Вышел, полез в навесной ящик, с большим трудом открыл и потянул оттуда край ткани.

— Что это? — мне стал помогать Кипп.

— Бывший парашют типа «дуб». Разворачивай, накрывай.

Парашют в данном случае был задействован в качестве покрывала. Большая часть строп срезаны и ушли в качестве сырья для ателье в колонии, которое работало без остановки, создавая и ремонтируя одежду и снаряжение выживших. А купол закрывал сейчас грейдер.

Я подавал Киппу дюралюминиевые туристические колышки, которыми он закреплял края парашютного купола как это происходит у палатки. Ткань немедленно стало припорашивать снегом. Белое на белом — универсальная маскировка, грейдер было не рассмотреть с десяти метров, настолько он сливался со снежным и ледяным пейзажем.

Когда купол был закреплён и прижат, настала очередь шанцевого инструмента.

Я подал Киппу лопату, а сам взялся за свой топор ледникового периода, который традиционно жил в кабине моей техники. Топор сейчас использовался мной как костыль. Планшет и рюкзак я тоже прихватил.

Теперь мы вернулись на точку, где теоретически навигатор показывал нас над самым крупных зданием.

— Сначала рубим, потом кидаем, — бросил я Киппу и показал, что имею в виду.

Мой топор, несмотря на общую усталость, был привычным весом. Длинный замах и рубящий удар по смеси льда и снега. В несколько ударов я вырубил большой квадрат, примерно полтора на полтора метра, после чего отступил, отошёл в сторону.

Кипп, орудуя лопатой, а это была смешанная модель, нечто среднее между совковой и штыковой, достаточно шустро выгреб содержимое квадрата и даже попробовал углубиться под верхний слой. Попробовал, но не преуспел. Потому что под слоем окаменелого снега и льда был слой мягкого снега, а под ним, слой прочной как камень смеси льда и снега. Эдакий слоёный пирог.

Я отодвинул его и снова рубил. Просто вырубал квадрат и отходил. Выносливость у меня была примерно на нуле. Казалось, что я вот-вот потеряю сознание. Как ни странно, моя работа топором была легче, чем лопатой.

Совместными усилиями мы продвинулись на два с половиной метра.

— А есть металлодетектор? Ну этот… миноискатель? — спросил Кипп, который залез повыше и с тревогой глядел в направлении горизонта.

Ветер дул всё сильнее, снега тоже стало больше. Сколько бы он не смотрел в горизонт, его уже не было видно.

— Вообще-то есть, Кипп. Какой-то там «дуес», в отсеке для грузов валяется. Даже, наверное, аккумулятор не сел. Но у него дальность — максимум метр. Особо ничего не даёт.

— И всё же я попробую.

Не стал возражать. Пока он копошился, я мог отдохнуть, опираясь на топор.

Он сиганул в яму и стал крутить настройки, тыкая металлоискателем по всем краям ямы. И я уже хотел сказать ему, чтобы бросал свои ухищрения, когда он замер у одного их краёв нашей норы.

Отложив миноискатель, он принялся активно копать вбок и огласил окрестности выкриком «есть».

Ну что же, есть так есть. Я по-прежнему считал, что покуковать под куполом было бы куда проще… Ну если так сильно хочется человеку что-то выкопать, то пусть развлекается.

Он дошёл до стены из красного кирпича. У нас была кувалда, чтобы пробить дыру, но упрямый Кипп стал прокапывать ход вдоль стены, потом повернул за угол стены, вместе с ней и ему посчастливилось наткнуться на участок крыши, покрытой оранжевой металлочерепицей. В норе было тесно, и я не смог бы там махать топором, рукоять которого была мне по плечо, длиной больше полутора метров, но Кипп снял с пояса нож, резво отковырял несколько саморезов и сорвал один из листов с крыши, открыв проход вниз, в недра здания.

Там, была вполне ожидаемая тьма, но фонарик — один из главных аксессуаров сталкера, у Киппа был, причём большой, мощный.

Не знаю, как он спустился, но для меня, идущего вторым, пододвинул какой-то массивный диван.

И пока я спустился вниз, двигаясь неспешно, в первую очередь, после тяжёлой работы, которая вытянула из меня остаток сил, Кипп сбегал к грейдеру и притащил оружейный ящик. Не мог оставить оружие без присмотра. Я не мешал, зная, что нож, топор, зажигалка во многих случаях спасают жизнь в большей степени, чем автомат.

Когда мы вышли в коридор и спустились по крутой деревянной лестнице, я шикнул на Киппа, чтобы он замер.

Кипп послушно остановился и не шевелился.

— Что ты видишь? — спросил я, когда мы осмотрелись.

— Ну дом, жилой, большой. Картинки странные на стенах.

— Потом картинки. Изморозь есть на стенах?

— Да.

— Много?

— Нет.

— А запахи?

— Тоже нет… Ничем не пахнет.

— Ну смотри. Когда ты оказываешься в новом для себя месте. Даже, пожалуй, в старых тоже — замирай. Слушай во всю глубину своего слуха. Вдыхай. Помещение, в котором кто-то жил или живёт, даже если он засел в засаде — пахнет. Потом, нечищеными зубами, дымом, едой. Это выдаёт наличие людей. Во вторую очередь выдаёт звук.