Прим начала воображать подземную пещеру, глубоко-глубоко, с озером восхитительно чистой воды, медленно копившейся тысячи лет. Пить хотелось так, что она даже чувствовала запах воды. Более того, ощущала влажность ноздрями, привыкшими к сухому воздуху. И слышала плеск — словно волны набегают на берег или дождь падает на озерную гладь. Может, каплет со свода пещеры, на котором сгущаются испарения? А от самой воды исходит слабое свечение?

— Я вижу свет, — объявил Корвус. — Погасите свечу!

Кверк шла первая с фонарем. Она не стала задувать свечу, просто закрыла створку фонаря. Наступила почти полная тьма. Некоторое время они стояли в молчании, затем Лом шумно выдохнул. Он наверняка нуждался в отдыхе больше остальных. Прим не знала, как осуществляется литопластика, но она определенно отнимала силы.

Когда глаза привыкли к темноте, сомнений не осталось: они что-то видели. Однако оно было рассеянное, неопределенное, и мнения, как всегда, разошлись.

— Там над нами солнечный свет, — объявил Лин.

— Утро еще не могло наступить, — произнес Мард.

— Под землей легко потерять счет времени.

— Это не свет. Нам мерещится, — сказала Хвощ.

— Я склонна согласиться, — ответила Прим, — потому что минуту назад мне пригрезилось пещерное озеро с чуть светящейся водой.

— Не пригрезилось, — возразила Хвощ. — Я точно слышала запах пресной воды. Сейчас его нет. Но иногда им веет.

Прим забеспокоилась о Корвусе. Он никогда не оставался так долго в человеческом обличье. И он много раз говорил, как не любит замкнутое пространство. Не любит темноту и невозможность смотреть вдаль. И все это ему приходится терпеть уже много часов. Тихим голосом, который слышала только Прим, он настаивал, что видит впереди свет — который либо указывает им путь, либо заманивает их в ловушку. У нее крепла уверенность, что Корвус повредился в уме. Однако если она сама ощущала запах озера там, где озера быть не может, то ей ли об этом судить?

Все эти соображения сделались не важны, когда они обогнули изгиб стены и увидели перед собой простор открытого хаоса. После стольких часов во тьме он показался им огромным и ярким, словно ночное небо над пустыней, и громким, как водопад. Однако он был светлее и подвижнее того почти незримого вещества, которое Лом хранил в своей адамантовой коробочке. Из хаоса, точнее, сквозь хаос шел свет, возникавший то тут, то там. Он вспыхивал, привлекая взгляд — мгновение казалось, в нем можно почти различить формы, — и тут же пропадал, будто поняв, что на него смотрят. И все это происходило не в одном месте, а в нескольких и чаще всего замечалось краем глаза.

— Под нами пол! — воскликнул Лом. И впрямь, в свете из хаоса они увидели, как он отходит от стены. — Это дело рук Плутона, ибо место это для него важно и он часто через него проходил.

— Проходил… через него? — переспросил Лин.

Он осторожно последовал за Кверк, которая последовала за Ломом. Остальные члены отряда тоже ступили на пол. Теперь Прим понимала, откуда в ее воображении взялись светящееся озеро и плеск воды. Хаос был и внизу, и над ними, так что они как будто брели через озерцо, в котором дна не видишь, но нащупываешь его ногами.

— Вот она! Показывает нам путь! — воскликнул Корвус.

— Она? — спросила Прим. Она отвлеклась, потому что на нее отчетливо пахнуло сосновым бором.

— Движущийся свет! — Голос Корвуса изменился на середине фразы — стал менее человеческим, более птичьим.

— Кто-нибудь чувствует запах костра? — спросил Мард.

Корвус вновь стал огромным говорящим вороном, что казалось крайне неразумным.

— Ты не понимаешь, — сказал он. — Чтобы отсюда выбраться, нам нужна путеводная звезда!

Прим теперь почти точно что-то различала — и это была не звезда, а крылатая женская фигурка, смутно маячащая впереди.

— Дайте мне конец веревки! — приказал Корвус. — И хватайтесь за нее изо всех сил!

Веревки у них было много — из всех запасов почти она одна и осталась. Мард сбросил с плеча моток и протянул Корвусу конец. Тот на лету ухватил его когтями и устремился за блуждающим огоньком.

— Скорее! И держитесь ближе друг к другу! Веревку не отпускать, что бы ни случилось!

Из всех команд Прим сумела выполнить только последнюю — цепляться за веревку двумя руками и не отпускать. Все остальное вылетело из головы в следующий же миг. Понятие «скорее» утратило смысл, когда исчезли время и пространство, то есть сразу, как Прим вслед за Корвусом вступила в хаос. Так же утратило смысл и понятие «держаться вместе». Прим не знала, где другие, более того, не помнила их имен. Всё раз за разом становилось чистым хаосом. Иногда вокруг не было ничего, кроме веревки в руках, и Прим не могла бы сказать, длилось это века или мгновения.