, чувствую, как на душе становится теплее, - после той аварии Назар не оставляет меня без внимания. Всегда интересуется, как я, как малышка. Он предложил мне помочь с юристами по поводу раздела имущества. – Ого! – восклицает Юлька, её глаза округляются от восторга. – Настоящий мужик! Ну, расскажи подробнее, как всё было? Смущаюсь и ощущаю, как начинают гореть мои щёки. – Назар заехал вчера за мной в клинику. Мы поехали в ресторан. Он очень интересный собеседник. Но... О своей командировке рассказывал коротко без подробностей. И вчера… Делаю паузу, будто сомневаюсь, говорить или нет. Но… Подумав, все же продолжаю: – Орлов выразил желание быть рядом со мной и с моим ребёнком. Сказал, что готов взять на себя ответственность за нас… Так странно...Чужому человеку мы нужны, а Денису -- нет... Договорив, чувствую, как сильно пылают мои щеки. – Генерал – мужик, а Карп – так себе...одно название, – резюмирует Юлька. – Согласна. У генерала слова не мальчика, а мужа, – Елена поднимает бровь, её губы растягиваются в улыбке. — Ты же понимаешь, что это не просто так? – Да... И все же не могу в это поверить, – тихо отвечаю, промаргивая глаза, чтобы не расплакаться. – Но…С Назаром я чувствую себя защищённой. Девчонки, он такой... настоящий, – мой голос слегка дрожит. – Не нервничай, Музончик. Это замечательно… Юлька протягивает руку через стол и сжимает мою ладонь. – Ты заслуживаешь счастья. И малышка тоже. Кстати, как наша куколка? Толкается? Улыбаюсь, чувствуя, внутри меня разливается приятное тепло. – Да, особенно по ночам. Иногда кажется, что она там танцует. Вчера Орлову об этом рассказывала. Он пошутил, что растёт будущая балеринка. – Музончик, скоро Новый год, и я уверена, что он принесёт тебе только хорошее, – подмигивает Юлька. – Спасибо, дорогая моя, – улыбаюсь задумчиво. – И все же переживаю. Уверена на тысячу процентов, что Денис не оставит всё так просто. Нам еще предстоит побороться и за бизнес, и за имущество... И меня это очень сильно напрягает, потому что не знаю, как всё это пережить. – Муза, ты не одна, – твёрдо говорит Елена. – У тебя есть мы, а теперь еще и Назар. И ты сильнее, чем думаешь. И ты борешься не только за себя, но и за своего ребёнка. – Да, вы правы. Я не могу сдаваться. Тем более, когда есть ради кого жить. В подтверждение своих слов киваю, но особой решимости после сегодняшнего разговора с Карповичем не чувствуя. Хорошо, что в этот момент к нашему столику подходит официантка с заказом и горячими напитками. Аромат свежего кофе смешивается с запахом ванили, создавая уютную атмосферу. – Вот, пожалуйста, – девушка ставит передо мной чашку какао. – Вам, как вы и просили, без кофеина. Благодарю, улыбаясь и обхватывая чашку руками, чтобы согреть пальцы. – Спасибо, милые, – смотрю Юлю и Лену с нежность. – Без вашей поддержки я бы не справилась. – Мы всегда с тобой, – мягко произносит Елена. – И помни, ты не одна. К тому же у тебя теперь есть Назар. И похоже, настроен серьезно и действительно хочет быть рядом. – Да… Орлов какой-то... другой. Не такой как сейчас Денис. Он не боится ответственности, не давит. Просто... поддерживает. – Ну, это редкость, – замечает Юлька. – Особенно среди мужчин, которые привыкли командовать. Муза, он реально находка. Подарок судьбы… – Ну, нет… Подарочек судьбы у меня в животике, – улыбаясь, снова пальцами касаются живота. – Иногда мне кажется, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Как будто я вот-вот проснусь, а это всего лишь игра воображения. – Муз, не накручивай себя, – строго говорит Елена. – Ты и малышка заслуживаете счастья. И если Назар действительно такой, как ты говоришь, то это награда за всё, что тебе сейчас приходится переживать. – Угумс, – улыбаюсь, но все равно испытываю тревогу. – Просто... я боюсь, что всё может измениться. Что Денис задумайтесь и сделает нехорошее сделает. Да, и давайте будем взрослыми, а не мечтательницами в розовых очках. Назар мне ничего не должен... – Музик, ты слишком много думаешь... Расслабься... Юлька кладёт руку на мою ладонь. – Живи настоящим. Да, сейчас у тебя есть проблемы с Карповичем. Но… С малышкой всё хорошо, и это главное. А если что-то пойдёт не так, мы всегда с тобой. – Спасибо. Вы правы. Сжимаю руку подруги, чувствуя, как глаза опять наполняются слезами. – Да, надо верить в лучшее. Тем более скоро Новый год, а это время чудес. – Вот именно, – подхватывает Елена. – И кто знает, может быть, этот год принесёт тебе не только балеринку, но и новую счастливую жизнь. – Господи, услышь наши слова, – совершенно серьезно произносит Юлька, поднимая чашку с кофе. — За новую жизнь Музы! – За новую жизнь, – подхватывает Елена, и три наши чашки звонко сталкиваются. Делаю глоток травяного чая. Его пряный аромат успокаивает меня. На меня нападает приступ откровения. Рассказываю Елене то, о чем ранее уже говорила Юле. – Назар... не просто заботливый. Он... он пережил горе от страшной потери. Пять лет назад он потерял жену и неродившегося ребёнка. Делаю паузу, чувствуя, как мое горло сжимает боль за Орлова. Немного успокоившись, рассказываю то, о чем мне говорил Назар. - Он до сих пор не может до конца оправиться от этого. – О Боже!.. – шепотом восклицает Лена, прикрывая рот рукой, её глаза расширяются от шока. – Это ужасно. Я даже представить не могу, как он с этим справился. Киваю и продолжаю говорить дрожащим голосом: – Он рассказал мне об этом после нашей аварии. Как я понимаю, Назар долгое время был закрыт, не подпускал никого близко к себе. И знаете, что самое трогательное? Орлов вчера сказал мне, что встреча со мной и моя беременность... она для него как второй шанс. Он хочет быть рядом, хочет заботиться о моей малышке, как о своей. – Это так... трогательно, – выдыхает Елена, и её глаза наполняются слезами. – Он действительно сильный человек, если, пережив такое, готов снова открыть своё сердце. – Да. Он не хочет, чтобы я чувствовала себя одинокой, – шепчу, словно боюсь быть услышанной посторонними людьми. – Что знает, каково это – потерять всё, и не хочет, чтобы кто-то ещё пережил такое. – Так мило, – Юлька улыбается, но её голос звучит грустно. – Он действительно заслуживает счастья. И ты тоже, Муза. Может быть, вы сможете помочь друг другу найти его. Ничего не отвечаю, просто смотрю в окно, наблюдая за падающим снегом. – Очень трогательно. Знаешь, Муза, я всегда думала, что такие мужчины бывают только в книгах. Елена качает головой, и в её голосе звучат нотки радости. – А оказывается они существуют рядом с нами. Генерал этот... действительно особенный. – Да, – соглашаюсь, снова касаясь живота. – И Назар не пытается заменить Дениса. Просто хочет быть рядом. Говорит, что ребёнок – это самое важное, и что он будет поддерживать нас, что бы ни случилось. – Знаешь, Музончик, я всегда верила, что после чёрной полосы наступает светлая, – вздыхает Юлька, смахивая слезы с ресниц. – И, похоже, милая, у тебя она началась. Улыбаюсь, но тревога так и холодит душу. – Честно... Боюсь, что всё это слишком хорошо, чтобы быть правдой. – Не думай так, – строго осекает меня Елена. – Ты заслуживаешь лучшего. В этот момент раздаётся звонок телефона. От неожиданности вздрагиваю. Рука тянется к сумочке. Достаю телефон и смотрю на экран. – Это Назар, – произношу тихо, поднимаясь из-за стола. – Мне нужно ответить. – Конечно, – кивает Юлька, не скрывая любопытства. Отхожу к окну, где за стеклом падает снег, подношу телефон к уху. – Добрый вечер, Назар, – стараюсь говорить ровно и мягко, чтобы скрыть свою тревогу… Глава 34 После разговора с Назаром возвращаюсь за стол к девчонкам. Они меня ни о чем не спрашивают, но их взгляды полны любопытства. Несколько минут молча смотрю на улицу, где медленно опускаются сумерки, окрашивая небо в нежные оттенки розового и золотого. Снова грею руки о чашку только уже теплого чая, его аромат – смесь мяты и меда – успокаивает и согревает, словно обволакивая меня мягким уютным пледом. Звонок Назара все еще крутится в моем мозгу. Меня по настоящему подкупает, что голос, в принципе, постороннего мне мне человека был таким мягким, заботливым и по-настоящему встревоженным. До сих пор слышу наш с ним диалог. Назар говорил так, будто он рядом и держит меня за руку. Я это чувствовала даже через расстояние. – Муза, ты где? Беспокоюсь за тебя и за малышку… – У нас все нормально. Я с подружками в ресторане. Мы решили поужинать и поболтать, – ответила, поймав мысль: Карпович уже давно меня ни о чем таком не спрашивал. Даже и не помню, когда он последний раз волновался обо мне. – Скажи название и подожди меня. Пожалуйста. Я скоро буду, – произнес Орлов. И в его голосе я уловила забавно и странно диссонирующий микс приказа и просьбы. Это меня повеселило, но я согласилась. Сделала это, хотя спокойно могла бы и сама доехать до своего поселка. Но… Мне как девочке захотелось почувствовать себя слабой и защищенной. Думая об этом, улыбаюсь и перевожу взгляд на своих девчонок. И тут понимаю… Мое молчание затянулось, а Юля и Лена не могут вечно ждать. Прошу у подружек прощение и, пытаясь скрыть, что мне неловко, начинаю рассказывать идею создания женского медицинского центра "Сияние". – Представьте, – начинаю говорить, чувствуя, как сердце наполняется теплом от мысли о моей мечте, – женщине не нужно бегать по разным клиникам, она просто приходит к нам и получает все и сразу. Весь спектр услуг в одном месте: и обследование, и лечение, и забота о красоте. Мы можем сделать это место настоящим домом для женщин! Ленины глаза загораются, будто она уже видит это будущее. – А если добавить еще и программы для беременных? УЗИ, консультации, курсы подготовки к родам! Это будет идеально! Практичная Юлька добавляет: – И персонал! Нам нужно найти лучших специалистов, чтобы каждая пациентка чувствовала себя как дома. Представь, Муза, если мы создадим атмосферу, в которой женщина будет ощущать себя важной и окруженной заботой! Улыбаюсь, чувствуя, что энтузиазм девчонок подпитывает мои мечты. – Да, именно так! – восклицаю, ощущая, как внутри меня разгорается огонь вдохновения. – Мы можем сделать это место не просто клиникой, а настоящим центром заботы и поддержки. И знаете, что еще? Еще организовать дни открытых дверей, когда у женщин будет возможность бесплатно пройти базовые обследования. Это будет наш вклад в их здоровье. Юля хлопает в ладоши, ее лицо светится от радости: – Отличная идея! А еще можно добавить курсы по уходу за собой, чтобы женщины чувствовали себя красивыми и уверенными. Ведь красота – это огромная часть здоровья! Мы так увлечены, что даже не замечаем, как время летит. От разговора меня отвлекает звонок Назара. Он сообщает, что минут через двадцать будет на месте. К приезду генерала у нас уже набросан перспективный бизнес-план. В ресторан Назар, как мы и договорились, не заходит, ждет меня на парковке. Но… Мы видим его, стоящим у машины, лишь только выходим из дверей ресторана. Обращаю внимание, как его взгляд оценивающе скользит по мне. Без всякого стеснения Назар подходит к нам и здоровается с моими подружками. Девчонки тоже не тушуются. Замечаю в их глазах неподдельный восторг. Как только прощаемся с Леной и Юлей, садимся в машину, с радостью рассказываю Орлову о наших планах. – Назар, представляешь, я поделилась с девчонками своей идеей, и мы устроили мозговой штурм и придумали массу интересного, а главное нужного и важного для женщин! – говорю, не скрывая своего восторга. – Если все получится, а я уверена в положительном результате на все сто, то мой Центр "Сияние" будет не просто клиникой, а местом, где каждая женщина будет чувствовать себя особенной. Хочу, чтобы в новом центре было все: от стоматологии до косметологии, от УЗИ для беременных до курсов по уходу за собой! Назар слушает меня внимательно. Улыбается. Его глаза светятся одобрением. Хотя… В некоторые моменты замечаю, что он слегка хмурится. – Муза, это прекрасно, – Орлов старается говорить мягко, но в его голосе слышны нотки тревоги. – Только, пожалуйста, не забывай, что ты в положении. И тебе нужно беречь себя и малышку. – Спасибо! Буду помнить, – отвечая, чувствую, как мой голос меня предает и глаза наполняются слезами. Стараюсь держаться и незаметно стряхиваю с ресниц капельки. Орлов смотрит на меня внимательно с мягкой улыбкой. Но… В его глазах читается грусть, будто он вспоминает что-то давно забытое, но всё ещё болезненное. – Назар, ты действительно необыкновенный для меня человек. Мне очень приятны твоя забота и участие в моей жизни. Если честно, с тобой я перестала чувствовать себя одинокой и не нужной. – И это хорошо, Муза, потому что на самом деле я не хочу, чтобы ты чувствовала себя одинокой. – он отвечает тихо, спокойно, уверенно. И все же я улавливаю в его тоне нотки сожаления. – Я знаю, каково это – потерять, разочароваться, разбиться о боль и горе. Молчу, чувствуя, как его слова проникают глубоко в мое сердце, обволакивают меня, даря забытые ощущения легкости и радости. – Ты заслуживаешь счастья, Муза! – Назар говорит так искренне, что не верить ему невозможно. – Да, я хочу снова стать счастливой, – выдыхаю в унисон тону Орлова. – Вот и здорово. Давай и поможем друг другу найти его это счастье, – предлагает Назар уверенно с нотками нежности в голосе. Слушая его чувствую, как внутри меня поднимается вопрос, который я уже как-то однажды задавала ему. Подумав немного, поворачиваюсь к Орлову, внимательно смотрю на него и спрашиваю: – Назар, зачем тебе пятидесятилетняя, беременная от другого мужчины женщина? Любая другая молодая и фертильная была бы счастлива быть с рядом тобой, родить тебе детей. Он смотрит на меня, и в его глазах вижу сокровенное и настоящее. – Дети – это счастье, Муза. Я хочу быть счастливым. И мне не нужна любая. Даже молодая и фертильная, – слова Назара звучат так искренне, что я чувствую, как моему сердцу становится тепло, потому что внутри меня начинает таять лед. Орлов подвозит меня к дому. Открываю ворота, чтобы он въехал на территорию, подальше от любопытных глаз соседей. Назар помогает мне выйти из автомобиля. Снова долго смотрит на меня, словно что-то хочет сказать, но не решается. Через время выдыхает и произносит: – Муза, я на некоторое время опять уеду в командировку. Если возникнут проблемы или какие-то непредвиденные ситуации, или вопросы, звони безотлагательно Петру. – Спасибо, Назар, – отвечаю очень тихо, чувствуя, как предательницы слезы подступают к ресничному ряду. – Буду ждать твоего возвращения, а еще сообщений. Пусть всего в два слова: “Все хорошо”. В этот момент Орлов притягивает меня к себе за плечи и обнимает. Его объятия крепкие, надежные, горячие. И мне очень приятно и комфортно в руках и у груди чужого мне мужчины. И главное… Я слышу четкий и ровный ритм его сердца и понимаю: драмы больше нет! – Будь аккуратнее, – шепчу на прощание. – Я скоро вернусь, Муза, – отвечает мне Назар, целуя мою руку. Наклоняюсь к мужской голове и вдыхаю его запах, чувствуя, что тепло и аромат еще долго будет со мной. И в этот момент я понимаю, что, несмотря на все сложности, все будет хорошо… Глава 35 До дня боя курантов осталось совсем мало времени. Я сижу в кафе и думаю о том, что елка, которую мне привез Назар, так и стоит на улице в сугробе. Понимаю, что в этот раз нет у меня настроения ни для елки, ни для праздника. Но… Солнечный свет, золотистый и навязчиво-яркий, что льётся через высокие панорамные окна, играя бликами на столе, будто насмехается над моим смятением. Слежу за игрой света, сжимая в пальцах теплую чашку латте. Смотрю на картинку кофейной спирали на поверхности напитка и думаю, что она, как мои сжатые в комок нервы. Запах кофе, который обычно меня успокаивает, сегодня мне кажется слишком резким. Еще и лёгкий, ванильный шлейф дорогих духов моего адвоката Виктории Вишневой, раздражая меня, подчёркивает, насколько я сейчас “не в своей тарелке”. – Муза Анатольевна, не переживайте… Виктория аккуратно кладёт передо мной папку с документами, её маникюр блестит под светом люстры. Голос Вишневой ровный, как поверхность озера в безветренное утро, но в её глазах читается тревога. – Сегодняшнее судебное заседание, на мой взгляд, прошло отлично. Все складывается в нашу пользу. Карпович проигрывает. Киваю, но внутри меня – буря. И не из-за суда, не из-за этих бесконечных бумаг… Из-за НЕГО. Из-за Орлова. Мои пальцы сами тянутся к телефону, будто ища спасения. Сообщение от Назара горит на экране: “Муза, береги себя и малышку. Пиши мне. Переживаю за вас”. Всего несколько слов. Сухих, скупых. Но я “чувствую” их. Прямо сейчас ощущаю, как генерал сжимал телефон, прежде чем отправить сообщение, как его он останавливал себя, хотя хотел написать больше. Но… Не смог. Не стал торопиться… Отвечаю, и буквы плывут перед глазами: “Спасибо! Я тоже переживаю за тебя. Береги себя!” И тут же – вибрация. Новое сообщение от Назара: “Ты точно в порядке? Если что-то случится – сразу звони.” Читаю сообщение генерала в дцатый раз. Сжимаю пальцами телефон так, что под подушечками возникает ощущение треска стекла. “Чужой мужчина обо мне заботится. А тот, с которым я прожила всю жизнь – нет”, – и этой мысли мое сердце сжимается до размера грецкого ореха и у меня во рту появляется горечь. С ощущением этой горечи возвращаюсь в клинику. Сев на диван в своем кабинете, пью маалокс и глажу разбушевавшуюся малышку. Впервые за все годы светлые стены давят на меня, как саван, обволакивая со всех сторон, не оставляя ни единой лазейки для побега. Немного придя в себя и купировав изжогу, иду на прием, который мне все тяжелее вести. Резкий запах антисептика жжет ноздри, напоминая, что здесь нет места слабости, что любая дрожь в пальцах, любой срыв голоса – признак некомпетентности. Перед приемом первого пациента некоторое время сижу за столом, стиснув зубы и заставляя себя сосредоточиться. Вернувшись уже вечером в свой кабинет, пью ромашковый чай и заполняю документы, но цифры и строки от усталости сливаются в одно серое пятно, пока... – Муза… От работы меня отрывает голос: низкий, привычный, как старая рана, которая никогда не заживёт. Узнаю его сразу, даже не поднимая головы. По моему телу пробегает нервная дрожь и рассыпаются мурашки – не от страха. Нет… От чего-то более острого, болезненного и ядовитого. Поднимаю глаза и вижу Карповича. Он стоит в дверях. Его пальцы до белых костяшек сживают портфель, будто это не кожаный аксессуар, а глиняный, который он вот-вот раздавит в пыль. Лицо Дениса напоминает каменную маску. И только глаза… В его глазах арктический холод, злоба и раздражение, словно он уже продумал каждый следующий шаг, каждое слово, которое заставит меня сломаться. – Нам нужно поговорить, – чеканит каждое слово Карпович. Сижу без движения, будто приросла к креслу попой и ногами к полу. Мое сердце бешено колотится в висках, глухо, как барабанная дробь перед расстрелом. – Я не собирался разводиться, – говорит Денис спокойно, но в каждом его слове – сталь. – И уж тем более делить что-то. Сжимаю кулаки до боли. Ногти впиваются в ладони. – Поздно, – мой голос тише шепота, но в нем все равно слышны уверенность и сила. Карпович делает шаг вперед. Воздух между нами сгущается настолько, что его можно потрогать рукой. – Муза, ты серьезно думаешь, что в нашем возрасте ребенок – это нормально? – его голос шипит, как раскаленное железо в воде. – Нет, Муза, это проблема. Волна ярости на меня накатывает так резко, что перехватывает дыхание. Как он смеет?! – Ты даже не пытаешься скрыть, что не хочешь его... Внезапно тон Дениса меняется. Становится мягким. Фальшивым, как шелк на лезвии. – Но если ты решила оставить его... я готов смириться. Ради семьи. Ради бизнеса. – А твоя любовница? – спрашиваю резко, не давая себе передышки, и язвлю. – И тот ребёнок, которого ты так "не хотел"? Губы еще не бывшего мужа растягиваются в ухмылке, но в глазах – лёд. – Ну что ж... Есть такая история в моей жизни, – цедит брезгливо Денис и морщится, будто вспоминая что-то неприятное. – Хотя "любовница" – слишком громко звучит. Я бы назвал это временным развлечением. Меня передёргивает от его тона. Как он может говорить с таким презрением о женщине, которая вот-вот должна ему ребёнка? – А ребёнок? – сжимаю кулаки, чтобы голос не дрогнул. – Он тоже "временное развлечение"? Карпович пожимает плечами, будто речь идёт о пустяке. – Ну да, есть такой... нюанс. Денис проводит рукой по волосам. По его жесту понимаю, что это его раздражает. – Но это, Муза, не твоя забота. Ты же сама решила, что наши жизни больше не пересекаются. Его спокойствие взрывает меня изнутри. – Ты действительно настолько циничен? – мой голос срывается. – Денис, ребёнок – это не "нюанс"! Карпович внезапно делает шаг вперёд, и него исходит волна опасности. – А твой – разве не "нюанс"? Ты хочешь обсуждать мои грехи, забывая про свои? Я не верю, что этот ребенок мой. – шипит он, показывая пальцем на мой живот. Может он от этого мужика, который приходил? Между нами повисает тяжёлое молчание. Его дыхание горячее, злое. Я чувствую, как учащается мой пульс, но отступать не собираюсь. – Может и так, – иду ва банк. – Но… Я не прячусь и не называю своего ребёнка "проблемой", – бросаю в лицо мужчину, которого любила больше тридцати лет. Карпович откидывается назад и смеётся – сухо, без радости. – Какая разница, как мы это называем? – голос Дениса снова становится гладким, ядовитым. – Главное, что теперь у нас есть... паритет. Карпович делает паузу, давая мне понять, что все уже сказано. – Так что давай не будем лезть в чужие дела. Чувствую, как дрожь бежит по спине, но это не страх. Это ярость. – Ты ошибаешься, – произношу тихо, но так, чтобы каждое слово дошло до него. – Между нами никогда не будет "паритета". Потому что я люблю и не стыжусь своего ребёнка. Глаза Карповича сужаются. Мне кажется, что он сейчас взорвётся. Но… Вместо этого он лишь усмехается. – Как трогательно, – желчно выдыхает он. – Надеюсь, твой идеализм тебя согреет... когда сыновья узнают, на что ты променяла семью. Меня тошнит от его поведения. Перед глазами всплывает Назар. Его теплые руки. Спокойный голос. Глаза без этой ледяной жестокости. Очередное сравнение не в пользу Карповича. И это ранит меня сильнее всего. Еще не бывший муж что-то замечает в моих глазах и тут же бьет: – Только учти, – его голос снова резкий, как пощечина, – если думаешь, что сможешь спокойно работать после этого... ошибаешься. Я не дам тебе забыть, кто здесь главный. Поднимаю голову. Страха больше нет. Только холодная решимость. – Попробуй. Он усмехается, давая мне время осознать "ошибку". – Ты забываешь, что у нас есть сыновья, – растягивает слова, наслаждаясь. – Взрослые, самостоятельные. Они ведь даже не знают, что их мать... – намеренно замолкает, наблюдая за моей реакцией, – завела ребенка от кого-то другого. Выдавая желаемое за действительное пытается бить ниже плинтуса Карпович. – Не смей нести бред, – мой голос дрожит от ярости. – Ты знаешь, что это полный бред. Ребенок, который живет во мне – это твой ребенок. – Я? - притворно удивляется он. – Придумываю? Да, если даже это и так. И что? Сама же знаешь. Главное пустить круги по воде, волна пойдет потом сама. И это ты сейчас, разрушая семью, втягиваешь сыновей в этот треш. Думаешь, они простят тебя? Денис наклоняется ближе, и я чувствую его холодный как лед шепот: – Они отвернутся от тебя, Муза. Навсегда. В моей груди все сжимается. Представляю лица моих мальчиков... Что, если Карпович прав? Матвей точно останется со мной, а вот Тим… Да, он может отвернуться. Но… Тут вспоминаю Назара. Его слова: "Ты сильнее, чем думаешь". – Ты не знаешь наших сыновей, – выдыхаю твердо. – Они не твои пешки. Лицо Дениса темнеет, словно по нему пробегает черная туча. – Посмотрим, – шипит он. Резко встаю, шумно отодвигая кресло. – Хватит! – мой голос звучит как хлопок захлопнувшейся навсегда двери. – Ты не будешь решать за них. И уж тем более – за меня. Карпович замирает. В его глазах мелькает что-то человеческое. Но лишь на мгновение. – Ошибаешься, – тихо говорит он, поворачиваясь к выходу. – Я всегда и все решал за тебя и за сыновей. Дверь захлопывается. Я сжимаю кулаки, глядя в окно и думая, что страшны иллюзии и самообман. Глава 36 Через несколько дней Новый год. Сегодня у нас с коллективом корпоратив. Традиционно гуляем в дорогом и атмосферном ресторане. Золотистый свет хрустальных люстр мягко льётся на белоснежные скатерти, отражаясь в бокалах с искристым шампанским. Аромат хвои и мандаринов смешивается с тонкими нотками дорогих духов и ароматами праздничных блюд. Всё вокруг дышит предновогодним волшебством – гирлянды переливаются, смех сливается с моими любимыми мелодиями джаза и блюза. Даже официанты сегодня выглядят особенно нарядно в своих чёрных смокингах с серебряными бабочками. Но… Мне одиноко, тоскливо и холодно. Я сижу за столиком. На мне красивое в тёмно-синее бархатное платье, мягко облегающее округлившийся живот. Мои блондинистые кудри, уложены в элегантную волну. Она единственное, что держит форму в моем мире, который внезапно стал таким зыбким. Верчу в пальцах бокал с гранатовым соком. Но… Даже его насыщенный терпкий вкус сегодня мне кажется пресным. Моя подруга Юля сияет в платье цвета темного золота. Рыжие локоны подруги рассыпаны по её плечам. Глаза сияют радостью и весельем. Юлька ловит мой взгляд и сразу хмурится. Вздыхаю с мыслью, что она всегда читает меня, как открытую книгу. – Муз, да что с тобой? – голос подруги звучит звонко, бодро, но в нём слышна тревога. – Ты вся в себе. О чём задумалась? Улыбаюсь в ответ. Мои пальцы непроизвольно сжимают салфетку, оставляя на ней мятую гармошку. – Да так… Ничего существенного, – мой голос звучит глухо и безрадостно. – Новый год на носу, а у меня настроение – будто в прорубь нырнула. Юлька, задорно смеясь, нежно обнимает меня и поглаживает мое плечо. – Да ладно тебе, Музончик! – смех подркги звенит, как колокольчик. – Ты же скоро станешь мамой! Это же счастье! – её глаза вспыхивают разноцветными огнями гирлянды. – Кстати, как там наша малышка? Ты же обещала мне рассказать про последний осмотр! И не вздумай забыть, что я буду крестной! Моя рука сама ложится на живот, и тут же моя малыха отзывается толчком. Для меня танцы моей куколки – веский повод для радости. – Все хорошо, – отвечаю тихо, но губы сами растягиваются в улыбке. – Девочка развивается как надо, по сроку. Врач говорит, что всё идеально. И все же… Даже эти слова не могут разогнать тучи в моей душе. Потому что, пока я говорю о ребёнке, в голове назойливо стучит: “А Денис… Денис даже не спросил о малышке. Ни разу. Будто это его не касается”. Радует только то, что сыновья обо мне не забывают. Звонят, спрашивают, как я, как сестрёнка. Особенно Тимка… Тут же вспоминаю недавний разговор с младшим сыном: – Мам, ты как? – голос Тимофея в трубке тёплый и мягкий, как плед альпаки, которым я укрываюсь в холодную погоду. – Нормально, сынок, – отвечаю, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – А малышка? Толкается? – Ещё как! – смеюсь, и в животе тут же ощущаю лёгкий толчок, будто куколка сама отвечает брату. – Видимо, характер у неё будет боевой. – Это круто! Тим замолкает, и я слышу, как по другую сторону трубки что-то шуршит. По звуку понимаю, что сын, как сладкоежка, есть конфету. Не тороплюсь его. Через несколько секунд снова раздается его голос: – Мам… а папа… он… Я замираю. Сердце грохочет о ребра, как птица о планеты клетки. – Он не спрашивает, – отвечаю тихо. – Ну и хрен… – резко выдыхает Тим, и в трубке раздаётся глухой удар. – Ладно. Его проблемы. Главное, чтобы ты была в порядке. – Ты не против… что я… – Мам, не ерунди… Сын перебивает меня твёрдо. Замечаю, что его голос стал совсем мужским. – Я уже взрослый. И я на твоей стороне. Всегда. Слёзы подступают к горлу, горячие, колючие. – Спасибо, сынок… Сейчас снова думаю над тем, как сильно я боялась, что сыновья отвернутся от меня. Особенно Тим. Ведь он всегда был ближе к отцу. Но нет… Тимофей оказался мудрее, взрослее, чем я думала. Эта мысль согревает меня, как глоток горячего чая в морозный день. Из мыслей о сыне меня вырывает моя Юлька. – Муз, а где ты будешь жить после… ну, после того как… – подруга осторожно подбирает слова, угол её губы дёргается, словно она боится сказать лишнее. – После того как продам дом? – заканчиваю за неё, и во горле тут же появляется ком. – Перееду к Матвею. Уже предупредила арендаторов. – А Денис знает? – Нет. И пусть узнает последним, – говорю резко, и в рту становится горько. Юлька морщит нос, будто почувствовала запах тухлятины – Ну его к чертям. Карпович давно потерял право что-то решать. Согласно киваю. Но… В душе – пустота, а в голове мысли: “Как же так получилось? Ведь когда-то мы любили друг друга…” Наш разговор с Юлькой прерывает секретарь Катя. Она подходит к столику бледная, как скатерть, что на нем лежит. Пальцы девушки дрожат, сжимая телефон. – Муза Анатольевна там… Денис Борисович пришёл. И он… Знаете, он не в себе… Сердце замирает. Я вздрагиваю. В мозгу семафорит всего одно слово: “Опять…” – Катя, в каком смысле “не в себе”? – Пьяный. И… агрессивный. Поднимаюсь со стула, сжимая салфетку, что пальцы белеют. Понимаю, что не могу позволить ему устроить сцену перед коллективом и гостями. Со словами: “Я разберусь, Катя. Не переживай!” – иду в фойе, и в этот момент телефон вибрирует в руке. Смотрю на экран и вижу сообщение от Назара: “Вернулся. Где ты? Могу подъехать”. Быстро набираю адрес ресторана и поднимаю голову: прямо навстречу мне, шатаясь, шагает Карпович. Вижу, он уже без пальто. Замечаю, что его лицо красное и глаза… Глаза мутные, будто затянутые пеленой. Подхожу ближе и чувствую, как от него чудовищно разит перегаром и каким-то отвратительным парфюмом. – А, вот и моя “любимая” женушка! – голос Дениса звучит, как ржавый гвоздь по стеклу. – Корпоратив моей компании, а меня, хозяина клиники, даже не соизволили позвать? – Ты не хозяин, – отвечаю холодно. – Ты акционер. И на корпоративы сотрудников тебя никто не обязан звать. Карпович фыркает и, пошатываясь, проходит в зал. От стыда мне хочется провалиться сквозь землю. Пытаюсь сохранять спокойствие, наблюдая за тем, как отвратительно себя ведёт себя мой пока еще не бывший муж. Он громко неприлично смеется, отпускает похабные шутки, от которых даже у официанток краснеют уши, требует себе виски бокалам и пьет, будто это вода. Коллеги начинают шёптаться и бросать на меня сочувствующие взгляды. – Ну и дерьмо это Карпович, – шипит Юля, морща нос. – И как ты с ним столько лет прожила? – Не было ничего такого прежде. Сама же знаешь, – отвечаю раздраженно, пытаясь сглотнуть ком, что стоит в горле. Но… В это время я еще не знаю, что самое страшное – впереди. Денис напивается до “поросячьего” состояния и начинает орать: – Муза! Ты шлюха! Этот ребёнок – не мой! Глава 37 В зале повисает гнетущая мёртвая тишина. Словно даже музыку выключили. И в этот момент в дверях появляется Орлов. Назар в зал входит стремительно. Высокий, подтянутый, в тёмном костюме, который идеально сидит на его атлетической фигуре и подчёркивает его широкие плечи. Лицо генерала – как грозовая туча, глаза горят холодным огнём. Кивнув мне головой, он молча подходит к Денису, легким движением, как котёнка, берет моего не бывшего за шиворот и вытаскивает в холл. – Ты… ты кто такой?! – бубнит Карпович, его глаза бегают, как у затравленного зверька. – Тот, кто не даст тебе опозорить женщину, – сквозь зубы стальным голосом произносит Назар. Карпович будучи пьяным не в состоянии оценить разницу в росте и весе лезет в драку. Орлов всего лишь одним движением отправляет Дениса на пол. – Ты – ничтожество, – тихо, но четко, что слышно всем, говорит Назар. – У тебя была такая шикарная женщина. И ты… Ты её потерял. И ребёнка своего тоже не достоин. От стыда еле сдерживаю слёзы. Назар поворачивается ко мне, и его взгляд сразу становится мягким. Только меня сейчас даже он не радует. Мне хочется провалиться, раствориться, телепортироваться домой. Забиться в угол кровати и плакать от душевной боли и позора. Все делают вид, что ничего не заметили. Но... Я то знаю: шушуканий и пересудов не избежать... Ситуацию, конечно же, спасает Орлов. Вернувшись из холла, Назар спокойно с улыбкой на лице подходит ко мне. Видя, что у меня совсем нет настроения, он предлагает мне потанцевать. Сначала сомневаюсь, но, подумав, соглашаюсь. Мы медленно двигаемся под ритм приятного блюза. Назар галантно и корректно поддерживает меня под спину, мягко поглаживает пальцами мою ладонь. Как только танец завершается, чувствуя моё состояние, предлагает: – Может домой? Дорогой мы почти не разговариваем. Я полулежа в кресле делаю вид, что дремлю. Через время на самом деле засыпаю. Глаза открываю, потому что слышу звонок телефона и тихий голос Орлова. Вижу, что стоим у ворот моего дома. Нажимаю на пульт, и мы заезжаем. Уже во дворе, понимаю: не хочу быть одна, потому что боюсь провалиться в деструктив своих мыслей. Из собственной трусости прошу Назара остаться. Мы вместе заходим в дом. Я начинаю стесняться. Но... Орлов ведет себя уверенно и спокойно: помогает мне снять шубку и сапоги. Морально и физически чувствую себя пустой оболочкой. Не хочу ничего... У меня нет сил даже переодеться. Прямо в платье ложусь на диван в гостиной. Назар приносит мне чашку ароматного чая с мёдом и лимоном. – Спасибо, – шепчу почти беззвучно и беру тёплую чашку подрагивающими пальцами. – Не за что, – улыбаясь, тихо отвечает мне Орлов. Укрыв меня пледом из альпаки, он садится рядом и осторожно обнимает меня за плечи. Я согреваюсь в его тёплых и надёжных руках и немного успокаиваюсь. – Я так устала… Так устала.., – выдыхаю, зажимая слезы в себе. – Знаю, милая! Обменявшись этими фразами, мы молчим. Но… В этой тишине – больше понимания, чем в тысячах слов. И Назар не уходит. Он остаётся. И эта ночь, полная целомудренной нежности, становится для меня началом чего-то нового. – Муза, ты не одна, – слышу, засыпая его тихий, но такой родной голос. – Я с тобой. Все будет хорошо. И я верю. Впервые за долгое время – верю. Глава 38 Просыпаюсь с ощущением колокольного перезвона в моей голове и с чувством, что по мне проехал асфальтовый каток. Глаза слипаются, веки тяжелые, словно свинцовые ставни. Лежу. Даю себе время найти внутренний баланс. Но… Мое сознание тут же подкидывает обрывки вчерашнего кошмара. Денис. Пьяный. Его голос, злобный, хриплый, как скрип ржавых качелей: “Ты шлюха! Этот ребёнок – не мой!” Сжимаю кулаки, впиваясь ногтями в ладони, будто пытаюсь физически выдавить из себя эту мерзость. Но… Воспоминания не уходят. Они разворачиваются в моем мозгу картинками и собираются в киноленту. Ошарашенная секретарь Катерина. Ее голос дрожит. Пальцы нервно теребят край блузки. – Муза Анатольевна, там… Денис Борисович пришёл. И он… Знаете, он не в себе… Сердце замирает. Вздрагиваю. В голове всего одно слово: “Ужас…” Услышав от Катерины, что Карпович пьян и агрессивен, комкаю салфетку так, что пальцы белеют. Поднимаюсь со стула. Понимаю: не могу позволить Денису опозорить меня перед коллективом и гостями. Успокаиваю Катерину, что разберусь. Стараюсь звучать уверенно. Но… Внутри меня цунами истерики. И только одно желание, провалиться сквозь землю, лишь бы не видеть Дениса в таком состоянии. Вздохнув, с мыслью: “Я сильная!” – выхожу в фойе. Потом несутся кадры на быстрой прокрутке. Сообщение от Назара. Мой ответ. Карпович с походкой человека с проблемами вестибулярного аппарата. Его глаза мутные, будто затянутые пеленой. Подойдя ближе к нему меня обдает тошнотворная волна перегара и дешёвого парфюма. Денис корчит противные гримасы. Голосом, который звучит, как гвоздь по стеклу, начинает меня обвинять в том, что корпоратив компании проходит без хозяина клиники – без него. Напоминаю, что он всего лишь один из соучредителей. И на корпоративы сотрудников его никто не обязан приглашать. Денис злобно фыркает, отодвигает меня в сторону и пошатываясь, проходит в зал. Пытаюсь сохранять спокойствие, но внутри всё кипит, потому как Карпович ведёт себя отвратительно: хлещет виски бокалами, будто это вода, громко смеется, отпускает скабрезные шутки. Присутствующие обращают на него внимание, косятся и перешептываются. Для меня все это ужасно и омерзительно, потому что такого за все тридцать лет нашей жизни не было никогда. Вишенкой на торте становятся публичные оскорбления Дениса в мой адрес: – Муза! Ты шлюха! Этот ребёнок – не мой! В момент, когда прозвучали эти мерзкие несколько слов, в огромном зале повисла тишина, словно всё замерло. Дальше вижу нарезку кадров с Орловым. Он в дверях. Заходит в зал. Берет Карповича за шкирку. Тащит его, как безвольную куклу на выход. Денис – пьяный, неуклюжий – лезет в драку. Орлов одним движением отправляет его на пол. Слышу слова Назара моему еще пока не бывшему мужу: – Ты – ничтожество. У тебя была такая женщина. И ты… Ты её потерял. И ребёнка своего тоже не достоин. На меня накатывает микс противоречивых эмоций. С одной стороны мне безмерно приятно, что Орлов как настоящий мужчина встал на мою защиту. С другой стороны на меня накатывает вселенская боль от понимания: можно жить с человеком, делить с ним хлеб, рожать детей, – но не знать его и не замечать внешние червоточины и его душевную гниль. И дело даже не слепости влюбленной женщины. Нет! Просто гнильца она же с годами разрастается вместе с нелюбовью, которая была в человеке изначально… Как сказала Лена: “Денис, выбрал тебя только из соображений прагматизма. Потому что он прекрасно понимал свою профессиональную бездарность. Без тебя, Муза, Карп никогда бы не стал тем, кем он сейчас является. И ты, может и не в курсе, но с подачи Карповича рухнул не один бизнес у хороших людей. Помни об этом и будь аккуратна!” Слова подруги возвращают меня в реальность. Воспоминания тают, и я снова чувствую адскую тяжесть в голове. Но… Тут же вспоминаю Назара – как он по моей просьбе остался у меня, как укрыл меня пледом, как его голос, тёплый и спокойный, шептал: “Не переживай, Муза. Всё хорошо. А станет ещё лучше. Малышка родится здоровой, я буду рядом. Помогу во всём. Только не гони меня от себя. У нас всё получится. Ты вдохнула в меня жизнь…С тобой я снова стал живым…” Слыша голос Орлова, улыбаюсь сквозь головную боль, но тут же морщусь от ощущения саднения в горле, будто его натёрли наждачкой. Усилием воли открываю глаза и понимаю: лежу не на диване, а в гостевой спальне на первом этаже. А еще вижу, что на мне нет вечернего платья, бюстгальтера и чулок – только тонкий махровый халат. В мозгу пролетает неприятная мне мысль: “Что мы не столько близко знакомы с Назаром, чтобы я могла раздеться до нижнего белья…” Меня это смущает. И настораживает. Но… Думать мне об этом сложно, потому что голова раскалывается, во рту – как в пустыне. Поворачиваюсь к окну – за шторами уже светло. Пытаюсь сглотнуть, но горло пересохло намертво. В этот момент слышу, что приоткрывается дверь дверь. Поворачиваюсь в сторону звука. Вижу в проёме Назара. В тёмном спортивном костюме, который подчёркивает его широкие плечи, стройную талию, отсутствием живота и длинные ровные ноги. В руках Орлова поднос с графином воды, таблетками и… термосом? Инстинктивно, словно я голая, натягиваю одеяло до подбородка. Орлов, заметив мой жест, мягко улыбается. – Доброе утро, Муза, – произносит он нежно. – Как самочувствие? Тёплый голос Орлова обволакивает меня, как плед в морозное утро. – Что я здесь делаю? – хриплю. – Где моя одежда? Назар ставит поднос на тумбочку, наливает воду в стакан. – Ночью ты плохо себя почувствовала. Поднялась температура под 39. Вспотела вся. Я перенёс тебя сюда, потому что на диване неудобно. Вызвал врача. Лаская меня глазами, Орлов протягивает стакан. Я пью жадно, вода кажется нектаром богов. – Врача? – переспрашиваю, прочистив горло. – Да. Он осмотрел тебя, сделал укол. Выписал лекарства, которые можно беременным. Говоря, Назар указывает на коробочки на подносе. – Пока ты спала, я съездил в аптеку. И заскочил домой за одеждой. – Мне на работу нужно ехать. У меня прием пациентов, – говорю, еле ворочая языком. – Муза, какая клиника? Какие пациенты? Я позвонил администратору. Сообщил, что ты заболела. Смотрю на него, и вдруг к горлу подкатывает горький ком, а на глаза наворачиваются предательские слезы. В мозгу пролетает мысль: “Этот мужчина для меня, как дар Богов…” Он появился в моей жизни, когда я уже перестала верить, что кто-то может быть таким. – Назар… – начинаю говорить, но голос дрожит. Орлов садится на край кровати, осторожно берёт мою руку. – Всё хорошо, Муза. Не расстраивайся из-за пустяков. Сейчас самое главное в твоей жизни – малышка. Остальное все не стоит твоего внимания. Просто верь мне… И я, не зная почему, но верю Назару. Впервые за долгое время – верю. Верю, потому что он не обещает золотых гор, а просто “делает”: вызвал врача, купил лекарства, позвонил в клинику. Верю, потому что в его глазах нет того привычного равнодушия и тоски, которые я видела у Денис. Но…Списывала это выражение постоянное выражение глаз на усталость. Верю, потому что Назар не прячет взгляд, не ёрзает, не подбирает слова. Говорит уверенно и прямо. И в этом чувствуется надёжность. Верю, потому что он “не боится”. Не боится моих слёз, моей беременности, моего прошлого. Не шарахается, как многие мужчины, от “разведёнки с прицепом”. Верю, потому что Орлов не лезет с советами, не читает нотаций. Просто держит меня за руку, и этого достаточно, чтобы мир перестал казаться мне зыбким, как болото, что засасывает. И да – я верю. Потому что разбившись о фальшь и предательство мне очень хочется и нужно верить… Глава 39 Последние дни уходящего года провожу в постели, как капризный ребенок, наказанный за шалости. Орлов, мягкий, но непреклонный, превратился в мою личную сиделку – если бы не его заботливые руки, поправляющие подушку, и тихий голос, в котором звучит неподдельная тревога, я бы уже взбунтовалась. Но… Как бунтовать, если Назар смотрит на меня такими глазами, что все возражения тают, как снежинки на теплой ладони? “Он так старается... А я тут капризничаю начну…" – мысль проносится в голове, и мне становится стыдно за свою раздражительность. Накануне 31 декабря Орлов уезжает на службу. Но… Перед уходом Назар оставляет мне строгий наказ: “Никаких дел по дому, рабочих разговоров по телефону, стресса, только покой и хорошее настроение”. Слова генерала звучали как приказ, но в его глазах читалась такая нежность, что я лишь кивнула, пообещав вести себя хорошо. Через несколько часов после отъезда Назара меня будит звонок видеодомофона. Его оживление связано с приездом Юли и Лены. Несмотря на то, что я чувствую себя лучше, мое горло еще саднит, и голова временами кружится. Но… Услышав звонкие голоса подруг, мое сердце радостно подпрыгивает. – Музончик, открывай! Мы с гостинцами! – Юлькин голос звучит так, будто она объявляет о выигрыше в лотерею. Открываю дверь – и меня тут же обнимают четыре рук. Юлька вся в новогоднем наряде – в свитере с оленями и блекороих рожках в волосах. Лена более сдержанная в наряде, но глаза у нее теплые, как янтарь. – Выглядишь лучше, чем я ожидала, – произносит Лена, оценивающе щурясь. – Но все равно бледная. – Спасибо, доктор, – смеюсь, чувствуя, как от присутствия подруг по телу разливается долгожданное тепло. – Ой, это все твой Назар! – Юля закатывает глаза, но улыбается. – Где он, кстати? – На службе. Он же генерал. И его профессия Родину защищать. – Ну конечно, – хмыкает радостно Юлька, держа в руках пакеты с едой. – А мы, простые смертные, приехали тебя развлекать. – И проведать, – добавляет Лена, доставая из сумки медицинский чемоданчик. – Я сделаю забор крови. – Опять? Зачем? – морщусь. – Назар уже вызывал врача и анализы брали. – А я хочу свежие, – Лена говорит это так, будто обсуждает прогноз погоды. – Лишним не будет. Юля тем временем уже хозяйничает в холодильнике. – О, генерал-то тебя кормит хорошо! – восклицает она, размахивая упаковкой дорогущего сыра. – Ладно, сейчас накроем стол, а потом Ленка пустить тебе кровь тебя. Запах свежезаваренного чая с цедрой цитрусовых и корицей смешивается с ароматом пирогов, которые Юля привезла “для поднятия настроения”. Мы сидим с девчонками на кухне. Чувствую, как потихоньку оттаиваю – не только от болезни, но и от того ледяного одиночества, в котором была до этого. – Ну так что, рассказывай про своего генерала, – Юля подмигивает. – Как он тебя так быстро под крыло забрал? – Юль, ну что ты?... Краснею я, чувствуя, как жар разливается по щекам. – Ага, конечно, – фыркает она. – Он у тебя живет, тебя лечит, кормит. И что, спите в разных комнатах? – Юля! – Лена бросает ей предупредительный взгляд, но та только отмахивается. – Да ладно тебе, Лен. Вы же обе знаете, что я права. Карпович, тот вообще… – лицо подруги искажает гримаса отвращения. – Ушел к какой-то дуре и даже не моргнул глазом. А Муза тут должна сопли на кулак наматывать от переживаний. Муза, да Карп ногтя мизинца твоего не стоит! – Пустое. Нечего даже обсуждать, – вздыхаю, ощущая, как в груди снова сжимается знакомый комок обиды. – Музончик, я считаю, что повод для обсуждения самый весомый, – перебивает меня Юлька. – Ты свободная женщина. И если этот мужчина делает тебя счастливой, то пусть Карп летит к черту. Лена молча кивает, наливая мне еще чаю. Нашу болтовню прерывает звук авто, въезжающего во двор. Через несколько минут в кухню входит Назар – высокий, подтянутый, в форме, от которой у меня почему-то перехватывает дыхание. – О, гости, – улыбается Орлов, снимая генеральскую папаху. – Девицы – красавицы, добрый вечер! Замечаю, как Юля и Лена тут же выпрямляют спинки и вытягивают шейки. “Девочки такие девочки!” – хихикаю мысленно. – А мы тут Музончика развлекаем, – внезапно смутившись, откликается Юля. – Вижу. Молодцы! Назар ставит на стол коробку. – А я принес кое-что для новогоднего настроения. – Что это? – интересуюсь, не скрывая удивления. – Игрушки. Будем наряжать елку, – мягко улыбаясь, отвечает Назар. – Елку? – морщусь, вспоминая, что мы вместа с Денисом наряжали елку только, когда дети были маленькими. – Я пошел за елкой. Вы, девчонки, разбирайте ящик, – улыбается Назар. – Муза, скажи, куда ставить будем. Пока Назар выходит за елкой, Юля хватает меня за руку. – Муза, такие мужчины на улице не валяются! – шепчет она с восторгом. – Добрый, заботливый, обходительный, красивый, да еще и генерал, – добавляет Лена, и они обе хихикают. Краснею, но внутри что-то теплое и легкое расправляет крылья. Назар возвращается с пушистой красавицей, и мы все вместе принимаемся за дело. В коробке находим красивые новогодние игрушки – старинные, стеклянные, будто из детства. – Это… твои? – осторожно спрашиваю Назара, разглядывая хрупкого стеклянного ангела. – Нашей семьи, – кивает Орлов. – Мама берегла. Ловлю себя на мысли, что мне безумно приятно, что Назар делится частичкой своей семьи со мной. Елка получается нарядной, сверкающей, гостиная с этим атрибутом праздника преображается, в ней появляется новогоднее волшебство. Подруги уезжают, оставив после себя смех, крошки от пирогов и ощущение праздника. После из отъезда Назар предлагает устроить “тихий вечер у камина”. – Ты отдыхай, а я сам приготовлю ужин, – произносит генерал, разжигая огонь. Укутываюсь в плед на диване, наблюдая, как пламя играет в его профиле. Пока Орлов готовит ужин, я придремываю. Через время чувствую твою запах, от которого у меня сводит живот от голода. – Муза, не спи? Слышу голос Назара. Открываю веки вижу его с подносом в руках. – Нет. Не сплю, – улыбаюсь я. – Просто жду тебя. Орлов садится рядом, и мы ужинаем под треск дров в камине. Говорим о пустяках – о снеге за окном, о елке, о том, каким будет следующий год. – Ты веришь в новогодние чудеса? – спрашиваю я. – В те, что делаем сами – верю, – отвечает он, и его пальцы осторожно касаются моей руки. Засыпаю в его объятиях, под мерцание гирлянд и тепло камина. И впервые за долгое время чувствую себя счастливой. Глава 40 Кухня наполнена уютным светом ламп, отражающимся в блестящих новогодних украшениях. Я перемешиваю салат, чувствуя, как ароматы свежей зелени, вареных овощей и майонеза смешиваются в воздухе с запахом хвои от украшенной елки. Моя рука непроизвольно ложится на округлившийся животик, и я начинаю тихонько напевать: “Маленькой ёлочке холодно зимой…” Голос начинает дрожать от внезапно нахлынувших воспоминаний. Память услужливо подкидывает картинки двадцатилетней давности: маленький Тимофей, его круглые от восторга глаза, когда он впервые сам повесил на елку яркую игрушку машинку. А рядом - старший, Матвей, уже тогда проявлявший свой скептический характер в отношении Деда Мороза и подарков, что появятся под елкой. “Мама, а Дед Мороз правда существует?” – спрашивал Тимка, завороженно глядя на искрящиеся шары. Его детская вера в чудеса трогала до слез. “Конечно нет, это просто переодетый дядя! Он приносит мамины и папины подарки”, – тут же фыркал Мотя, стараясь казаться взрослым, но все равно украдкой поглядывая на бархатный, расшитый серебряными снежинками красный мешок. Улыбаюсь, представляя, как через пару лет моя малышка задаст те же прекрасные наивные вопросы. В животе тут же ощущается легкий толчок - будто дочка откликается на мои мысли. Мысль о сыновьях будто материализуется. Телефон на столе начинает вибрировать, экран загорается сообщением: “Семейный видеозвонок: Матвей, Тимофей”. Сердце замирает на мгновение, затем начинает биться чаще - как же я соскучилась по их голосам! Принимаю вызов, и через секунду на экране появляются два родных лица. Матвей выглядит уставшим Но… Как всегда, излучает энергию. Тима же улыбается со скепсисом. – Мамуль! – хором кричат мои любимые сыновья, и от этого простого слова по спине пробегают теплые мурашки. – Здравствуйте, мои дорогие! – приветствую своих парней, машинально поправляя выбившуюся прядь волос. – Где встречаете Новый год? – Дома, конечно! – со смехом Тима, размахивая бутылкой шампанского перед камерой. – Мы не нарушаем добрую семейную традицию. Шампанское уже в холодильнике, осталось только салат сделать. – Какой салат? – смеясь, фыркает Матвей, показывая коробки с готовыми блюдами. – Мы цивилизованные люди, заказали доставку. – Ох уж эти мужчины, – качаю головой, но не могу сдержать улыбки. – Никакого праздничного настроения! В мое время мы... – Знаем, знаем, – перебивает Тима, закатывая глаза. – Ты готовила десять салатов и три вида мяса. Мы помним твои новогодние кулинарные марафоны. Мы болтаем еще минут десять. Мои выросшие мальчишки спрашивают про мое самочувствие, интересуются, как там их будущая сестренка, рассказывают о планах на новогодние каникулы. Их заботливые вопросы согревают душу, но в то же время я чувствую легкое напряжение по поводу моих невинных отношений с Назаром. Понимаю, что этот разговор о новом человеке в моей жизни для меня будет трудным. – Мотя, Тима. Мне нужно с вами поделиться важной для меня информацией... – начинаю осторожно, нервно перебирая пальцами край скатерти. – У нас с малышкой... появился друг. И я уверена на тысячу процентов, он вам понравится. Тима и Мотя переглядываются. В их взгляде читается понимание, которого я не ожидала. – Это про генерала, ма? – прямо спрашивает Тима, его голос звучит спокойно, но в глазах - настороженность. Замираю, чувствуя, как ладони становятся влажными. – Ты... Вы знаете? – сиплю, потому что у меня перехватило дыхание. – Отец сказал, – хмурится Матвей. Его губы сжимаю как всегда, если Мотя очень недоволен и раздражен. – Наговорил кучу всякого. Но... – Но… Мы не поверили, мамуль, – быстро добавляет Тима, улыбаясь. Улыбка излучает столько тепла, что у меня перехватывает дыхание. – Ма, мы же знаем, что ты у нас не такая. Горло сжимает комок, глаза неожиданно наполняются слезами. – Спасибо, сыночки.., – шепчу, с трудом сдерживая эмоции. – Назар действительно просто очень хороший человек, ставший мне другом. Военный, генерал. С его женой и ребенком случилась трагедия… Ну… И он просто помогает мне, потому что… – Потому что ты у нас самая классная, мамуль! – улыбается Матвей, и в его голосе слышится та самая интонация, которая всегда успокаивала меня. – И если он тебе помогает, то мы только “за”. В этот момент в гостинную заходит Назар, весь запорошенный снегом, с двумя пакетами продуктов в руках. Смотрю на него и в моем мозгу пролетает очередное открытие, что я даже и не помню, чтобы Карпович приезжал домой с пакетами. Боясь быть прочитанной, улыбаюсь Орлову. Его щеки розовые от мороза, на плечах еще не растаяли снежинки. – Муза, я принес.., – начинает он говорить и резко замолкает, заметив экран с сыновьями. Генеральская осанка сразу же становится еще прямее, а взгляд - более собранным. – Назар, познакомься, – улыбаюсь, чувствуя, как сердце бешено колотится. – Мои сыновья – Матвей и Тимофей. Орлов кивает, его движения точные и выверенные, как и подобает военному. – Здравствуйте. С наступающим, – коротко приветствует Назар моих ребят. – И вас тоже, – отвечает Матвей, изучающе глядя на него через экран. Вижу, как сын оценивающе осматривает Назара. – Мама говорит, вы ей помогаете. Мы рады. Спасибо вам! – Не за что, – спокойно отвечает Назар, но в тоне его голосе я слышу искренность. – Ваша мама... Женщина – особенная. Тима неожиданно по-детски улыбается: “О, мы знаем. Она у нас волшебница. Муза Прекрасная и Премудрая… Неловкость момента разряжается общим смехом. После мы рассыпаемся в пожелания и договариваемся созвониться после праздников. Только звонок заканчивается, в кухне воцаряется тишина. Глава 41 Орлов молча берет нож и начинает резать огурцы для оливье, давая мне время прийти в себя. По радио играет “Last Christmas”. Вдруг Назар подходит ко мне сзади. Его руки осторожно обнимают меня за талию, тепло ладоней ощущается даже через ткань домашнего костюма. – Потанцуем? – спрашивает он, и в его обычно строгом голосе звучат неожиданно теплые нотки. Заливаюсь смехом, пытаясь сохранить равновесие с миской салата в руках: “С оливье в руках?” – Почему нет? – парирует он, уже начав плавно раскачиваться в такт музыке. – Танец с оливье – очень романтичная история… И мы перетаптываемся в так музыке по кухне, как два подростка на первом свидании. Мне легко, хорошо... и одновременно страшно. Когда в последний раз я так беззаботно смеялась? Когда последний раз чувствовала себя такой... живой? Мысли невольно возвращают меня в прошлое. В последние годы с Денисом... Сейчас понимаю, что семейный праздник – Новый год – мы встречали, как деловые партнеры. Карпович приезжал под бой курантов. Несколько тостов за ушедший год. Звон бокалов за новый. Обмен формальными поздравлениями и подарками... И с пожеланиями доброй ночи каждый шел в свою спальню. Никаких объятий, никаких танцев, никакого тепла. Наш танец прерывает резкий звонок видеодомофона. Иду открывать. Вижу Пётра Орлова. Он весь запорошенный снегом, с бутылкой элитного шампанского и с несколькими коробками в руках. – С наступающим, Муза и Назар, – широко улыбаясь, весело басит голосом старшего брата Петр. – Я ненадолго, просто поздравить! – Спасибо! – принимаю подарки, чувствуя, как щеки горят от смущения. – Ну как, генерал? Петр хлопает брата по плечу, его голос звучит нарочито бодро. – Готов к новым подвигам? – Всегда, – улыбается Назар, но я замечаю во взгляд Орлова–старшего предостережение: “Осторожнее!” Братья перебрасываются парой фраз о службе, о планах на январь. Назар намеренно говорит о нейтральных вещах, но его взгляд постоянно возвращается ко мне, успокаивая меня. Минут через двадцать Петр уезжает, оставив после себя легкий шлейф дорогого парфюма и приятные впечатления от его визита. Без четверти двенадцать, я как раз расставляю последние тарелки на столе, мой телефон вибрирует. На экране высвечивается имя, от которого у меня сжимается желудок: “Муж”. Сердце тут же отзывается бешеным галопом. Бросаю взгляд на Назара, который как раз зажигает свечи на праздничном столе. – Извини, мне нужно выйти, – выдыхаю, стараясь, чтобы голос не дрогнул. Орлов просто кивает – понимающе. В его глазах читается только спокойная поддержка. Выхожу на теплую террасу, делаю глубокий вдох и принимаю входящий: – Денис… – С Новым годом, – голос пока еще не бывшего мужа хриплый, будто он уже изрядно выпил. Фоном слышны голоса, смех. Понимаю, что Карпович не один. – Слушай, я хотел поделиться радостью. Ну, и тебя обрадовать... Денис замолкает. В трубке слышно только его тяжелое дыхание. – Что? – спрашиваю, ощущая холод и покалывания в подушечках пальцев, словно их ранят острые края ледышек. – Я решил продать свою долю в бизнесе и всю недвижимость, что мне отойдёт по закону. Хочешь. Можешь купить… – Почему продать, Денис? Может стоит переписать её на сыновей.., – спрашивая сразу же предлагаю самый разумный вариант. Пока говорю, чувствую, что мой мир снова переворачивается с ног на голову. – И куда ты собрался? – выдавливаю я из себя, цепляясь за мысль, что он просто пьяный. – В Испанию. С Ириной… – С Марией? Денис, ты, вероятно, перепутал. – Нет. С Ириной. Это моя институтской любовь. Она просто уже вышла замуж за другого. Ну, я на тебе и женился… – А как же Мар… Хочу спросить про Марию, но резко замолкаю. Тридцать лет совместной жизни. Тридцать лет, которые сейчас заканчиваются очередным неприятным для меня откровением. В горле стоит ком, но я не даю себе расплакаться. – Ну... счастья тебе, Денис, – наконец выдавливаю. – Как ты, Муза? Ничего?" – в голосе Карповича впервые за долгое время звучит что-то похожее на заботу. Его слова и тон прямо “ирония судьбы” какая-то. – У нас с малышкой всё хорошо, – говорю и вешаю трубку, прежде чем он услышит дрожь в моем голосе. Возвращаюсь в нарядную и такую теплую гостиную. Назар стоит у окна, смотрит на падающий за стеклом снег. Он не задает мне вопросов. Просто ждет. – Всё в порядке, Музочка?" – мягко произносит Орлов, обернувшись в мою сторону. – Да… Все хорошо, Назар, – улыбаюсь в ответ. И что самое странное – это не ложь от слова совсем. Где-то глубоко внутри действительно есть ощущение, что всё в моей жизни теперь будет хорошо. Бьют куранты. Орлов наполняет наши бокалы соком. – С Новым годом, Муза! С новым счастьем! – И тебя тоже, Назар, и с Новым годом, и с новым счастьем! – произнеся, обхожу стол, приближаюсь к нему, приподнимаюсь на цыпочки и чмокаю несколько по-детски его в губы. Он обнимает меня. Ловит своими губами мои и целует меня – нежно, мягко, тягуче, сладко. И в этот момент в объятиях Орлова я понимаю совершенно точно: этот год для меня действительно будет другим. Возможно, не самым простым, но... лучшим. Глава 42 Сижу на заднем сиденье машины, прикрыв глаза. За окном мелькают городские огни, снег хлопьями падает, но мне не до красоты. Чувство, что в груди моей кусок льда, который медленно тает, наполняя душу холодной тяжестью. Мое ощущение мне понятно… Я еду в адвокатское бюро. Мне предстоит встреча с пока еще не бывшим мужем. От одной мысли об этом в горле собирается горький ком, от которого мне не хватает воздуха. “Почему Карпович не может просто исчезнуть из моей жизни?” – думаю, поглаживая уже очень значительный животик, где бултыхается моя малышка. За своими мыслями не сразу обращаю внимание на вибрацию телефона в руке. Смотрю на экран. Вижу имя абонента “Генерал Орлов” Его имя на экране словно напоминание: “Ты не одна. Я рядом. Я с тобой”. С улыбкой принимаю звонок. – Привет, солнышко! Слышу голос Назара, но не твёрдый и командный, а мягкий, нежный, тревожный. Различаю в его тоне усталость, ту самую, что бывает после долгих часов на ногах. – Привет, Назар, – мой голос немного дрожит. Тут же кусаю губу, злясь на себя. Назар мгновенно улавливает напряжение. – Что-то случилось? – тон Орлова меняется, становится твёрже и беспокойнее. – Нет, нет… Просто… Сегодня встреча с Денисом. Повисает тишина. Потом раздается резкий вдох, будто его ударили в солнечное сплетение. – Муза, ты где? Сжимаю телефон чуть сильнее, стараясь не выдать дрожь в голосе, шучу. – Я здесь. Рядом. Еду к Вишневой. – отвечая, смотрю в темное окно, где отражается мое бледное лицо. – Ты уверена, что тебе надо туда ехать одной? Назар не скрывает беспокойства, и это заставляет меня почувствовать себя девочкой-девочкой. – Я не одна. Со мной малышка, ты и твой водитель. Ну… Как ты и просил, – снова отшучиваюсь. Генерал тяжело вздыхает. Представляю, как Назар сейчас сжимает кулаки. Судя по звуку Орлов ходит, словно готов в любой момент бросить все и примчаться. – Назар, все нормально. Нет повода для беспокойства, – произношу примирительно, потому что не хочу его тревожить. – Муза… Я очень волнуюсь за вас с малышкой… В голосе Орлова слышу искреннее переживание. От этого ком в моем горле становится еще больше. – Береги себя. И малышку, Муза, – произносит Назар, и в его тоне – столько заботы и нежности, что мне хочется провалиться сквозь землю. – Я не хочу, чтобы этот… снова сделал тебе больно. – Он уже не может. Я справлюсь, – отвечая, улыбаюсь. – Ты же сам утверждаешь, что я сильная. – Сильная – не значит неуязвимая, – мягко говорит Назар. – А ты как? – спрашиваю, меняя тему, потому что если продолжится этот разговор, я расплачусь. – Назар, как у тебя дела? – Скучаю по тебе и малышке, Музочка. – По мне? – шепчу, улыбаясь и стряхивая слезы с ресниц. – По твоему кофе, – со смехом язвит Орлов. – А мы по твоему шикарном омлету, – парирую, зеркаля его игривый тон. Мы оба смеёмся. Но в смехе генерала я чувствую напряжение, будто он смеется только для того, чтобы я не услышала, как ему плохо. – Назар… Всё будет хорошо, – шепчу, боясь расплакаться. – Обязательно, Муза. Слушая, машинально кладу руку на живот, где под пальцами чувствую барахтанье своей доченька.. – Спасибо. Не переживай. Все будет хорошо. Мы ещё недолго беседует о разных мелочах. Завершив разговор, снова смахиваю капли с ресниц и разминаю пальцы, пытаясь унять дрожь. Пока доезжаем до адвокатского бюро я успокаиваюсь. К Виктории Вольдемаровне иду уверенно. Но… Зайдя в просторный кабинет Вишневой, несмотря на панорамные окна, за которыми виден весь город, и увидев Карповича, ощущаю себя словно в клетке. Сижу напротив Дениса, между нами только стол. Но… Кажется, что пропасть. Взгляд еще пока не бывшего мужа, как лезвие, скользящее по коже. – Ну что, Муза, опять решила поиграть в благородство? Денис усмехается, в его голосе столько яда, что мне хочется встать и уйти. Сжимаю кулаки под столом. Стараюсь держать покерфейс и сохранить на лице спокойствие. – Мы здесь, чтобы обсудить раздел имущества, – говорит Вишнева, кладя перед Карповичем документы. Голос Виктории профессионально холоден. Но… Вижу, как ее пальцы слегка постукивают по папке. По такой реакции понимаю:мой адвокат тоже на нервах. – Я уже сказал: при разделе бизнеса и недвижимости все денежные средства пополам, – цедит Денис через губу. – Всё верно. Но… С условием, что твоя доля сразу перейдет сыновьям, – напоминаю, стараясь говорить ровно. – Они взрослые! Пусть сами зарабатывают! Карпович бьет кулаком по столу. Я вздрагиваю. – Все нажитое нами принадлежит и нашим детям, Денис Борисович… – По закону, Муза, при разводе все делится между супругами, – парирует Денис мне и обращается ко Вишневой. – Разве не так, уважаемый адвокат? – В целом так, Денис Борисович. Но… В данный момент существует вопрос несовершеннолетнего ребенка, – безэмоционально произносит Виктория. – А-а-а… Вы про этого эмбриона? Карпович тычет пальцем на мой живот. – Дорогой адвокат, вам ли не знать, что на сегодняшний день человек становится субъектом права лишь в том случае, если он родится и притом родится живым, – говорит Карпович Виктории. Во время спича его губы растягиваются в брезгливом оскале, и он тут же обращается ко мне: – Муза, ты уверена, что этот эмбрион мой? Вишнева резко поднимает голову, ее глаза вспыхивают. – Господин Карпович, ваше оскорбительное поведение неуместно, – гневно шипит Вишнева, пытаясь защитить меня. Но… Мне уже все равно. – Денис, ты хочешь денег? Получишь. Но…Только после того, как подпишешь документы на сыновей. – А иначе что? – интересуясь, снова кривится Карпович. – Иначе суд. И ты останешься ни с чем, – отвечаю более чем спокойно, хотя реально блефую. Денис багровеет, жилы на его шее натягиваются как тетива. – Ты… Блд… Совсем умом тронулась?! – Нет, Денис Борисович. У меня все нормально с головой. В отличие от тебя я думаю о наших с тобой детях. Просто хочу поставить точку в наших с тобой отношениях, чтобы больше никогда тебя не видеть. – И не повесишь на меня чужого ребенка? – произносит Карпович, сверля меня глазами. – Виктория Вольдемаровна, как я понимаю, Денис Борисович не готов решать вопросы в формате досудебного урегулирования. Уговаривать его я не намерена… Спустя два часа в ресторане “Тиволи” рассказываю Юле и Лене о встрече с Карповичем. – Ну и? Как Капр отреагировал на твои слова? Юля смотрит на меня с тревогой, ее пальцы сжимают мою руку так крепко, будто она боится, что я рассыплюсь. – Как ожидалось. Грязь, крики… – Вот сволочь!!! Лена хмурится, ее обычно веселые глаза сейчас темные от гнева. – Но я выстояла. – А Назар знает? – Нет. Ни к чему это ему. Особенно в командировке. Там, где он сейчас… – Муза, вот ты опять.., – договорить Юля не успевает. Её перебивает звонок телефона. Вижу на экране незнакомый номер. Принимаю вызов. Слышу на другом конце провода голос как из преисподни. Он произносит несколько слов. Арктический холод разливается по спине, кровь стынет в жилах. – Как так? – выдыхаю, и мой голос звучит чужим, сдавленным. – Вы что…Этого не может быть. Нет. Как такое могло случиться. Вскакиваю с кресла, мир вокруг плывет. – Простите, мне срочно надо уехать… – Что случилось?! – кричат подруги, но я уже не слышу их. – Потом объясню! Бегу, сердце колотится так, будто хочет вырваться из груди… Глава 43 Ресторанные двери с грохотом захлопываются за моей спиной, но я уже не слышу ничего, кроме пульсирующего в висках бешеного ритма собственного сердца. Сердце колотится так бешено, будто пытается вырваться из груди. Губы дрожат. В горле стоит ком, горячий и колючий. Ноги подкашиваются. Но… Я бегу, бегу сквозь шум улицы, сквозь собственное отчаяние, сквозь подлое предательство человека, которого когда-то любила. – В перинатальный центр! Пожалуйста поторопитесь, – выдыхаю, врываясь в машину. Мой голос звучит чужим, сдавленным, будто кто-то сжимает мне горло. Пальцы дрожат так сильно, что я дважды промахиваюсь, набирая номер. “Господи, неужели это правда? Неужели он способен на такое? Бросить собственного ребенка? Бросить ее, когда она только что родила?” – думаю в ожидании ответа. Трубку берут после долгих длинных гудков. Сначала слышу прерывистые, захлебывающиеся рыдания. – Мария? – хриплю, будто бежала не несколько метров, а целые километры. – Он… он сказал… что мы ему не нужны! – всхлипывает женщина. В её голосе – вся боль мира, вся горечь преданной женщины. “Боже, она же совсем девочка… Ей нет и двадцати пяти. Как он мог так с ней поступить?” – моя эмпатия побеждает мою неприязнь к любовнице Карповича. – Дышите, Мария. Глубоко. Где вы сейчас? – задавая вопрос, сжимаю телефон так, что пластик хрустит под пальцами. – В роддоме… Он даже не приехал… Сказал, что это не его ребёнок… что я… Голос Марии срывается в истерике. Слышу, как на другом конце связи кто-то пытается её успокоить. Закрываю глаза на секунду, чувствуя, как волна ярости накатывает на меня, порождая мысль: “Денис, как ты мог? Как ты мог бросить её одну в такой момент?” – Мария, послушайте меня. Синдром Дауна – это не конец. Такие дети – особенные, солнечные. Они умеют любить, как никто другой, – стараюсь говорить мягко, но внутри всё кипит. – Но он сказал… что это дебил! Мария кричит. Её крик “режет” меня, и я отдергиваю телефон на секунду. – Он в шоке. Он не понимает, что говорит, – говорю, кусая губу, чувствуя, как гнев клокочет во мне. – Мне всё равно! Я не буду одна… Я не справлюсь! – Мария, подождите, – вскрикиваю. Но… В трубке раздаются сначала короткие гудки, а после оглушительное молчание. “Чёрт!” – ругаясь, бью кулаком по подлокотнику так сильно, что водитель вздрагивает и бросает на меня испуганный взгляд. – Извините.., – бормочу расстроенно. Мужчина оставляет мои слова без комментария, только молча понимающе кивает. До перинатального центра Катерина быстро. В холл врываюсь, едва не сбивая медсестру с ног. Глазами “пробегаю” по коридору, выискивая знакомый силуэт. И вот – вижу её… Мария стоит у выхода, сжимая в дрожащих руках сумку. На её лице – маска отчаяния: заплаканные глаза, размазанная тушь, губы, искусанные до крови. – Мария! – мой голос звучит резко, почти как выстрел. Она вздрагивает и оборачивается. В её глазах – пустота, будто внутри уже ничего не осталось. – Ты зачем приехала? – хрипло шёпчет женщина, словно она кричала всю ночь. – Всё уже решено. Подхожу ближе, замечаю, что ёе руки судорожно до белых костяшек сжимают ручку сумки. Мария выглядит потерянной, как ребёнок, которого бросили в тёмном лесу. – Что значит “решено”? – спрашиваю, хотя уже и сама догадываюсь по её виду. В моем животе резко дёргается малышка, будто чувствуя мой ужас. Мария отводит взгляд. Её пальцы нервно теребят край норковой шубки. – Я... написала отказ… Слова женщины падают, как камни. – Он... он мне не нужен. Как и я Денису. В голосе Марии слышу странный, потому что неестественный для меня, микс смесь боли и облегчения. Понимаю: она уже приняла решение, смирилась с ним, но где-то глубоко внутри всё ещё боится, – вижу это по дрожи в уголках губ. – Мария, послушайте.., – протягиваю руку, но она резко отстраняется. – Нет! – голос женщины срывается. Её крик гулким эхом разносится по коридору. – Ты не понимаешь! Он...он назвал ЕГО уродом! Сказал, что лучше бы я сделала аборт! По лицу Марии текут слёзы. Она даже не пытается их вытереть. Делаю шаг вперёд, осторожно, как к раненому зверю. – Денис не в себе. Но ребёнок... он ни в чём не виноват. Мария резко смеётся – горько, почти истерично. – А я виновата, что родился таким… ЭТИМ… Женщина спотыкается, потому что боится произнести диагноз. – Я должна теперь одна... с этим... Дауном, – её голос дрожит и срывается. Вижу, как она внутренне сжимается, как будто пытается защититься от всего мира. Плечи Марии напряжены, дыхание частое, неровное. Она мне напоминает человека, стоящего на краю пропасти. – Ты не одна, – произношу твёрдо и уверенно. – Я помогу. Мы справимся. Вдвоём… Но… Мария качает головой, отступая к выходу. – Нет. Всё кончено, – её голос звучит странно отрешённо. – Я не мать. Я не смогу. И прежде чем я успеваю что-то сказать, она резко разворачивается и почти бежит к двери. Вижу, как её плечи вздрагивают от рыданий, но она не останавливается... “Боже, даже не попрощалась с ним…” - эта мысль обжигает меня больнее всего. Остаюсь стоять посреди коридора, чувствуя, как по моим щекам текут слёзы. От душевной боли груди – ледяная пустота. Но… Где-то глубоко внутри меня уже зреет решение... Глава 44 Пытаясь найти выход, набираю номер Карповича. Хотя чутье мне подсказывает, что делаю это зря. Пальцы дрожат. В груди - тяжелый камень, а в голове - навязчивый голос: “Не звони, это бесполезно”. Но… Я все равно нажимаю “вызов”. Один гудок. Два. Пять. “Он специально заставляет ждать”, – думаю, чувствуя, как ногти впиваются в ладонь. – Рад, что позвонила. Ну, что все же приняла решение? – без приветствия снисходительно говорит Денис. Его голос звучит так, будто он уже предвкушает победу. Закрываю глаза на секунду, ощущая, как кровь приливает к вискам: “Спокойно, не дай ему вывести тебя из себя”. – О чем ты, Денис? – делаю вид, что не понимаю. Тяну время, чтобы собраться, не сорваться сразу. – Я о нашей встрече у адвоката, Муза, – Карпович растягивает слова, наслаждаясь моментом. Представляю, как он сейчас довольно ухмыляется, развалившись в кресле. – Понятно. Нет. Повод не этот, – мой голос звучит ровнее, чем чувствую. – Я в перинатальном центре. Разговаривала с твоей Марией. На другом конце связи на секунду воцаряется тишина. “Ну, что, дятел, попался”, – мелькает в голове. – Денис, ты что творишь?! – стараюсь говорить спокойно, но голос дергается от дрожи. – А… ты уже в курсе… Ну что, насладилась новостью, Муза? – его голос становится холоднее арктического льда. В нем столько яда, что меня буквально дергает, как от разряда тока. “Как он может быть таким бесчувственным?!” – мысль проносится, как молния. – Денис, ты, вообще, человек? – шиплю, чувствуя, как горячая волна гнева подкатывает к горлу. Пальцы сжимают телефон так, что кажется, он вот-вот треснет. – Очень даже. И как разумный человек, я не собираюсь тратить жизнь на инвалида.. В голосе Карпович ледяное равнодушие. Он ведёт себя так это спокойно, словно мы обсуждаем погоду. – Это твой сын! – кричу, и мой голос предательски срывается. В глазах темнеет от ярости. – Условия помнишь? Приезжай, подпишем бумаги – и я, может быть, подумаю, – медленно, подчеркивая каждое слово, произносит Денис. Я отчетливо представляю, как он наслаждается моментом, словно кот, играющий с мышью. – Дряннушка! Ты торгуешь своим ребёнком!.. – в моем голосе пульсирует гнев и отвращение. – Я торгуюсь за свою жизнь и благополучие. А ты решай, Муза… Что тебе дороже.., – последние его слова звучат как приговор. Ответить не успеваю. Карпович бросает трубку. Остаюсь стоять с телефоном в руке, ощущая, как по щекам катятся горячие слезы. В ушах – оглушающая тишина, а в груди – пустота. “Господи! Ну, как я могла быть такой слепой? Как могла не увидеть гн лой и подлой сущности этого человека…” – мысль моя обрывается и тонет, не находя ответа. Но… Через мгновение пустота сменяется новой волной гнева: “Нет, он не выиграет. Не получится у него так просто сбежать от ответственности…” Резко вытираю слезы и направляюсь к кабинету заведующего отделением патологии новорождённых. После короткого приветствия, сижу, сжимая подлокотники кресла так, что пальцы белеют от напряжения. Внутри – настоящий ураган: ярость, боль, отчаяние и какая-то дикая, животная потребность защитить этого малыша, которого уже отвергли собственные родители. – Вы понимаете, что происходит? – спрашиваю, и мой голос звучит хрипло, будто я не спала несколько суток. Врач – мужчина лет пятидесяти, с усталыми, но добрыми глазами – вздыхает. Его лицо выдаёт профессиональное спокойствие, но в глубине взгляда я вижу то же возмущение, что и во мне. – Муза Анатольевна, Понимаю. Но… Вам самой нельзя нервничать, у вас же свой малыш… После его слов машинально кладу руку на живот, где “танцует” моя балеринка. “Тихо, солнышко, мама справится. Мама не даст в обиду ни тебя, ни его”. – Мария.. Мать мальчика отказалась? – спрашиваю с надеждой в голосе, словно жду, что доктор скажет: “Нет. Она просто пошла погулять..” – Да. Но у нас есть время. Мы надеемся, что женщина образумится.., – устало отвечает мужчина. – Вы уверены в этом? Часто отказницы возвращаются за своими детишками? – Не часто. Но…Случается… А Вы, Муза Анатольевна, планируете что-то? – безэмоционально интересуется врач. Поднимаю на него глаза. В моей душе уверенность, что я знаю выход. – Да. Держите его здесь. Я всё улажу. Проводите меня, пожалуйста, к малышу… Поворачиваюсь и твёрдыми шагами иду за заведующим в сторону палаты новорождённых. К тому, кто сейчас нуждается в любви больше всего на свете. Крошечный. Совсем крошечный малыш в голубой шапочке. Он спит в кювезе, его пальчики сжаты в кулачки, будто даже во сне он пытается защититься от этого жестокого мира. Подхожу ближе, и по моим щекам непроизвольно текут слёзы – горячие, солёные, как моя злость и моя боль. – Ничего, милый, – шепчу, осторожно касаясь прозрачной стенки кювеза. – Всё будет хорошо. “Я не оставлю тебя. Ни за что. Даже если весь мир отвернётся – я буду рядом”. И в этот момент чувствую, как внутри меня толкается моя дочь, будто поддерживает мое решение... Глава 45 Выхожу из перинатального центра. Холодный ветер бьёт мне в лицо. Внутри – тяжесть, будто кто-то навалил камней на сердце. Только что держала на руках этого крошечного и беззащитного малыша с пухлыми щечками и глазами ангела. А его мать… Она просто отказалась от него. Из деструктивных мыслей меня выдергивает вибрирующий в кармане телефон. Вижу имя абонента “Юля”, принимаю вызов. Услышав голос подруги, тёплый и обеспокоенный, радуюсь, потому что понимаю: я не одна. – Музончик, ты где? У тебя всё в порядке? Закрываю глаза, чувствуя, как усталость наваливается на меня. – Еду домой… Если это можно так назвать, то у меня всё в порядке… – Что случилось? – Юля сразу настораживается. – Мария, любовница Карповича, родила, – хрипло выдавливаю из себя. – Эка невидаль, – цокая, язвит Юлька. – Ну да…если бы не одно “но”. У малыша, мальчика, синдром Дауна. Голос мой дрожит. Крепче сжимаю телефон. – Они оба, Денис и мать крохи, отказались от него, как от ненужной вещи. Юля молчит секунду, а потом осторожно говорит: – Может, испугались? Все же синдром Дауна – это серьёзно. – Испугались?! – почти кричу, но тут же сдерживаюсь, делая глубокий вдох. – Да, это непросто. Но это их ребёнок. Разве можно вот так просто… Словно бракованную куклу сдать в игрушечный магазин. – Муза, ты успокойся, пожалуйста, – произносит Юлька твёрдо. – Только не говори, что хочешь забрать его себе…Тебе самой скоро рожать. Выслушав подругу, молчу. Она терпеливо ждет, не нарушает тишину. Не получив ответа, продолжает говорить: – Муз, не мудри. Двое малышей, и один из которых с особенностями здоровья, – это колоссальная нагрузка. – Но это не повод бросать его! – говорю упрямо. – Я не оправдываю ни Карповича, ни эту дуру Машку. Просто… может, она поняла, что не сможет справиться… Даже не физически, а морально… Закусываю губу. Понимаю, что Юля права, но от этого мне не легче. – Может и так. И все равно нужно поговорить с ней ещё раз. Предложить помощь – финансовую, юридическую, моральную… Хотя последнее – самое бесполезное занятие, – говорю тяжело вздыхая. – Муза… Подруга вздыхает. – Ты уже на взводе. На твоем сроке тебе бы отдыхать, а не ввязываться в новые проблемы. – Это не проблема. Это человек. Юля ничего не отвечает на мои слова, но я чувствую её неодобрение. – Ладно, – наконец говорит она. – Но подумай и о себе. Ты не двадцатилетняя, силы не бесконечные. Хмурюсь. Да, мне не двадцать. Но.. Разве это значит, что я должна закрыть глаза и отстраниться? – Спасибо за заботу, Юль, – отвечаю сухо. – Но я не могу так просто всё оставить. Мы прощаемся, и я тут же набираю номер Виктории Вишнёвой. – Виктория Вольдемаровна, это Муза Карпович. Мне срочно нужна ваша помощь. Голос адвоката сразу становится жёстким: – Что случилось? Кратко объясняю ситуацию. Вишнёва, которая сама не может иметь детей, реагирует мгновенно. – Где вы? Я подъеду. – Буду ждать вас в клинике. Встретимся там. Через час мы сидим в моём кабинете. Виктория, строгая и собранная, листает документы, которые я успела собрать и те, что мне дал заведующий отделением патологии новорождённых. – Так… юридически отказ еще не оформлен, — говорит она. – Мать еще может передумать в течение определённого срока… – Она передумает, – запальчиво перебиваю я. — Она обязана передумать. Вика смотрит на меня пристально. Вижу в её взгляде скепсис. – Муза Анатольевна, ы уверены, что хотите в это ввязываться? – Да, – отвечаю без тени сомнения в голосе. Вишнева вздыхает, но кивает. – Тогда надо звонить мамашке и разговаривать. Набираю номер Марии. Та отвечает не сразу, голос настороженный: – Что ещё, Муза? – Мария, нам нужно встретиться. – Зачем? – женщина сразу напрягается. – Чтобы решить вопрос с вашим сыном. – Я уже всё решила. И всё сказала тебе… – Помню, – мой голос твёрд. — Но я могу помочь. У меня есть вариант, который вас может заинтересовать. – Чём? – в её тоне слышится заинтересованность. – Всём. Деньгами, лечением, оформлением документов. Мария держит паузу. – Вы… серьёзно? – Абсолютно. Приезжайте завтра. Со мной будет мой адвокат. Мария сначала колеблется, но, наконец, соглашается. Домой возвращаюсь поздно вечером. Усталость давит на плечи, но мысли не отпускают. Марию мне уже не жалко. Она сделала свой выбор. Но малыш… он ни в чем не виноват. И это не даёт мне покоя. Перед сном проверяю телефон. Сердце радует сообщение от Назара: “Волнуюсь за вас с малышкой. Напиши, как самочувствие и дела? Скучаю. Обнимаю. Назар”. Улыбаюсь и начинаю набирать ответ, но в этот момент раздаётся звонок. – Музочка, – голос генерала тёплый, как нежный плед из альпаки, под которым мы провели новогоднюю ночь. – Не спишь? – Нет.., – отвечаю и сажусь на кровать. – Что-то случилось? Слышу в голосе Орлова искреннюю обеспокоенность. Минуту думаю: стоит рассказывать о брошенной малыше или нет. Не выдерживаю и все же рассказываю Назару всё. О мальчике, о Марии, о плане, который у нас созрел с Викторией. Орлов слушает молча, потом выдыхает: – Муза, ты самая удивительная и необыкновенная женщина, – а потом генерал говорит мне то, от чего по моим щекам непроизвольно начинаю катиться слезы. – Не плачь, Музочка. Все получится и будет хорошо! – успокаивает меня Назар. – Понимаешь… Я просто… не могу иначе. – Знаю, – тихо произносит он. – Поэтому и говорю, что ты необыкновенная женщина... После разговора с Орловым я закрываю глаза, и, засыпая, впервые за этот долгий день чувствую, что не одна… ЭПИЛОГ Пять лет спустя – Ма-а-а-а-м… Раздается звенящий голосок Анны Назаровны и четырехтактное шлепанье босых ног по полу. – Анюта, подози. Я не так говолил, – догоняет Нюшкин “колокольчик” басок Серафимки. – И что? И что? Сказал же… Теперь давай делай. Сам. Помогать не буду, – капризно заявляет брату маленькая вредная егоза. – Мофет… Потом, а? – делает еще попытку Сима. – Фигушки… Раз сказал, значит, выполняй, – тут же тоном Орлова отрезает мелкая “генеральша”. У меня начинает зудеть каждая клеточка, так хочется узнать причину спора и перепалки моих пятилетних детей – дочери Анны и “солнечного” сыночка Симочки. Но… Не делаю этого, вспоминая слова Назара: “Музочка, детвора должна сама справляться со всем. Мы можем им помочь только в случае, когда они на самом деле не могут решить вопрос. Особенно между собой. И перестань жалеть Серафима. Он сильнее, чем ты думаешь. И у него есть правильная поддержка. Эту функцию прекрасно выполняет Анна…” Пока детвора на террасе спорит и осыпает друг друга безобидными эпитетами, я на кухне леплю вареники и снова мысленно возвращаюсь в события пятилетней давности. Сейчас мне уже и не верится, что у меня было столько сил и смелости, что я могла решиться, а главное, не побоялась будучи на сносях забрать себе “солнечного” малыша. Слава Богу, что Господь меня направил и все управил, дав мне мощную поддержку в лице Назара. Сейчас уже и не представляю свою жизнь без моего генерала Орлова и моих маленьких “орлят”. Каждый день благодарю Бога, когда укладываю детвору спать, за то благо любви и счастья, что он мне дал. О трудностях уже даже и не вспоминать не хочется. Радует то, что все точки над “i”, связанные с имуществом, бизнесом и детьми, в отношениях с Карповичем давно поставлены. Как не смешно, но самым сложным оказался именно детский вопрос. Если сначала Денис категорично заявлял: “Не мои. Не нужны. Не претендую!” – то год назад нам пришлось пережить очередной всплеск активности Карповича, который касался Анны. Денис решил, что он как биологический отец имеет право встречаться и общаться с дочерью. Пройдя не через один суд, мне все же удалось получить единоличную опеку над Анютой. Тогда же мы, наконец-то, официально поменяли Анне отчество и фамилию с Карпович на Орлову. И теперь любимая принцесса генерала гордо величает себя Анной Назаровной Орловой. С моим “солнечным” Симой, слава Богу, таких проблем не было, потому что, как я не билась, но так и не смогла убедить его биологическую мать, не бросать своего чудесного малыша. Единственное за что благодарна Марии так, это за терпение и помощь в оформлении документов по установлению отцовства. Здесь нам так же пришлось пройти через ряд судов и официальных процедур сначала по опеке над малышом, а после и его усыновлению. Ради этого я даже на год отложила развод и раздел имущества с Карповичем, что вызвало бурю его негодования. Но… Несмотря на все манипуляции, шантажи, угрозы и бесконечные выяснения отношений я не уступила Денису ни в чем. Отбила все по максимуму. Безусловно без поддержки Назара, моих сыновей Матвея и Тимофея и подруг мне было бы гораздо сложнее. Но… В глубине души, может и несколько самонадеянно, я все равно думаю о том, что и одна смогла бы устоять перед Карповичем. Да, не без бОльших финансовых потерь. Но… Ведь счастье оно не в деньгах, а в ощущении душевного покоя и любви, от который хочется смеяться и радоваться жизни. Именно так я сейчас и живу. И все это благодаря моим малышам и любимому мужу Назару. Засыпая и просыпаясь в его объятиях, я чувствую себя любимой. И не потому что Орлов мне говорит об этом на дцать раз на дню. Нет! Потому что я это ощущаю каждой своей клеточкой. Потому что мое сердце и моя душа теперь всегда улыбаются. Поэтому что любовь в нашем доме и в наших отношениях это не слова и даже не проявление заботы и эмоций. Это то, что даётся на ментальном уровне, когда любовь неотъемлемая часть тебя и твоей жизни. – Мамуль, а как ты нас любишь? – вырывает меня из мыслей звонкий голосок Анюты. Поворачиваюсь на “колокольчик” дочери и вижу обоих “орлят” – блонди Анну и “солнечного” ангела Серафима. Стряхиваю муку с рук. Подхватываю каждого на руки, целую и усаживаю на высокие стульчики, что стоят рядом с кухонным островом. – Я люблю вас как саму себя, – говорю, обнимая и прижимая к себе своих детей. – А папу? Папу ты любишь больше нас? – не унимается моя “почемучка”. – Папу я люблю так же как и вас обоих, – отвечаю, целуя, вкусно пахнущие детством, макушки. Говоря, чувствую как в солнечном сплетение, где живёт душа, становится тепло от любви к мужчине, который делает каждый день моей жизни счастливым. И я ужасно благодарна ему за счастье, что он мне дал и продолжает давать. – Папуль! – вскрикивает Анна Назаровна, спрыгивая со стула. Я помогаю спуститься Симе и оборачиваюсь на возню, что раздаётся за моей спиной. Вижу любимого генерала, на котором, как шары на ёлке, висят наши дети. Назар улыбается мне. Подхожу к нему, обнимая всех троих. – Люблю тебя, Музочка! – слышу тут же бархатистый голос мужа. – Больше жизни люблю! – И я тебя так же люблю, милый, – отвечаю, вспоминая наш давнишний разговор: “– Зачем я вам, – шепчу, еле сдерживая слезы. – Хочу. Решил, – скупо отвечает мужчина. – Но... Мне пятьдесят. И... Я беременна, – всхлипываю. – И хорошо. Дети – счастье. А я хочу быть счастливым”. Мой любимый мужчина, как и тогда прижимает меня к груди. Я слышу четкий и ровный ритм его сердца и понимаю: счастье есть, потому что рядом с таким как он, его не может не быть!..