С тех пор, как существует мир, утверждает Айванхов, «плевелы» являются объектом изучения для людей. Невозможно обнаружить, что такое зло во всех его проявлениях, а к тому же еще зло и добро так тесно сплетены между собой, что желая вырвать одно, рискуешь вырвать также и другое. Нужно уметь их разделять, как советует это делать Гермес Трисмегист, говоря: «Ты отделишь тонкое от плотного с большим умением». Да, но человек не обладает еще для этого в достаточной степени ни знанием, ни возможностями. Наилучшее решение для него, следовательно, это дать добру и злу существовать вместе и использовать активность и удивительно мощные силы, содержащиеся в элементах зла, т. е. принять несколько мизерных доз зла, чтобы укрепить и оживить силы добра. В точности, как для прививки. Что делает садовник? На ствол молодой дикой груши с несъедобными плодами он закрепляет, например, ветку высококачественной груши, которая затем пользуется удивительной силой дикого дерева. Таким же образом на Древо Зла можно привить ветви Древа Добра. Поскольку злу удается воспользоваться добром, чтобы черпать оттуда силы, преобразовывать их и использовать в своих дьявольских планах, то таким же образом добро имеет все права черпать в силах зла, преобразовывать их и использовать.

Не нужно терпеть, оправдывать или поддерживать зло в мире, нет, но для человечества наступает время понять эту тонкую философию, которая учит, как использовать силы зла для того, чтобы прославлять добро. Чем выше поднимаются ствол и ветви, тем глубже в землю уходят корни. Тот, кто не понимает этого, пугается, отмечая размеры зла. Не надо этого пугаться: в природе все построено по крайне мудрым законам. Если у нас нет глубоких корней, то мы будем не в состоянии черпать жизнь в почве и противостоять бурям.

Тот, кто отказывается вступать в контакт с невежественными и злыми и хочет встречаться лишь с утонченными, образованными и добродетельными людьми, не может развиваться, он не будет хорошим алхимиком и останется лишенным многих качеств и добродетелей, необходимых для его развития. Поэтому, несмотря на все их познания, фарисеи были невеждами, ибо они держались в стороне от толпы, что не мешало им зачастую оказываться более грешными и более злыми, нежели люди толпы. Напротив, Иисус захотел спуститься как можно ниже, он смешался с народом, но осознанно, работая над его просвещением и очищением, чтобы поднять его до Бога. Недоверчивость и высокомерие фарисеев широко открывали двери их душ для нечистот и слабостей, в то время как отвага, убеждение и любовь Иисуса очищали атмосферу везде, где Он проходил.

Айванхов призывает: я говорю это не для того, чтобы подтолкнуть вас к посещениям распутных людей и преступников! Прежде, чем приближаться к ним, необходимо глубоко изучить вопрос о плевелах и пшенице, т. е. уметь осуществлять это превращение зла в добро. Чтобы преобразовать зло, надо обладать некоторым знанием. Посвященные могут помочь нам, потому что они отягощаются нашими грехами, нашими ошибками, нашими слабостями, а в ответ дают нам свой свет, свой мир, свою любовь. Только великие Посвященные знают, как произвести преобразование зла в добро; они знают, что содержат плевелы, но умеют извлечь из этого выгоду.

Теодицея [90, с. 819–820]. Айванхов весьма своеобычно толковал проблему теодицеи (от греч. theos — бог и dike — справедливость) — термин для обозначения одной из сложнейших религиозно-философских проблем, проблемы справедливости Бога, осмысленности и оправданности сотворенного Им мира перед лицом самого страшного, необъяснимого зла — страданий праведных и невинных. Часто слово «теодицея» условно переводят как богооправдание.

«Теодицеей» именуется также произведение, в котором предпринимается попытка так или иначе разрешить эту проблему. Термин «теодицея» был введен и осмыслен Г.В. Лейбницем и впервые прозвучал в его трактате «Опыты теодицеи о благости Бога, свободе человека и первопричине зла» (1710).

С. С. Аверинцев определял теодицею как «общее обозначение религиозно-философских доктрин, стремящихся согласовать идею благого и разумного божественного управления миром с наличием мирового зла, оправдать это управление вопреки существованию темных сторон бытия». Исследователь отмечал, что «всякая теодицея есть оправдание перед лицом некоторого обвинения, ответ на то, что Гейне назвал проклятыми вопросами». Упоминая выражение Г. Гейне, Аверинцев имел в виду его стихотворение из цикла «К Лазарю», где поэт емко сформулировал суть проблемы теодицеи:

(перевод M.Л. Михайлова).

Очевидность зла и неправедности социального бытия, несовпадение представлений о справедливости богов и порой вопиющей абсурдности созданного ими миропорядка волновали умы с древнейших времен. Подступы к проблеме теодицеи очевидны в египетской «Беседе разочарованного со своей душой» (ок. XX в. до н. э.), шумерской и аккадской «Поэмах о невинном страдальце» (3–2 тыс. до н. э.), «Вавилонской теодицее» (X в. до н. э.).

В языческих культурах теодицея существовала в наиболее упрощенной форме, и, в сущности, сводится не к вопросу о первопричине зла, о том, почему боги допускают необъяснимое зло, но к вопросу о справедливости и несправедливости наказания и награды человеку в земной жизни. Аверинцев отмечал, что та или иная постановка вопроса зависит «от различно определяемого объема божественной ответственности за мировое бытие». По его мысли, «вариант минимальной ответственности Божества дает политеизм, особенно в его первобытно-анимистических формах или в язычестве греко-римского типа. То, что богов много, ограничивает личную ответственность каждого из них, а их постоянные раздоры отодвигают на задний план мысль об их общей ответственности». Кроме того, источником существования зла в мире может быть просто признано злое божество, как, например, Ангро-Майнью в зороастризме.