Агрима не успел даже вздохнуть. Его тело застыло в неестественной позе, будто увязло в невидимой смоле. Мышцы онемели, кровь замедлилась в жилах, даже веки перестали подчиняться. Только глаза — живые, яростные — ещё могли двигаться, следя за кинжалом, что кружил вокруг него, словно стервятник.

Белоснежный клинок из кости мерцал в полумраке, оставляя за собой шлейф серебристого света. Он чувствовал страх. Чуял душу. И выбирал место для удара.

— Что я в тебе всегда уважал, так это честность и самоотверженность, — Творец развалился в троне, пальцы барабанили по подлокотнику. — Сдохнуть ради своей цели без права на перерождение… Это не шутки.

Кинжал завис у груди Агримы, остриё дрогнуло, словно хищник, учуявший свежую кровь.

— Ах, ты не знал, что этот клинок распыляет душу, не давая той уйти в Реку Времени? — Творец наклонился вперёд, и в его глазах вспыхнуло любопытство палача. — Теперь знаешь. Прости, что не сказал раньше.

Кинжал жадно вгрызся в грудь Первого.

Агрима чувствовал, как рвутся нити, связывающие душу с телом. Как источник — тот самый, что питал его тысячелетиями — гаснет, словно свеча на ветру.

— А чтобы тебе было интересней подыхать… — Творец щёлкнул пальцами, — … мы с тобой посмотрим кино.

Пространство слева взорвалось рябью. Воздух застыл, затем разорвался, открывая смазанную картинку:

Пещера.

Своды, покрытые руническими контурами, дюжина маго-технических ковчегов — массивных, как тотемы древних богов. Братья и сёстры по очереди подходили к ним, прикасались, привязывали свои жизни к родовым устройствам, гарантируя себе шанс на перерождение.

— Зачем ты мне это показываешь? — прошипел Первый. Голос был хриплым, но в нём ещё теплилась ярость. — Думаешь, я не знал, чего лишаюсь добровольно?

Творец усмехнулся.

— Не-е-ет. Я показываю тебе другое, — высшее существо провело рукой по воздуху, и изображение переключилось. — Всё внимание — на Катурву.

Четвёртый стоял в центре пещеры.

В его руках блеснули адамантиевые иглы — тонкие, как шипы, испещрённые кровавыми рунами. Маяки. Те самые, что открывали двери между мирами.

— Нет… — Агрима задрожал в своих невидимых оковах. — Он этого не сделает…

— Он уже сделал! — Творец засмеялся, и смех его звенел, как ломающийся металл.

Где-то там над родным миром вспухали разрывы ткани реальности, впуская врага. Полчища. Войска тех, кто жаждал крови их мира.

«Вышвырни Четвёртого из нашего мира!» — что есть силы закричал через кровную связь Агрима, но Творец техносов только расхохотался.

— Он тебя не услышит. Я заблокировал собственные чертоги.

Боль вспыхнула, как белый огонь, разливаясь по жилам, пожирая душу. Но Агрима не закричал. Вместо этого он ухмыльнулся. Криво. Кровожадно.

— Иногда… шёпот… громче крика…

И на последнем выдохе прошептал:

«Вышвырни Четвёртого из нашего мира».

Принимать решение приходилось быстро. На одной чаше весов был предатель Катурва, а на другой — умирающий Агрима. На фоне этого всего мой родной мир накрывался медным тазом.

Мне же нужно было быть во всех местах одновременно.

«Расх, задержи эту тварь, прошу! Он — предатель! — крикнул я основателю закатного рода, с которым у нас было больше всего разногласий из всей дюжины Великих Домов. — Не дай ему уйти!».

Ответа я не услышал, зато увидел, как ковчег выплеснул едва ли не весь свой запас адамантия, чтобы облепить Катурву, словно паутиной. Только паутина эта быстро окрасилась закатным заревом, намертво въедаясь в тело Четвёртого. Тот бился в ней, словно в силках, применял различные конструкты из магии крови, но без толку.

«Иса, хватай Ориона и мигом в Око Сахары! Начинайте петь песню! Я открою портал. Техносы прорвались в мой мир! Помогите защитить людей!»

Деду приказ был ещё короче:

«Райо! Дети!»

Да простит меня умирающий Агрима, но первое, что я попытался сделать, это потянуться к адамантию в маяках, чтобы поглотить их и тем самым закрыть порталы. В прошлый раз я же их притянул только после поглощения осколка адамантия… Но в этот раз содержащегося во мне адамантия было меньше, чем в двух осколках, расположенных в пустыне, и я не мог конкурировать с такими объёмами. С-сука! Хорошо! Млять! Пойдём долгим путём!

— Что происходит?! — братья и сёстры слышали хлопки порталов, видели неправильную реакцию ковчега на Четвёртого, но не могли сопоставить факты в единую картину.