— Спустился с небес к восхищенной публике, — заметила Зула.

— Вообще-то публика — существенная часть затеи. Потому-то Мэйв и устроила свой тренажер в акробатической школе, — сказал Си-плюс. — Должно быть убедительно на всех уровнях, верно? А что нужно для убедительности? Квалиа — только часть. Я получаю их через визуальную информацию, движения, потоки воздуха. Однако нужна еще интерсубъективность. Наше восприятие на самом деле настолько же общественное, насколько личное. Почему нас смущают сумасшедшие? Они видят и слышат то, чего не видим и не слышим мы, а это неправильно. Почему люди в одиночном заключении трогаются умом? Потому что некому подтвердить их восприятие. Так что, когда я на тренажере совершаю посадку, мало смоделировать ее и показать мне; другие должны видеть и отреагировать. Ратифицировать квалиа, включить историю в общественную матрицу.

— Интересно, каково было моему дяде, когда его загрузили одного в мир без каких-либо квалиа, — проговорила Зула. — Оказался ли он в аду?

— Я часто думал о том же. Отправила ли его София в ад?

— Сознательно? Нарочно? Конечно, нет.

— Безусловно, — ответил Си-плюс. — Но если нечаянно? Я думаю, да. И все в надежде, что он на самом деле не умер.

— Если бы я не знала тебя семьдесят лет, то решила бы, что препараты ударили тебе в голову, — сказала Зула. — А так все больше и больше похоже, что ты занимаешься тем же, чем когда-то у Доджа, — заумными исследованиями.

— Спасибо. Так и есть. Впрочем, препараты действительно ударили мне в голову, так что, надеюсь, ты не обидишься, если я не стану снимать шлем. У меня проблемы с полем зрения, когда я его резко снимаю.

— Не обижусь, — ответила Зула. — Хотя мне было бы приятнее, если бы ты смотрел прямо на меня.

— Вообще-то я смотрю прямо на тебя, — сказал Си-плюс, — просто…

— У ворон глаза по бокам головы, — закончила Зула.

— Я повторяюсь?

— Да. А я подошла бы и обняла тебя, но…

— Ты меня раздавишь. Это конструктивный дефект твоего экзоса, — сказал Си-плюс. — Видишь, ты тоже повторяешься.

Он этого не видел, потому что видеосимулятор убирал лишнее, но Зула была в экзоскелете — последней инкарнации Фрэнка, — через который осуществлялось почти все ее физическое взаимодействие с материальным миром, так что хрупкое девяностолетнее тело было защищено почти от всех опасностей.

— Хорошо прошлась досюда? — спросил Си-плюс.

— Я бежала, — поправила Зула.

— Из-за чего спешка?

— Никакой спешки. Сказали, мне нужно больше встряски. Для костей полезно. Вообще-то я никакой особой встряски не почувствовала.

Впрочем, они оба знали, что экзоскелет точно рассчитывает нагрузку на ее кости, чтобы возникали полезные микротрещины, но не более того.

— Просто зашла навестить умирающего старика? — спросил Си-плюс. — Или послежизнь требует моего участия?

— Скорее преджизнь, — сказала Зула. — К тебе посетители. Я их впущу, когда буду уходить.

— Ты не останешься?

— Пробегусь вокруг Боинг-филда. Но за предложение спасибо.

Корваллис взлетел с ветки и немного покружил в восходящих теплых потоках, пока не вошли посетители.

Енох и Солли.

Он знал их уже сорок лет и смирился с тем, что время над ними не властно. Тем не менее он покружил над ними, разглядывая их с разных углов.

— Собираете заседание Societas Eruditorum? [349] — спросил Си-плюс.

— Вы — единственный оставшийся член, — сказал Енох. — Это заседание из одного человека.

— А вы?

— Мы, собственно, не члены как таковые, — ответил Енох. — А скорее консультационный совет.

— Вы не ученые?

— Не-а, — ответил Солли, — просто мудрецы.

— М-м. Что я должен сделать, чтобы стать мудрецом?

— Умереть, — ответил Енох, — и отправиться в следующее место.

— Дороговатая цена, на мой взгляд.

— Мы ее заплатили, — сказал Солли.

— А выглядите вполне живыми.

— Мы ее заплатили там, откуда мы.

— Итак, значит, здесь я могу быть только ученым. Чтобы стать мудрецом, я должен отправиться в Битмир и учредить там филиал Societas Eruditorum?

— Если честно, мы понятия не имеем, — с легким нетерпением ответил Енох. — Однако это представляется наиболее вероятным, исходя из нашего понимания, как мы сюда попали. А оно ущербно. Мы — сосуды разбитые.

— Ладно. Раз я единственный член, объявляю заседание открытым, — сказал Си-плюс. — Какое-то новое дело?

— Да, — ответил Енох. — Ваш последний хак. То есть я думаю, это будет ваш последний хак, судя по вашим жизненным показателям. Кто знает, может, вы меня еще удивите.

— Последний раз я писал код четверть века назад. Господи, как я по этому скучаю!