В фарсах «Монах Рорэн» и «Подаяния не дали» показано, что и лоно церкви людей влекут не высокие побуждения: одних прельщает вольное монашеское житье, других — надежда поживиться за счет прихожан.

Среди персонажей японского фарса обращает на себя внимание дьявол Эмма. Буддийская церковь представляла его грозным и беспощадным властелином ада. Он изображался восседающим на воле, держащим флаг с нарисованными на нем отрубленными человеческими головами. Эмму окружают 80 тысяч чертей, которые расправляются с грешниками.

Авторы комедий остроумно использовали одно из противоречий религии: или дьявол Эмма действительно всемогущ, но тогда перед ним бессильны добрые боги и армия буддийских монахов, призванная спасать мирян на земле, или, наоборот, он бессилен перед могущественной церковью, одинок в пустом аду. Творцы фарсов изобразили дьявола голодным, жалким существом. В пьесе «Птицелов и Эмма» дьявол отправляет на землю грешного птицелова, надеясь, что тот будет снабжать его дичью. В другом фарсе, боясь навлечь на себя гнев бога Дзидзо, Эмма освобождает грешника, который благодаря богатым подношениям получил «рекомендацию» доброго бога («Бог Дзидзо из местности Яо»).

Часто пародируются в фарсах отшельники-ямабуси (буквально — «ночующий в горах»), Ямабуси жили в одиночестве в горах, считая, что таким способом приобщатся к «духовной благодати» и смогут совершать чудеса.

В кёгэне «Обед и ямабуси» высмеивается ямабуси-заклинатель, в кёгэне «Моление об исцелении поясницы» отшельник изображен незадачливым магом.

Народность японского фарса выражается не только в осмеянии феодалов и духовенства, но и в утверждении положительных идеалов в лице представителей народа.

Плутоватый, никогда не унывающий слуга Таро — один из популярнейших персонажей фарса. Умный находчивый слуга одерживает победу над деспотичным и сумасбродным даймё.

Послушник (симботи) — представитель низшего духовенства — нередко разоблачает настоятеля как ханжу и прелюбодея («Кости, кожа и послушник»). Симботи предпочитает греховную земную жизнь радостям на небесах («Послушник-водовоз»).

Часто встречается в фарсах образ «простолюдина с большой дороги». Кто он — неизвестно, возможно, слуга, отпущенный разорившимся господином, или изгнанный из монастыря послушник, или беглый крестьянин.

Приведенный в господский дом, простолюдин потешается над глупым феодалом («Человек-конь»), а при случае избивает его («Удар в нос»).

Простолюдин-«деревенщина» (инакамоно), попав в город, оказывается таким находчивым и сметливым, что перед ним пасует столичный плут — ловкач и краснобай (сури, или суппа).

Фарсы второй группы изображают семью, нравы и обычаи средневековых обывателей. Семейные отношения не идеализируются в них. В бытовых кёгэнах муж и жена, дочь и отец, тесть и зять, братья вечно не ладят, ссорятся друг с другом.

В пьесе «Зять» жена хочет расстаться с пьяницей-мужем, в фарсе «Храм Инаба» муж не знает, как избавиться от пьяницы-жены. Нередко встречаются образ новобрачного — фатоватого малого, пускающего тестю пыль в глаза, образ доверчивого отца, который, поверив жалобам дочери, вмешивается в ее семейные дела и расплачивается за это.

В комедии «Женщина, вымазавшаяся тушью» показано женское коварство, в пьесе «Бог Дзидзо из Каваками» — мужское непостоянство.

В этой книге представлены главным образом фарсы первой группы, содержащие элементы социальной сатиры.

Как уже говорилось, расцвет жанра кёгэн относится к XIV—XV вв. В это время у власти были сёгуны Асикага. Опираясь на крупных, могущественных князей, они пресекали междоусобицы и распри японских феодалов, добивались объединения страны.

В Японии начался быстрый рост производительных сил. В поместьях богатых феодалов развивались ремесла и торговля, столица Киото превращалась в крупный торгово-ремесленный центр, появлялись новые города. Япония вела оживленную торговлю с Китаем, ее корабли достигали Филиппин и Индокитая. Развивались культура и искусство, которым покровительствовали сёгуны Асикага.

Однако для объединения страны еще не было необходимых предпосылок. Отдельные феодалы обогащались быстрее, чем сёгуны и их союзники. Чем могущественнее становились такие князья, тем сильнее была их оппозиция к правящей группе феодалов.

Недовольство охватывало и другие классы и сословия. Мелкопоместные самураи лишались земли и разорялись. Не все они находили применение своим силам в городах и крупных поместьях. Нередко разорившиеся самураи становились вожаками разбойничьих шаек и грабежом добывали средства на жизнь, некоторые переходили на сторону крестьян и вместе с ними вели вооруженную борьбу против господствующих классов.