Я прижался спиной к автобусу и сгруппировался как перед падением.

Бахнуло, автобус на миг озарился вспышкой, его дёрнуло, что ударило меня в спину, но, не очень сильно. Так, лёгкий пинок.

Я моментально вскочил и, привстав на заднем бампере, стал выцеливать салон. В автобусе больше всего людей… Было.

В проход вскочил водитель, или кто-то, кто спал на его месте. Для меня он стал силуэтом и в середину этого силуэта я тут же вложил четыре заряда одиночными. Слева кто-то привстал, как шальной, и я тут же успокоил его пулей.

Грёбанный тир.

Те, кто вставали, получали заряд. Через семь секунд они перестали вставать. Я мельком глянул на Киппа.

Он подбежал к внедорожнику и одиночными расстрелял тех, кто был внутри. Я перезарядился, наклонил голову, чтобы подбородок упёрся в грудь и, оттолкнувшись, помогая себе левой рукой кувыркнулся в салон.

В этот момент на меня напрыгнула фигура откуда-то справа. Кто-то выжил чуть ли не в эпицентре взрыва.

Он щупал рукой, чтобы найти мою шею и возможно, задушить.

Пережил взрыв он ненадолго, поскольку он другой рукой блокировал мой автомат, я извлёк пистолет и сделал ему в груди пару дырок, поспешив оттолкнуть ногой.

Вскочив, я не обнаружил, чтобы в салоне ещё кто-то шевелился.

Режим огня был на «одиночном», и я технично, как в тире стал делать в каждом ордынце, даже в тех, кого я уже подстрелил, по дырке, стремясь попасть в голову.

Только мёртвый в спину не стреляет.

Восемь готовы. Двое возле костра убиты Киппом. Трое во внедорожнике, двое часовых и сколько-то завалил Кабыр, пока я тут кувыркаюсь как циркач Дю Солей.

Дверь была закрыта, я пнул кнопку и вывалился из автобуса, прикидывая, что в магазине у меня ещё двадцать два заряда.

Кипп бежал ко мне.

Проснулись, мать их. В нашу сторону направился луч прожектора из одного из внедорожников. Кипп сцапал меня, и мы полетели кубарем в сугроб между автобусом и каким-то трактором.

'- Назовите Ваше имя.

— Чёрный Плащ.

— Род занятий?

— Ужас, летящий на крыльях ночи!'

из м/сериала «Черный плащ»

— Клиииим! — взвыл я и…

Мир вокруг завизжал, заскрипел острым ножом по куску стекла, запищал утренним комаром, бесконечно рвал струну.

Нейросетчатый участник операции не подвёл. Он смотрел и слушал нас без остановки и ровно в ту секунду, когда злобные злые злыдни собрались подстрелить героических нахальных нас, включил свирель.

Кипп был к этому не готов, но шумоизоляция его черепушки, которая была проведена до начала боя, здорово ему помогала.

А я вскочил в ту же секунду, и парой выстрелов для начала разбил прожектор на внедорожнике, а уже потом силуэт, который дёргался внутри.

— Двое слева, на десять часов, — громко скомандовал Климентий у меня в ухе.

Там были ордынцы, которые выскочили из грузовика и сейчас дёргались на снегу, взбивая его в своеобразный мусс. Я повернулся и двумя двойными выстрелами убил обоих.

— Позади один, на пять часов, — продолжил Климентий. Я развернулся. Ещё один был в автомобиле, бился в припадке внутри джипа. Мне пришлось подойти вплотную, и я прекратил его страдания. Вот такой я, мля, гуманист.

В ту же секунду звук прекратился и навалились тишина.

Тишина не может быть такой внезапной, кроме как после набора звуков, который пытается тебя убить.

Я осел на снег и сорвал с себя шапку вместе со шлемом.

— Что это было? — Киппа пробивала крупная дрожь, но он держался на ногах, шаря глазами по разорённой и побитой технике.

— Михалыч? — негромко сказал я в гарнитуру.

— Ась. — отозвался Денис, — Что там у вас? Климентий сказал, что всё. Минус двадцать два.

— Вроде всё. Приезжайте помаленьку.

— Это та же зубодробилка, что была тогда в Орде? — стиснув зубы, спросил Кипп.

— Да.

— А что…

— Шшшшш… Не оскорбляй тишину, Кипп. Не нужно говорить, если это не делает тишину прекраснее.

Он замолчал. Я поднял голову к тёмному небу, по которому переливалось северное сияние. Весь мир сейчас север и кому-то это сияние в эту ночь светануло в последний раз.

На душе было абсолютное спокойствие, никакого волнения и тремора, который преследует меня после боя или перед ним.