Повисла длинная пауза. Курт хмуро смотрел в почти прозрачные глаза старца, а после медленно освободил ворот от неожиданно крепкого захвата.

Эмоционально Курт с удовольствием бы принял такую удобную версию на веру, да еще и каким-никаким живым свидетелем, но беспощадное ratio[2]не позволяло совершать недопустимых для инквизиторского дела оплошностей, поэтому Гессе сухо поинтересовался:

— У вас есть доказательства?

Священник в ответ скрипуче рассмеялся, запрокидывая голову назад.

— Ты такой же, как и Ганс. Совершаешь ту же ошибку! Какие доказательства могут быть на ведьму?!

— Колдовство всегда оставляет след. И мы его найдем. И только после этого будем обвинять кого-то в малефиции.

— Да, конечно. И закончите, как Ганс. А потом мы все замерзнем! — последнюю фразу священник выплюнул с какой-то отчаянной злостью.

— Значит, это правда. Про замерзших людей.

— Все правда, майстер инквизитор. И Ганс, бедный Ганс, хотел нам помочь справиться с этой напастью.

— Ганс… Он оставил что-то после себя?

— Нет, — священник вздохнул. — Совсем ничего. Замерз под двумя одеялами в доме, что у самой городской стены.

— Что он там делал? — удивился Курт.

— Не знаю. Отказался жить здесь или в тереме княжны. Да вот только сомневаюсь, что умер он там. Знаете, было такое чувство, что его туда притащили.

— Мог ли он замерзнуть на улице?

— Вряд ли, майстер инквизитор. Холода уже не те, Масленица вон на носу. Обморозить что-то — это да, но не насмерть же.

— Что за Масленица? Это местный праздник?

— Да. Люд провожает зиму и встречает весну.

— Когда?

— Да вот, будет празднество через три дня. По обычаю мы сжигаем соломенное чучело, водим хороводы и печем блины. Хороводы, майстер инквизитор, это вроде танца, когда все берутся за руки, а блины — местное блюдо. Вы должны обязательно попробовать.

— Не до празднеств тут… — хмуро протянул Гессе. — О Гансе еще что-нибудь можете сказать? Может, помните какие-то странности в его поведении... Как он себя вел… что говорил… возможно, что-то необычное…

— Никак нет, — пожал плечами старик. — приехал, начал расследование, да только меня не послушал, что ведьму надо брать эту… так и замерз. Умер.

***

— Превосходно, — мрачно констатировал Бруно. — прямо «поскользнулся, упал, потерял сознание…» И что мы имеем? Просто голые факты и никаких зацепок.

— Подождите… Я хотел сказать… если это важно… — вставил Петер, — я тут недавно перемолвился словом с девушкой…

— Петер, не до твоих любовных похождений сейчас, — недовольно бросил Бруно.

— Погоди, может, что-то важное, — осадил его Курт и обернулся к Петеру, — ну?

— Так вот…Когда вы меня от княгини отослали… Выхожу я из терема… А там стоит она… Чернокудрая такая, высокая. Меня заметила и внимательно смотрит. Ну я и поздоровался. Вежливость, все-таки…

— Ну же, ближе к делу.

— В общем, эта девушка — служанка княгини. Недаром она возле терема крутится. Она спросила, кто я и что здесь делаю. А я и представился. Сказал: я с майстером инквизитором в качестве переводчика… Ну она поняла, но вид у нее всё равно был пугающий.

— Не оказалась бы она такой же умной, как и княгиня, то мы могли бы что-нибудь из нее вытянуть. Сдается мне: неспроста все эти слухи про ведьму…

— Сдается мне, не за тем ты гонишься, — вздохнул Бруно, — мне кажется, что княгиня ни при делах.

— Креститься надо, когда кажется, — огрызнулся Курт, — да и не верю я этим слухам. Просто хочу проверить.

— Может, подумаем про мотив? — предложил Бруно. — Зачем кому-то убивать с такой регулярностью?

— Не это главный вопрос, — отозвался Курт. — Если это человек, то дело не станет за тем, чтобы его поймать: попросим княгиню мобилизовать всю стражу и народу на площади скажем, чтобы из домов ночью в означенный день не выходили и чтобы все двери заперли… А сами выйдем. Если она все-таки враг, то на нас попытаются напасть. А, точнее, на кого-то одного. Но об этом позже. А если это действительно малефик творит… Что ж, тогда надо искать следы колдовства. Артефакты, ритуалы, подозрительных личностей. Я сегодня отправлюсь на пир и прочешу местную знать. Бруно, не мог бы ты поинтересоваться у святого отца местными мифами, легендами и преданиями? Может статься, найдем что-то древнее, как прошлый раз вышло с Крысоловом… Петер, не мог бы ты еще раз поговорить с той девушкой…

— С каких пор я стал следователем? — возмутился переводчик, поправляя очки. — Мое дело — книги, а в человеческой душе я разбираюсь, как свинья в Священном Писании.

— Слушай, только ты можешь поговорить с ней: она наверняка немецкого не знает, а вы уже, можно сказать, пересекались…

— Ну и что я ей скажу?!

— Притворись глупым иностранцем и прояви любовный интерес, — мрачно оборонил Курт, — наверняка она сочтет это лестным.

Петер вспыхнул.

— Прошу заметить… я… никогда…