Сразу за воротами стояло нечто, сформированное по образцу самого Ждода: от тела на двух ногах отходили руки с ладонями и пальцами, крылья и голова. Крылья имели вид сухих листьев; они были не столько сложены, сколько смяты. Голова — плохо сформирована, просто шар беспорядочного хаоса. Существо было меньше Ждода; его крылья, хоть и пропорциональные телу, ненамного превосходили размерами упавшие листья.

Ждод некоторое время смотрел на существо и чувствовал, что оно, насколько может, смотрит на него. Когда Ждод двинулся, оно вроде бы сместилось. Через некоторое время Ждод почувствовал, что пока они друг на друга смотрели, оно изменило форму; крылья как бы сделались четче. Больше похожими на Ждодовы.

Облик существа не стал полной неожиданностью. Еще осенью Ждод, гуляя по улице, ощущал, что некоторые души упрочняются. Они не позволяли себе исчезать в листьях и ручьях, но пытались сгуститься в собственные формы. Душа перед ним просто была самой сильной и продвинулась дальше других. Мысль, что кто-то может выбрать форму по Ждодову образцу, его прежде не посещала, однако он не удивился. Возможно, и существо, и Ждод выглядели так до того, как умерли, и естественно пытались воссоздать тела, в которых обитали при жизни. А может, оно просто подражает Ждоду. Как все листья на всех деревьях были похожими-но-различными версиями первого листа, так, возможно, Землю теперь заселят похожие-но-различные существа, ходящие на ногах и летающие на крыльях, как Ждод.

Он собирался прогуляться, так что пошел к воротам. Другая душа по-прежнему стояла в середине отверстия. Ждод почувствовал, что нехорошо двум душам занимать одно пространство, и потому отклонился от прямого пути. Аура оформленного хаоса, заменявшая душе голову, заклубилась, словно вихрь листьев, и выпустила золотистый отросток. Стебелек ауры тронул Ждоду колено, и Ждод ощутил его касание.

Когда-то давно он облекся кожей, чтобы отделить свое вещество от вещества других душ. За это время ее хлестали суровые ветры, горячие и холодные, осыпали океанские брызги. Листья и ветки проверяли ее на прочность, а подошвами ног и ладонями он чувствовал поверхность различных камней. От всего этого кожа защищала надежно. Однако он еще никогда не входил в соприкосновение с чужой оболочкой или — как сейчас — с подвижным облачком ауры, выдающим присутствие души настолько новой в этих краях, что она еще не обзавелась законченной формой и собственной кожей. Он отпрянул; шебуршание ауры было для кожи словно рябь помех для зрения или шипение белого шума для слуха. Она не причиняла боли, не производила в нем заметных перемен. Ждод зашагал прочь. Клочок ауры отделился и мгновение вился вокруг ноги Ждода, потом растаял. Ждод был рад, что от него избавился; касание ауры, хоть и безболезненное, напомнило ему прежнее неприятное состояние.

Через несколько шагов он обернулся. Другая душа, немного умалившаяся в размерах из-за растаявшей части ауры, ковыляла за ним. Она не умела двигаться плавно или по прямой, но в целом у нее скорее получалось. Все сильнее отставая, она шла за Ждодом, на ходу улучшая качество своего движения.

Ждод назвал душу Последователем. Он гадал, где Последователь добыл вещество для своей оболочки. У самого Ждода было вначале бесконечное поле хаоса, из которого он создал не только свою форму, но и целый мир. Насколько Ждод знал, теперь хаоса в его мире почти не осталось. Из чего же создает себя Последователь? Может быть, он существует в обеих вселенных и лезет в Ждодову через крохотную прореху, а большая его часть заперта в хаосе по другую сторону. А может, он извлекает вещество из Ждодова мира, как деревья растут из почвы.

Деревья вдоль улицы были в полном порядке. После того как Ждод создал их такими-то и такими-то, они не имели ни склонности, ни возможности меняться, помимо того, что с каждым годом становились чуть больше и выпускали новые ветки. В некоторых теперь обитали души, и Ждод, проходя, чувствовал на себе их взгляды. Однако внешний вид деревьев не изменился.

Во время их сотворения, много лет назад, Ждодом двигала ненависть к хаосу и любовь ко всему упорядоченному. С тех пор он в целом стремился к большему разнообразию. Волны, бьющие о скалы (Ждод предполагал, что они по-прежнему бьют о скалы, хотя он на них не смотрит), несли в себе некий хаос и даже казались ему тем более правильными, чем необузданнее взмывали и рассыпались брызгами. Их неупорядоченность была иной, чем у мертвого хаоса, из которого Ждод сперва вызвал себя к бытию, а затем и сотворил все остальное. Значит, мир мог обладать долей бессистемности и не рассыпаться в хаос, как Ждод боялся вначале. Сейчас он видел в улице труды раннего Ждода, боязливого. Впрочем, ничего дурного в том, что улица такова, нет. Он не станет превращать ее в хаотические дебри. Деревьям — старейшим на Земле — он позволит менять форму более разнообразно: пусть каждое отличается от соседних ветвлением и изгибом суков. Однако природа улицы будет прежней. Пусть остается памятью его первых трудов и убежищем, куда стремятся новые души.

Ждод не дал улице завершения и не думал, что будет, если пройти по ней дальше определенной точки. Теперь, на приличествующем удалении от холма, там, где кончались деревья, он выровнял землю и покрыл ее травой. Из мертвой земли под травой он извлек камни и сложил прямые стены — не длинные, а такие, чтобы они сходились под четкими углами. Огороженные места были меньше его убежища на холме, однако в каждом могли поселиться несколько душ, если создадут себе тела не слишком большого размера. Стенам не хватало чего-то сверху, поэтому он создал им крыши. Улицу он отправил ветвиться между домами на манер жилок листа или притоков реки, только на равных расстояниях и под прямыми углами, что было сообразно вертикальным стенам и четким углам пустых жилищ. В домах он сделал отверстия на улицу, надеясь, что они привлекут блуждающие души, как ворота замка привлекли Последователя. В расположении домов и улиц он следовал своим причудам и чувству того, как должно быть устроено такое место. Город, как назвал его Ждод, обладал регулярностью, но не такой строгой, как изначальная улица. Некоторые улицы были длиннее других, дома отличались размерами и формой.

Заложив улицы и дома, где считал должным, Ждод оставил их простыми и незавершенными, словно приглашая другие души менять что пожелают. Город он опоясал полосой травы и засадил ее различными мелкими растениями из своего Сада. В центре Города он оставил квадрат без домов, с одной лишь травой.

Теперь он хотел вернуться в свое жилище на вершине холма и возвести над стенами крышу. Это не приходило ему в голову, пока он не взглянул на маленькие жилища и не понял, что им нужна крыша. Ждод вышел в квадрат посередине Города, расправил крылья и взмыл в воздух. Он облетел Город и удостоверился, что тот имеет такую форму, какую надо. Затем пролетел над улицей к большому дому на вершине холма и Саду за ним. Довольно долго он кружил, раздумывая, какая крыша наиболее пристала его обители. Ему пришло на ум слово Дворец. Он спустился на гладкий каменный пол Дворца и некоторое время ходил, разглядывая его под разными углами. Затем вернулся к воротам и, глянув вниз, заметил приближающуюся фигурку. То был Последователь, который по большей части шел, изредка взмахивая крыльями и пролетая небольшое расстояние.

К тому времени как Последователь добрался до вершины, Ждод приготовил ему домик поменьше, примыкающий ко Дворцу. Он хотел внушить Последователю, что этот домик, Сторожка, для него, а сам Дворец — только для Ждода. Ждод не знал, как передать другой душе нечто, возникшее в его голове. Он снова чувствовал, что там, где они с Последователем обитали до смерти, есть для этого какой-то установленный порядок.

Еще он чувствовал, что может полностью уничтожить форму, которую принял Последователь, начни тот доставлять серьезные неприятности. Перед ним возник образ: кулак, сжимающий яркую молнию и готовый метнуть ее с высоты. Откуда взялся образ, он не знал. Вещам естественно обращаться в хаос, но некоторые упорядоченности обладают свойством не распадаться, даже если неидеальны в начале или повредились потом. Однако, зная это, Ждод понял и другое: упорядоченности можно извратить до состояния, из которого им будет невозможно улучшиться. А значит, желательно передать свои намерения в смятенное сознание Последователя, не обращая того в ничто.