— В отделе только техники и судмедэскперт остались. Полевого опыта только у эксперта немножко. Тут дело не для вчерашних выпускников…

— Угу, тут и стажёра хватит. — само по себе вырвалось у меня. — Ой…

— Не ёрничай, ты с другом с женщины заживо кожу снимал. — полковник резко меня оборвал, не дав даже начать извиняться за неуместный сарказм. — И плевать, что она демонша. Короче, пойду я сам. Готов отправиться со мной?

— Готов, Степан Геннадьевич. — я не стал рассусоливать и потянулся за курткой. Если уж целый начальник регионального отделения идёт на дело, это точно не гадалок за привороты тапочком гонять.

— Спасибо за понимание. — он кивнул мне в ответ и направился на выход, жестом приказав следовать за ним. — На месте к нам присоединится Семён Романович, тут явно не рядовой ритуал.

На место происшествия домчали с ветерком. На летающем авто полковника. И знаете, я бы лучше через зазеркалье сбегал. Без груза в виде чемодана на колёсах, с опытом, я бы бодрячком минут за пятнадцать допрыгал до точки назначения. Если б там было зеркало. Почему я так говорю? Потому что УАЗ Патриот совершенно не предназначен для полётов, даже если его разобрали и пересобрали обратно с заменой большинства узлов лучшие автоартефакторы страны. До точки назначения было почти четыреста километров. Пролетели мы это расстояние за десять минут. Это на пике около двух с половиной тысяч километров в час. Конкорд медленнее летает! Даже с учётом того, что я ожелезнился для прочности, даже с учётом того, что в этот аэромобиль встроены магические компенсаторы, уменьшающие перегрузку от ускорения, даже с учётом того, что корпус зачарован на звукоизоляцию… Я думал, что сдохну. Сначала от перегрузки при взлёте. Потом, когда звуковой барьер преодолевали. Полковник вовремя сказал, чтобы я рот открыл — хлопок от взрыва был такой, что уши на минуту отключились. Как сказал Степан Геннадьевич, без магии, если бы просто такой движок на авто поставили, машину бы в этот момент прямо в воздухе ударной волной на запчасти бы разнесло. А если б не разнесло, то потом от трения об воздух бы уничтожило. Это он не хвастался, нет. Это он так объяснял, почему надо у проверенных мастеров магомобили заказывать. Чтоб потом нашему отделу меньше работы было.

Приземлились мы при всём при этом мягко. Видимо, права полковнику выдали никак не по блату и не за плату. Встали мы на дороге — несмотря на зиму и на то, что в посёлке двести человек живёт, проезд к погосту был расчищен. Ну, или укатан. Пока летели, я почитал в интернет-энциклопедии информацию об этом месте. И в целом, стало понятно, почему для этого жуткого ритуала была выбрана именно эта локация.

В тридцать первом году двадцатого века сюда привезли семь тысяч восемьсот раскулаченных крестьян с Алтая. В Томскую область. Через полтора года их осталось семьсот. Куда сгинули остальные — официально неизвестно. Предполагают, что вымерли от голода и всего подобного. Братские могилы отыскать так ни у кого не получается. На деле же, в этом месте, как ни странно, находится очередная точка сопряжения нашего мира и ирия. Древнее капище с проходом. По факту, кто-то из чернокнижников, затесавшись в ряды большевиков и чекистов, мог и в жертву их принести кому-нибудь. Если уж даже в наши дни такое происходит, что про те годы говорить? Короче, запах смерти ощущался даже на подлёте, и исходил он никак не от нескольких могилок современных жителей. Фонило от всей местности. Странно, что вообще ещё кто-то тут жить остался. Видимо, самые адаптированные к энергии смерти люди.

Место преступления, а иначе это и называть было невозможно, расположилось рядом с кладбищем, за оградой, и край ямы начинался всего метрах в пяти от обочины.

— Можно выходить. Следы не затопчем, их затёрли. — заглушив движок, сказал полковник и первым покинул своё водительское кресло и, перед тем, как захлопнуть дверь, добавил. — Осмотрись вокруг своим взглядом, может, что приметное увидишь.

Я вышел и огляделся. Конечно, увидеть было что и помимо физического зрения. Магическая фигура в виде аж целой девятиконечной звезды всё еще светилась под снегом, хоть это и были явно остаточные следы. Но если честно, смотреть было сложно. Воздух тоже был заряжен разного рода энергиями. Витал запах крови — причём его спокойно можно было ощутить обычным человеческим обонянием. По демоническому нюху же он бил, как бьют духи, если в лифте флакон разбить.

— Здравия желаю, товарищ полковник. — раздался незнакомый голос.

Это был местный участковый. Который прибыл сюда после звонка кого-то от местных, с утреца отправившихся в лес за калиной и наткнувшихся на эту картину. Хранитель правопорядка об увиденном сообщил своему начальству, как только шапка от вставших дыбом волос на место улеглась. Далее по цепочке это дошло до нашего подразделения. Начальник магического отдела принял доклад и отпустил участкового, но тот попросился остаться, просто посмотреть. Даже расписки о молчании был готов оставить, лишь бы понять, что происходит, стоит ли ожидать повторения, и нужно ли местным жителям по ночам дверь бревном подпирать изнутри.

— А шут с тобой, оставайся. — отмахнулся Степан Геннадьевич. — Сам поймёшь, что о таком не расскажешь.

— Разворачиваю аппаратуру, товарищ полковник? — поинтересовался я у начальника. Посмотрим, что тут произошло?

— Ну попробуй. — усмехнулся он и скептично покачал головой, а в ответ на мой удивлённый взгляд пояснил. — Ну ты же видишь, как воздух заряжен? Они темпоральный след маскировали, падлы. Знают значит, как их могли выследить. Но для отчёта, конечно, записи сделать нужно.

Разумеется, он оказался прав. На пять суток тому назад во времени не было видно ничего, кроме, так сказать, белого шума. Разные цветовые вспышки, искры, клочки тумана — вот и всё изображение на протяжении всего этого временного промежутка. А дальше уже шла обычная заснеженная поляна с редкими кустиками. Которых, к слову, сейчас на месте проведения ритуала не было. Пока мы изучали показатели техники, раздался гром. Да, гром в декабре. Бывает такое, знаете ли, когда сильные маги верхом на райдзю прилетают.

— Степан Геннадьевич, Константин Владимирович. — наставник поприветствовал нас рукопожатиями, ничуть не удивившись увиденной картине, или, по крайней мере, не продемонстрировав удивления.

— Семён Романович, приветствую. — ответил ему полковник. — Жаль, опять по работе встречаемся. Сказал бы, что работа не волк, но совсем не уместная поговорка будет.

— Homo homini lupus (лат., Хомо хомини лупус). — Произнёс наставник, глядя на открывшуюся его взору картину. — Человек человеку волк. Эта фраза, наверное, лучше подойдёт.