— Да похрену. Сколько вас в колонии?

— Тридцать девять семей. Точную цифру не назову.

— А мужиков сколько?

— С Вашего позволения, Барс, на этот вопрос я не стану отвечать. Мы здесь не для того, чтобы об этом говорить.

— Ну, говори тогда, что хотел.

— Мы бы хотели откупиться от вашей группировки. Заплатить вам, чтобы вы к нам не приезжали. Можем мы заплатить деньгами? У нас есть четырнадцать миллионов.

— На кой ляд мне твои бабки, баклан? — раздражённо отмахнулся Барс. — Ты видишь тут магазины? Или, может бары? Давай предлагай что-то посущественнее.

— У нас есть четыре цинка патронов на семь шестьдесят два. На старые калаши. Подходят и для пулемётов.

— Не густо. Откуда они?

— У военных выменяли.

— Оп-па. Что за военные?

— Возле нашей базы была часть, до Катаклизма. В первые дни у них приказ был, эвакуация. Но пока суть да дело, мы у них по мелочи…

Я закашлялся, так что на некоторое время замолк.

— Ты болеешь, приятель? — с неискренним любопытством спросил Барс, немного отклоняясь назад.

— Льды не очень полезны для здоровья, так что, да. Короче, мы поменяли у военных списанное оружие, боеприпасы, некоторое количество мин.

— А саму часть после их ухода обшаривали?

— Врать не буду, — поскольку вся моя история была выдуманной от начала до конца, то тут я тоже импровизировал, — обыскали. Краску нашли, два грузовика не на ходу… Бушлаты гнилые, броники старые. Оружия они нам, увы, не оставили.

— Базарь дальше, — Барс выглядел откровенно разочарованным.

— Ну вот. Мы можем вам предложить четыре тонны зерна, отборная пшеница. Половину наших запасов. Можем её перемолоть в муку. Или частично перемолоть.

— Что ещё? — боевики распаковали и поделили шоколадки, почти моментально сожрав.

— Солярку дадим, — загнул палец я.

— Сколько?

— Бочка автозаправщик на базе КАМАЗ, на одиннадцать тонн.

Кипп непроизвольно бросил на меня удивлённый взгляд. Топливо было дефицитом, а у колонии никогда не было топливозаправщика. Впрочем, он промолчал, а это главное.

— Заберём вместе с бочкой, — безапелляционно заявил Барс. — Что ещё?

— А разве этого мало?

— Зерно, бензовоз, горстка патронов? Не убедительно, Озон.

— Можем дать ещё четыре трактора на ходу, шестнадцать ружей, ящик витаминов, тридцать литров самогона.

— Скучно.

— Барс, у нас нет тонн гамбургеров и пельменей, нет наркотиков или сигарет, золота или вертолёта, который долетит до Гавайев.

— Центурион Барс! Ну и зря… В общем, нам надо подумать над вашим предложением… Сколько, ты говоришь, Озон, до вашей базы?

Я встал.

— С Вашего позволения, Центурион Барс, я не стану отвечать. Подумайте над нашим предложением. Мы тоже подумаем, что можем предложить в обмен на вашу благосклонность. Мы пока пойдём. Я сказал своё слово, надеюсь, вы меня услышали.

— Так-то оно так, но я не говорил, что ты можешь идти, — хищно подался вперёд Барс и сделал жест своим подельникам, которые лениво встали, чтобы схватить нас, а Крысюн снова достал свой Люгер.

Кипп мягко отпустил рюкзак, и я боялся, что он неосознанно будет им прикрываться, потому что моя просьба бросить его была достаточно расплывчатой.

Я уже стоял и снова сунул руку в сумку, сцапав ручку того, что там находилось и стряхнув сумку так, чтобы она упала, а доселе спрятанный в ней предмет остался у меня в руке, после чего я моментально развернул его в направлении живота Крысюна. Это был отечественный многозарядный гранатомёт.

В это же время Кипп развернул в автомат, отнятый до этого у боевика.

Наши партнёры по переговорам не остались в долгу, ощетинившись стволами.

— Тише, гости дорогие! — Барс мягко встал и в притворном миротворческом жесте раскинул руки. Впрочем, в одной из рук появился револьвер, словно он ковбой. — Нас больше. Опустите оружие, и мы поговорим как цивилизованные люди.

— Хер тебе. Ваши пукалки не канают против моей, — возразил я и снова закашлялся, что не мешало мне продолжать выцеливать Крысюна.

— А что у тебя, друг?

Вообще-то в глазах у всех было понимание, что это гранатомёт и что как только я выстрелю, история каждого здесь закончится, громко и больно. Конечно же, включая меня самого.

— Гранатомёт, конечно. ГМ — девяносто три дробь девяносто четыре. Кое-что мы у военных всё же нашли.

— А вы любопытные колхозники, Озон.

— Не то слово. Так вот, я если выстрелю, всем кабзда. А вообще, если подумать… Хера вы стали, петухи гамбургские, стреляйте, давайте глянем, что получится? Сроду не лупил термобарическим зарядом в замкнутом пространстве.