— А ты из какого типа?

— Я вообще другой. Я принял как данность тот факт, что произошёл апокалиптический кабздец. И всё. И не рефлексировал, а отталкивался от этого. Сейчас появился вирус. Я просто принимаю его как данность. Остальные… Не знаю, как отреагировал ты, психологически… Но большинство пошли по стадиям, отрицание там, торг, депрессия. Это, как по мне, была пустая трата времени. Большинство людей померли, пока проходили эти стадии, а за это время их накрыло шоковой заморозкой год назад. Вот тебе и принятие.

Утро было чудесным, по меркам Ледникового периода, конечно. Ветра нет, наши следы, которые я сейчас задваивал, видны чётко и ясно.

Ночью был небольшой ветер, который заметал следы, ведущие от Города. Ближе к утру ветер утих и до настоящему времени следы «сюда» отлично считывались.

Кипп с беспокойством глянул на эти следы, но промолчал. Он всё ещё не до конца понимал, что происходит.

— Так вот. Я не трачу время. Климентий говорил: «Там Орда и они всех убьют». Какой-нибудь Август задал бы миллион скептических вопросов и построил бы теорию о том, что Климентий — идиот на цифровой базе. А я принимаю это, как новую вводную. Быть может, Кипп, я в чём-то не умнее, а напротив, глупее остальных. Но в результате я прихожу к практическому результату. Вирус Татуировщик объективно существует. Я на базе «Отряда сто двенадцать» поймал одичавшего пса. Под чутким руководством Климентия собрал своей слюны. Я тогда уже заболел. Потом ввёл её при помощи инсулиновой иглы в конфету, подождал пару суток и скормил псу.

— И?

— Пёс умер. Заболел и умер. Классическое развитие Татуировщика. Инкубационный период от четырех и до десяти суток, бессимптомный, в ходе которого заражённый уже является разносчиком. От двух и до выжигающих все запасы организма шестнадцати дней высокой температуры. Нарушение в работе гипоталамуса. И третья, поражение внутренних органов. Смерть. На примере пса делаем два вывода: вирусу подвержены не только человеки и что конфеты — отличный способ транспортировки вируса.

— И шоколад? — сопоставив факты, спросил Кипп.

— Да. Бойтесь данайцев, дары приносящих. Короче, ты спрашивал про яд? Яд — это мелко. У меня в Орде будет с десяток заражённых. Которые через двое суток станут заражать сами. Климентий считает, что за счёт высокой плотности населения в Орде через пять суток заражены будут все, кто находятся в активном социальном контакте. Противовирусных светлые умы Города не смогли подобрать, только хороший иммунитет и витамины. И везение, чтобы организм продержался и не перешёл в третью, терминальную стадию.

— И ты решил проредить Орду по сути… бактериологическим оружием?

— Их много, ордынцев, это может быть небольшим недостатком. Плюс они не ведут здоровый образ жизни, в массе своей, когда они на марше, то находятся в суровых, тяжелых условиях. А захватив новое место, насилуют, бухают и грабят. Тоже не способствует поддержанию иммунитета.

— А второй вирус?

— Хм. Вирус? Смотри, третье слово — это «Климентий». Орда активно использует сотовые и смартфоны…

— Ты сейчас про тот странный мерзкий звук, что шёл от сотовых тех боевиков?

— Какой звук? Климентий у нас начинающий композитор, выдумывает всякие забавные мелодии, умопомрачительные. Не обращай внимание. Главное, что Климентий уже заразил собой и начал отслеживать все, какие заметит, телефоны, планшеты, ноутбуки и так далее, даже кнопочные аппараты. Следующее слово — это «обман, фокус-покус».

— У меня не складывается общая картинка.

— Это потому, что ты оцениваешь ситуацию с точки зрения себя. Что произошло для Орды?

— Появились безбашенные придурки, устроили пальбу, сожгли бензовоз, — констатировал очевидные факты Кипп.

— И как с ними следует поступить?

— Как-как? Убить. В этом смысле, мы сорвали переговоры. Ну, может быть не по своей вине, они ведь собирались нас взять в плен.

— Переговоры, Кипп, ведут с равным. Для Орды мы просто мелкая группа выживших. Ну, представим, что у нас сто бойцов. Большая такая военная сила. А у Орды их в двенадцать раз больше, опыт завоеваний и убийств. А мы так, крыс под снегами отстреливали. Мы им не ровня, не надо обольщаться формальными статусами. Это как в международной политике, когда она была. Есть Россия и есть, допустим, Чехия. Оба — члены ООН и юрисдикции. Правда у Чехии под ружьём полторы тысячи бойцов, а у России их миллион сто. И несколько больший опыт ведения войн. Поэтому, когда ты по политическому весу примерно равен замгубернатора Тверской области, то надо быть плавнее на поворотах.

— Тогда зачем мы полезли?

— Потому что нам нужен был не результат. Мы как в сексе, ратовали за процесс сам по себе. Когда я оставил во рту того бедолаги конфету, процесс стал необратим. Плюс твой рюкзак.

— Кстати про него. Что там такое?

Наш «Ледокол Вайгач» повернул так же, как повернули наши следы, то есть я без затей следовал ровно той же траектории. Это так же делало следы более заметными.

— Ну, обычный рюкзак… — я сделал длинную паузу на выполнение манёвра. Поездка была важнее пустой болтовни. — Почти. Там противотанковая мина ТМ-62М. Семь с половиной килограмм в тротиловом эквиваленте.