Я продвигался по узкому переулку, который, судя по карте на моем полуживом визоре, должен был вывести меня к основной группе Рейдеров. Переулок был завален мусором, обломками зданий, а теперь еще и телами убитых зергов. Воняло паленым хитином, озоном от выстрелов и какой-то гнилью.

Внезапно земля под ногами содрогнулась. Из-под асфальта, проламывая его, как бумагу, вырвались две огромных, шипастых морды. Снова зерглинги! Их мощные челюсти щелкнули в опасной близости от моего лица. Я отшатнулся, инстинктивно нажав на гашетку огнемета. Поток пламени ударил в одного из них, заставив его с визгом отпрянуть и снова скрыться под землей. Второй же извернулся и попытался схватить меня за ногу. Я ударил его прикладом винтовки по массивной голове, потом еще и еще, пока он, наконец, не ослабил хватку и не сдох.

Я был вымотан. Боекомплект к винтовке подходил к концу, топливо в единственном работающем огнемете тоже было на исходе. Броня превратилась в решето, сквозь пробоины сочилась моя кровь, смешиваясь с машинным маслом и гидравлической жидкостью. Я чувствовал, как силы покидают меня. Голова кружилась, перед глазами плыли темные пятна.

«Нет… я не сдамся…» – твердил я себе. – «Я должен… прорваться…»

Я споткнулся о какой-то обломок и упал на одно колено. Винтовка выпала из ослабевшей руки. Я попытался подняться, но ноги не слушались. Костюм был слишком тяжел, а я – слишком слаб.

И тут я увидел их. Очередную троицу зерглингов, которые, видимо, отбились от основной массы и теперь обходили меня с фланга, заметив мою беспомощность. Они приближались медленно, хищно, словно предвкушая легкую добычу.

«Ну, вот и все…» – мелькнула отчаянная мысль. Я зажмурился, ожидая неизбежного.

Но вместо острых когтей и зубов я услышал знакомый рев импульсных винтовок и крик:

– Эй, твари! А ну пошли прочь от нашего парня!

Я открыл глаза. Передо мной, поливая зерглингов свинцом, стоял Тайкус Финдли в своей громоздкой броне, а рядом с ним – еще двое морпехов Рейнора. Они только что зачистили этот сектор и, видимо, услышали шум боя.

– Живой, салага? – Тайкус подошел ко мне, отшвырнув ногой обезглавленного зерглинга. Он оглядел мой изувеченный костюм. – М-да, потрепало тебя знатно. Свонн будет недоволен, ты ему новую игрушку испортил.

– Я… я в порядке… почти… – выдавил я, пытаясь отдышаться.

– Вставай, солдат, – Тайкус протянул мне свою огромную бронированную руку и рывком поставил на ноги. – Тут тебе не санаторий. Пора двигать к остальным. Эвакуация гражданских вот-вот начнется.

С их помощью я, шатаясь, добрел до основной группы. Рейнор, увидев меня, лишь покачал головой, но в его глазах было что-то похожее на уважение.

– Молодец, Торн. Выбрался. Живой. Это главное. Медик, осмотри его! – крикнул он.

Корабельный медик, тот самый, что прибыл с подкреплением, быстро подбежал ко мне.

– Снимай шлем, парень, – сказал он, его голос был спокоен и профессионален. – Сейчас посмотрим, что тут у тебя.

Я с трудом стащил шлем. Свежий, хотя и пропитанный дымом воздух ударил в лицо. Медик осмотрел мои раны, что-то вколол – наверное, обезболивающее и антибиотик.

– Ничего смертельного, но тебе нужен отдых и нормальная перевязка. Как только вернемся на «Гиперион», займусь тобой в лазарете. А пока… держи. – Он протянул мне несколько самоклеящихся гемостатических повязок. – Закрой самые крупные дыры. И постарайся больше не попадать в такие передряги.

Пока медик колдовал надо мной, эвакуация шла полным ходом. Группы испуганных, но благодарных колонистов под прикрытием Рейдеров бежали к десантным челнокам. Доктор Хэнсон, несмотря на усталость, лично руководила посадкой, стараясь успокоить плачущих детей и растерянных стариков.

– Торн, в этом костюме ты больше не боец, – сказал Рейнор, подходя ко мне. – Но ты еще можешь быть полезен. Возьми винтовку у павшего… Клейтона, – он указал на тело морпеха, которого я видел ранее, – и помоги прикрывать отход последних групп. После того, что ты пережил, это будет для тебя как прогулка.

Я кивнул. Мне дали другую, стандартную гауссову винтовку C-14, несколько магазинов. Я чувствовал себя голым после тяжелой брони, но выбора не было. Главное – я все еще мог сражаться.

Последние группы гражданских уже грузились в челноки. Зерги, словно почуяв, что добыча уходит, предприняли еще одну, отчаянную атаку. Но теперь нас было больше. Свежие силы, включая второго огнеметчика, работали слаженно и эффективно. Стена огня и стали отбрасывала тварей назад.

Я стоял в одной цепи с Килгором, Леной и Джонсоном, отстреливаясь от наступающих зергов. Каждый из нас делал свою работу. Каждый защищал не только свою жизнь, но и жизни тех, кто уже был в безопасности в челноках.

И в этот момент, глядя на благодарные лица спасенных колонистов, на решительные лица моих новых товарищей, я впервые за долгое время почувствовал нечто похожее на… гордость. Не за себя, нет. А за то, что мы делали. Это было правильно. Это имело смысл. Это стоило того, чтобы сражаться и рисковать. Даже если цена была высока.

«Да, – подумал я, перезаряжая винтовку. – Это стоит того, чтобы отдать за это жизнь. Если придется».

Но умирать сегодня я не собирался. Я собирался жить. И сражаться дальше. Рядом с этими людьми. Потому что здесь, на борту «Гипериона», я, кажется, начинал находить то, что потерял в пыли и лжи Доминиона – веру. Веру в то, что даже в самой темной войне есть место для света. И этот свет нужно защищать. Любой ценой.