— Проснулся? Будешь виски? Как оказалось, у их патриарха в спальне целый ящик.

— О, да ты богат!

— Мы богаты, — ухмыльнулся Кипп. — Так что, будешь глоток?

— Мне бы воды, да побольше.

Кипп дал мне воды из фляги.

— Только вот с лекарствами тут голяк, — посетовал он. — Сектанты лечились молитвой и добрым словом. Не смогу тебя лечить. Климентий даёт прогноз по твоему здоровью пятьдесят на пятьдесят.

— Отличный прогноз. Ладно, я пока посплю.

В отличие от Фрейда я не верю,

что секс является определяющим фактором

в комплексе поведения человека.

Мне кажется, холод, голод и позор нищеты

гораздо глубже определяют его психологию.

Ч. Чаплин

Разлепить глаза было трудно, слизь или слёзы высохли и склеили их. Я не выспался, а в моём горле бушевал пожар.

Я проснулся. Казалось, что где-то мерзко пищал комар, но последние комары исчезли с планеты вместе с хорошей погодой. Значит, это просто остатки сна.

Спать в абсолютной темноте достаточно комфортно, так даже задумано природой, а вот просыпаться в ней же уже не так здорово, потому что ты открываешь глаза и не можешь понять, открыл ты их или нет.

В моём случае помог Климентий в планшете. Да, на момент пробуждения было темно, но, когда я закашлялся, он зажёг экран и при появлении источника света стало проще.

Всё та же кухня, в печи угли, всё тот же диванчик.

Сердце колотилось, было холодно, причём понять объективно, холодно или просто у меня озноб, трудно, градусник остался в грейдере.

— Климыч!

— Да, босс.

— А где у нас Кипп? Решился свинтить, бросив старого корабельного товарища?

— Пока ещё нет. Просто гуляет по поверхности.

— Просто гуляет или непросто?

— Что есть простота? — Климентий неспешно вывел на экран, а поскольку это был единственный источник света, то я это сразу же заметил, карту местности, на которой отметил одну зелёную точку и несколько красных.

Так принято у людей, зелёный — цвет союзника, красный — цвет опасности.

Я сфокусировался на карте, сел на кровати, пошевелил руками, ногами, после чего недовольно закряхтел.

— Климентий, было бы нехерово, чтобы ты поведал мне контекст. В двух словах, чего тут произошло?

— Буран идёт, стемнело. Наши, а если быть более точным, то ваши преследователи, достигли того самого зерноочистительного комплекса, который неподалёку, в селе.

— Давно они его, как ты выразился, достигли? Достигаторы херовы.

— Отставание было всего пятьдесят минут. То есть, прошло четыре часа и пятьдесят две минуты.

— Значит, сейчас ночь?

— Да.

— А нашли, потому что тогда ещё не занесло следы?

— Фактически их уже к концу поиска замело, они очень эмоционально вели переговоры между собой, вероятно решили, что это твоя точка назначения, Антоний. Увидели её визуально, у них есть хорошая оптика. Кстати, а какая у тебя точка назначения в действительности?

— Не отвлекайся. Ну, доползли дотуда? И что? Все, кстати, добрались из чертей?

Климентий спустя год общения со мной отлично умел понимать аллегории и даже мат, что ещё труднее.

— Нет, двигались разобщённо, поскольку на таком расстоянии стала сильно сказываться разница в скорости. Три из девяти сигнатур, то есть, транспортов, затерялись.

— Не нашлись?

— Их судьба неизвестна, но на связь они не выходят. Возможно, что из бурана они уже не выйдут.

— Вот горе-то какое, — саркастически прокомментировал я. — Так, шесть штук доползли, окопались, нас не нашли. Всё верно?

— Шесть машин, то есть, единиц транспорта. Но в них было в общей сложности было десять человек. Да, они стали лагерем.

— И? Ты решил поведать эту информацию нашему Краснодарскому институту пищевой промышленности, сокращённо — Кипп? Я же не думаю, что у него в заключении развились экстрасенсорные способности и он сам их засёк?

— Он спросил, я ответил, — уклончиво ответил Климентий. Кстати, от отлично умел врать. Научил его, само собой, я.

— Рассказывай дальше, он решил поиграть в стрелялку? Он вообще ещё живой?

— Живой. Больше скажу, Антоний, ему удалось, воспользовавшись эффектом неожиданности, убить четверых бойцов отряда противника.