— Матильда, вы проделали это со всеми данными, исходящими от Процесса? — спросил кто-то.

— Нет. Не совсем. Старые данные — за первые год-два работы Процесса — можно довольно четко представить как поток сообщений в нейросети. Мы не знаем, что он «думает», — поспешно добавила она, изобразив пальцами кавычки, — но мы видим характер трафика, какой ожидали бы от нейронной сети.

София добавила:

— Да, мы начали работать в этом направлении после того, как Новое выделение ресурсов стало по-настоящему большим.

«Новое выделение ресурсов», или НВР, было довольно расплывчатым термином для того, что проявилось в конце первого года и с тех пор росло экспоненциально. При загрузке Процесс имел достаточно памяти для хранения собственной нейросети, и поначалу ему этого хватало. Однако затем он стал запрашивать все больше и больше дополнительных ресурсов из систем, к которым имел доступ.

— НВП или НВВ? — спросил кто-то.

— П, — ответила София.

Процессу выделялись два типа ресурсов: память (отсюда НВП, новое выделение памяти) и вычислительная мощность (отсюда НВВ). Они как будто прыгали друг через друга: Процесс внезапно захватывал много памяти и некоторое время разрастался, занимая ее, потом требовал больше вычислительной мощности.

— Мы уже некоторое время знаем, что использование памяти в НВР имеет другой характер, чем в исходном процессе, — заметил еще один участник. — Если мне позволено прибегнуть к антропоморфной лексике, Процесс использует НВР для чего-то другого, не для моделирования собственной нейросети.

— Согласна. И как раз поэтому мы начали данное исследование, — ответила София. — Мы спросили себя: если память НВР организована… используется не как память нейросети, то как именно она используется? На что это похоже?

— И мы получили ответ, — сказала Матильда. — Она используется пространственным образом. Для отслеживания вымышленного либо виртуального пространства с постоянными характеристиками.

— Как миллиметровка? — спросил кто-то. В его тоне звучал не столько скепсис, сколько недоумение.

— Как трехмерное многообразие. Миллиметровка — просто метафора, — ответила Матильда. — Поскольку мы имеем доступ к огромному количеству данных, мы можем гораздо больше сказать о структуре этого пространства. О том, что оно в себя включает. Мы с Софией пригласили вас сюда, чтобы показать вам результаты. Сейчас я попрошу всех чуть-чуть отойти и освободить место посередине, а потом включу пространственное моделирование, и вы сами увидите.

Участники начали шумно поднимать с пола сумки и отступать от центра; скоро в середине корта образовалось свободное место, а люди столпились по краям неровным овалом. София и Матильда остались ближе к середине, у границы разметки. Матильда двигала руками перед собой, управляя видимым только ей виртуальным интерфейсом.

На пол наложился рисунок миллиметровки.

— Просто проверка, — сказала Матильда. — А теперь облако точек.

Над кортом возникло облако из миллионов зеленых огоньков.

Хотя все точки были одного цвета и не связаны друг с другом, глаз мгновенно различал в них ландшафт. Где-то, по большей части на краях, зеленые огоньки касались пола. Ближе к середине они были примерно на высоте пояса. Все участники, обойдя модель и рассмотрев ее с разных сторон, согласились, что смотрят на трехмерную карту острова или континента, окруженную морем и с высокогорьями посередине.

— Ирландия, — объявил кто-то.

— Слишком много гор! — фыркнул кто-то другой. — Может, остров Мэн? Там посередине гора.

— Это что-то куда более крупное, посмотрите, сколько рек и горных хребтов, — заметил третий. — Я собирался сказать, Северный остров Новой Зеландии. Трудно определить, если не принести лестницу и не посмотреть сверху.

— На Земле такого места нет, — произнес тихий голос спокойно, однако с непререкаемой уверенностью.

Все повернулись к говорящему — лысому бородачу лет под семьдесят. Почти всю конференцию он тихо сидел в заднем ряду, без очков дополненной реальности, и по временам внимательно слушал, а по временам бормотал себе под нос, думая о своем. Нынешнюю презентацию он наблюдал со скучающей улыбкой, как детский лепет. Однако, когда посреди корта возникла модель, он так оживился, что чуть не сбил кого-то с ног, рванув через облако точек к заинтересовавшей его детали.

— Плутон прав, — объявила София. — Модель не соответствует ни одному известному….

— И не может соответствовать. Это видно с первого взгляда, — перебил Плутон.

София обернулась к ошарашенной Матильде, словно хотела сказать: «Я же говорила!» Затем обратилась к Плутону:

— Нельзя ли объяснить подробнее?

— Это фантазия. В карте нет физического смысла. Аллювиальные формации совершенно неправильные. Горные долины V-образные, а не U-образные, какими должны быть. Никакого понимания, как ледники их прокладывали. Горы — просто высокие места без всякой истории. Ни обнажения осадочных слоев, ни каких-либо следов вулканизма. Это программистский арт. Напомнило мне первые карты «T’Эрры», которые набрасывал Додж, когда звал меня на работу.