Предположите, что люди очень плохо относятся к вам: всю вашу жизнь, что бы вы ни делали, несмотря на вашу любезность, спокойствие, доброту, несправедливости преследуют вас. Тогда в конце концов вы находите, что это так жестоко по отношению к вам, что вы ропщете на Бога, вы даже хотите уничтожить себя. Подождите, есть еще один пункт, который вы плохо поняли: почему Небо продолжает посылать вам эти испытания, и все те же самые?.. Предположите, что в другой инкарнации вы были жестоки по отношению к некоторым созданиям. Чтобы показать вам, сколько зла вы им причинили, теперь, в свою очередь, они заставляют вас страдать, но вы не понимаете, что это ваша вина. Если бы дело обстояло не так, то все должны были бы вас любить, помогать вам, уважать вас, это закон. Значит, хотя «несправедливости», которым вы подвергаетесь, столь вопиющи, вы должны выбросить из своей головы мысль о том, что это несправедливости. Потому что в действительности эти несправедливости, видимые и реальные, являются выражением невидимой справедливости. По той или иной причине вы заслуживаете того, что с вами случается: или вы платите долг, или же вы должны усвоить истину, которая вам незнакома, или же вы должны окрепнуть и стать гением, гигантом, колоссом.

Что мешает людям развиваться, так это мысль о том, что трудности или несчастья, которые случаются с ними, являются результатом несправедливости. Они говорят себе: «Судьба несправедлива, и даже Господь несправедлив, я заслуживаю лучшего». А откуда они могут знать, заслуживают ли они лучшего? Они не знают себя, они не знают ни своего прошлого, ни своего настоящего, ни, тем более, своего будущего, так как же они могут судить? Даже если в судебном процессе судья осуждает невиновного, — а сколько раз в истории встречаются судебные ошибки! — за этой несправедливостью в действительности стоит справедливость. Так может случиться даже со святыми, Посвященными, великими Учителями: многие были повешены, сожжены, распяты — но в действительности Двадцать Четыре Старца или Повелители Кармы абсолютно справедливы — эти испытания посылались им, чтобы они расплатились за долги, или же чтобы помочь им понять некоторые истины, которые без этого они бы не поняли, или же чтобы поощрить их стать сильными, могучими, непобедимыми.

Некоторые надеются избежать трудностей, уничтожая себя. На самом деле потом будет еще хуже, как только они окажутся по другую сторону, потому что у нас нет права уходить до конца, иначе это дезертирство, и платить придется вдвое, втрое дороже. Наверху нет места тому, кто захотел дезертировать с земли, и принимать его не хотят: сколько ему оставалось жить на земле, столько же ему придется и страдать.

Большинство людей думает, что они пришли на землю, чтобы жить в счастье и воплотить свои честолюбивые помыслы. Нет, они пришли на землю, чтобы расплатиться с долгами, научиться и окрепнуть. Поэтому Небо не может относиться с уважением к тому, кто принимает решение уничтожить себя, так как он ставит себя выше Властителей всех судеб, и неописуемы страдания, которые ему придется потом вынести.

Реактивность [92, с. 138–153]. Как пишет Айванхов, люди привыкли мстить за зло, которое им причинили. Им дали пощечину? Они считают нормальным вернуть в ответ одну, а то и две. Пинок?.. Два пинка. Этот инстинкт мести пришел к ним из далекой эпохи, когда они еще были животными. И сегодня, кстати, нет большой разницы: внешне мы стали в некотором роде мужчинами или женщинами, но внутренне!.. Мы стараемся победить своих врагов, используя против них способы, которыми пользовались они сами. Но если вы хотите изучить проблему с точки зрения Науки Посвящения, узнать ее мнение по этому поводу, то она даст ответ, который вовсе не похож на то, что думают все люди и что они делают.

Нельзя победить злых злобой, клеветников — клеветой, ревнивцев — ревностью или гневливых — гневом, потому что это означает отождествлять себя с ними и становиться на их уровень. Это так, потому что вы испускаете волны той же природы, что и они, и благодаря этому вы уязвимы: они могут достать вас через пространство и причинить вам зло. Чтобы иметь возможность защититься, быть неуязвимым, не надо оставаться на том же уровне, что и ваш враг, потому что здесь он вас сумеет настичь. Надо подниматься, подниматься как птицы, всегда стремящиеся ввысь. Подняться — это значит достичь более благородных, более чистых, более светлых областей, божественных областей. Как только вы поднялись благодаря воле, медитации, молитве, ваш враг уже не может вас достать, потому что ваши вибрации отличаются от его вибраций, и вы в безопасности. Вы даже забыли о его существовании!

Вот каким образом Посвященным, мудрецам, великим Учителям удается победить своих врагов: благодаря их чистой, благородной, честной, светлой жизни…

Здесь мы можем совершенно отчетливо наблюдать параллель учения-проповеди Айванхова с рядом оснований учения Ф. Ницше, до сих пор, к сожалению, недостаточно освоенному философией XX в.

Особое значение для Ницше (как, впрочем, и для всей его психологии) представляло собой французское понятие ressentiment, слово, которое иногда переводят на русский язык как «реактивность», «злопамятность», «мстительность». Сам Ницше предпочитал, однако, употреблять это французское слово без перевода. Впоследствии оно приобрело большую популярность и стало использоваться в трудах многих европейских мыслителей. Так, в книге М. Шелера «Ресентимент в структуре моралей» ее автор следующим образом объясняет значение данного феномена. Он пишет: «В естественном французском словоупотреблении я нахожу два элемента слова ресентимент: во-первых, речь идет об интенсивном переживании и последующем воспроизведении определенной эмоциональной ответной реакции на другого человека, благодаря которой сама эмоция погружается в центр личности, удаляясь тем самым из зоны выражения и действия личности. Причем постоянное возвращение к этой эмоции, ее переживание резко отличается от простого интеллектуального воспоминания о ней и о тех процессах, ответом на которые она была. Это — переживание заново самой эмоции, ее после-чувствование, вновь чувствование. Во-вторых, употребление данного слова предполагает, что качество этой эмоции носит негативный характер, т. е. заключает в себе некий посыл враждебности… это блуждающая во тьме души затаенная и независимая от активности злоба, которая образуется в результате воспроизведения в себе интенций ненависти или иных враждебных эмоций и, не заключая в себе никаких конкретных намерении, питает своей кровью всевозможные намерения такого рода» [94, с. 10].

В философии Ницше ressentiment предстает в качестве движущей силы в процессе образования и структурирования моральных ценностей. Он характеризует его как смутную автономную атмосферу враждебности, сопровождаемую появлением ненависти и озлобления, т. е. ressentiment — это психологическое самоотравление, проявляющееся в злопамятстве и мстительности, ненависти, злобе, зависти. Однако взятые по отдельности все эти факторы еще не дают самого ressentiment, для его осуществления необходимо чувство бессилия. Истина первого рассмотрения — это психология христианства: рождение христианства из духа ressentiment, т. е. движение назад, восстание против господства аристократических ценностей. Моральный закон не существует a priori ни на Небе, ни на земле; только лишь то, что биологически оправдано, является добром и истинным законом для человека. Поэтому только сама жизнь имеет ценность. Каждый человек имеет такой тип морали, который больше всего соответствует его природе. Из этого положения Ницше и выводит свою историю морали — вначале мораль господ (сильных людей), а затем победившая ее мораль рабов (победили не силой, а числом). Предпосылками рыцарски-аристократических квалификаций ценности выступают сила тела, цветущее, бьющее через край здоровье, а также сильная, свободная, радостная активность, проявляющаяся в танце, охоте, турнире, войне.

Параллельно с такого рода суждением существовал и жречески-знатный способ оценки (который впоследствии будет доминировать) со свойственными ему нездоровьем, пресыщением жизнью и радикальным лечением всего этого через Ничто (или Бога). Однако главной характеристикой такой оценки Ницше считает бессилие, из которого и вырастает затем ненависть, из которой, в свою очередь, и возникает рабская мораль. Евреи, жреческий народ, всегда побеждали своих врагов радикальной переоценкой их ценностей, или, по словам Ницше, путем акта духовной мести. Именно евреи рискнули вывернуть наизнанку аристократическое уравнение ценности («хороший = знатный = могущественный = прекрасный = счастливый = боговозлюбленный»). Для Ницше такой акт ненависти — это не вина, не преступление, а естественный ход истории морали: чтобы выжить и сохранить себя как народ, евреям необходимо было совершить акт бездонной ненависти (ненависти бессилия) — свою слабость они сделали силою. И теперь только отверженные, бедные, бессильные являются хорошими, только страждущие, терпящие лишения, больные являются благочестивыми и только им принадлежит блаженство. Христианство в полной мере унаследовало эту еврейскую переоценку. Так, заключает Ницше, именно с евреев начинается «восстание рабов в морали», т. к. теперь ressentiment сам становится творческим и порождает ценности.