– Глупо сознательно отказываться от возможности стать счастливым, – спустя несколько минут молчания сказала ведьма. – Твоя любовь может излечить раны её души.

– Ты об Элин? – спросил я. – Боюсь, моя любовь, наоборот, станет для неё приговором. Вдруг я такой же, как отец?

– Твоего отца опаивали, и ты давно это выяснил, – напомнила Гарсиния и залила травы кипящей водой.

Накрыв котелок крышкой, она накинула шаль и направилась к двери.

– Для ритуала нужно вымочить кинжал в роднике, а потом прокалить в огне, – сообщила ведьма, остановившись у самой двери. – Всё это нужно делать при свете луны, так что я отправляюсь в лес. Ещё хочу навестить одну подругу. Всё. Вернусь к рассвету.

И вышла.

Я проводил её озадаченным взглядом, но возразить не успел. Читал же описание ритуала несколько раз, и ничего подобного про кинжал там написано не было. Впрочем, Гарсинии, конечно же, виднее.

Или же её слова были просто предлогом? Оправданием? Ложью? Но куда она могла направиться на ночь глядя? Действительно решила пообщаться с подругой? Или задумала что-то иное?

Увы, после предательства Лины я даже в старой родственнице начал сомневаться.

Подойдя к окну, увидел, что ведьма подошла к Элин, села рядом и принялась что-то ей втолковывать. Девушка при этом смотрела на свои башмаки и казалась очень расстроенной, а на слова Гарсинии только молча кивала. А когда Эбелин осталась одна, то крепко зажмурилась и сжала кулаки.

Я направился к ней, мне совсем не нравилось её состояние. Но едва вышел на улицу, как заметил в стороне чёрную точку, которая становилась всё больше. Спустя минуту на мою руку сел большой чёрный ворон.

– Молодец, Хран, быстро долетел, – я погладил его по спине.

От ворона пришла эмоция радости и лёгкой усталости, но от еды и питья он отказался. Перелетел на ближайшее дерево и скрылся в ветвях. Правильно, после такого долгого перелёта необходим отдых. Тем более, на рассвете ему тоже предстоит участвовать в ритуале.

Когда я дошёл до Элин, она уже не выглядела такой подавленной, скорее, казалась смирившейся. Даже попыталась изобразить улыбку, но её глаза всё равно оставались грустными.

– Что с тобой? – спросил я.

– Всё в порядке. Переживаю за тебя и… – она оборвала сама себя и отвернулась. – Хочу тебе помочь. Очень хочу.

– Пойдём спать, – сказал я устало. – Встать придётся за пару часов до рассвета, чтобы всё окончательно подготовить.

– Иди, – голос девушки странно дрогнул. – Я посижу ещё немного и приду. Как раз успеешь улечься.

Я чувствовал её нервозность, её глубокие переживания, но лезть в душу не стал. Если не хочет говорить, то не стоит требовать ответов. Да у меня и самого в мыслях неразбериха, я сейчас точно не лучший собеседник. Сомневаюсь, что вообще смогу сегодня уснуть хоть на час.

***

Я лежал в кровати, смотрел в потолок, а Элин всё не приходила. Уже больше часа она сидела в ванной, но при этом оттуда не доносилось ни звука. И я уже собрался идти за ней, но тут всё-таки услышал шорох открываемой двери.

Эбелин вошла тихо, даже шагать умудрилась бесшумно. Но её выдавало резкое и громкое дыхание, слишком надрывное, будто болезненное.

Я быстро сел.

– Тебе плохо? – спросил взволнованно, но она не ответила. – Элин, не молчи. Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Ложись. Я не особо силён в целительстве, но кое-что всё-таки умею.

– Со мной… всё хорошо, – быстро и отрывисто произнесла она.

И вдруг решительно вскинула голову, развязала пояс на халате и сбросила его на пол, а я… опешил. Передо мной стояла полностью обнажённая девушка. В свете единственной горящей свечи она показалась мне настоящей богиней красоты. Гладкая кожа отливала золотом, чёрные волосы тяжёлым полотном спускались до самой талии, высокая грудь с острыми вершинками нервно поднималась и опускалась…

Первым порывом было немедленно приблизиться, привлечь эту красавицу к себе, коснуться губами манящих чуть приоткрытых губ, но стоило мне увидеть в её глазах обречённость, и все мои желания будто бы остудил северный холод.

– Что ты творишь?! – рыкнул я, поднимая с пола её халат и закутывая в него девушку.

Она стояла, как кукла. Не двигалась, ничего не говорила, но дышала всё громче, резче, а глаза странно блестели. Сначала я решил, что это слёзы, но потом заметил слишком широкие зрачки.

Захотелось выругаться и что-нибудь разнести, а ещё высказать много бранных слов в адрес одной дурной ведьмы. Зато стало ясно, почему эта коварная старушенция решила уйти на ночь из дома. Предусмотрительная гадина!

Я сел на кровать, усадил Элин рядом и, повернув к себе её лицо, спросил:

– Что она тебе дала? Какую дрянь ты выпила? А главное, зачем?

Старался говорить спокойно, хотя внутри всё клокотало от гнева.

– Зелье, – выдохнув, тихо сказала Эбелин. – Гарсиния обещала, что с ним я смогу, что всё получится. Но… оно не помогло.