Впрочем, ясно, что не всех. Нина Вернон - заведующая отделом неприключенческой литературы - была неприятно озабочена внезапно возникшими личными проблемами. Казавшаяся такой непрочной и необязательной любовная связь со смазливым парнем, каких на пляже сотни, грозила перерасти во что-то большее. Однажды утром Нина поняла, что Леон - так звали ее знакомого - относится к их знакомству с излишней серьезностью. Более того, недвусмысленно заявил, что готовит брачный контракт. Превращаться ни с того ни с сего в собственность приятного, но малознакомого парня Нина посчитала недопустимой легкомысленностью. Она попыталась образумить чрезмерно пылкого влюбленного, но Леон, совсем некстати, проявил ослиное упрямство и нежелание прислушиваться к голосу рассудка. Переубедить его не удавалось.

Нина вынуждена была навести справки о своем ухажере. Результаты расследования неприятно поразили ее. Несмотря на возраст (ему едва перевалило за тридцать), Леон оказался человеком солидным, успевшим завоевать прочное место в жизни, он заведовал поставкой прохладительных напитков и мороженого в пятнадцати секторах знаменитого центрального пляжа острова. И, что еще хуже, он принадлежал к одной из известнейших и богатейших семей Сан-Лоренцо - Карпето. Доброхоты рассказали, что Леону срочно, в ближайшие месяцы, надо было обзавестись женой, поскольку от этого зависела его дальнейшая карьера.

Нине не удалось, впрочем, установить самое главное: почему Леон остановил свой выбор на скромной сотруднице Центра истории литературы. Создавалось впечатление, что Леон и сам не знает - почему. Внезапный приступ любовной лихорадки Нина отмела сразу. Она слышала о том, что в последнее время на острове отмечено несколько подобных случаев. Но ни один из них, естественно, не был связан с заключением династического брака. А перед Леоном, насколько она поняла, стояла именно такая задача. Почему же, почему? Эта загадка странным образом расположила Нину к Леону. Он ее зацепил. Но связывать свою судьбу с парнем только на том основании, что тот способен на непонятные поступки, было бы неоправданно экстравагантно. Да и страшновато. Семья Карпето могла отнестись к приступу любовной лихорадки своего молодого представителя без понимания. А вдруг они вздумают вылечить болезнь хирургическим путем! Любому на острове известно, что Карпето человека убить, что таракана раздавить. Кто им помешает? Нет, Нине лишние проблемы были ни к чему.

Свое рабочее место в Институте Нина Вернон устроила согласно представлениям, почерпнутым из скрупулезного изучения литературных источников далекого ХХ века. Широкий полированный стол из темной фанеры, почему-то называемый "письменным", настольная лампа со смешным зеленым абажуром, замысловатая подставка для книг, простенький компьютер, оснащенный устройством для чтения старинных дисков, громоздкий монитор.

Мать, время от времени посещавшая Институт по делам, каждый раз давала волю своему необузданному темпераменту, не стесняясь употреблять самые грязные ругательства, характеризуя убогость интерьера кабинета дочери. Нина привычно напоминала, что занимается изучением старинных книг, а не туристическим бизнесом. Вот где без новейших информационных технологий не обойтись. Мать презрительно улыбалась.

Вот и на это раз у мамочки было такое выражение лица, что Нина немедленно почувствовала себя туповатой дурнушкой.

– Я не вовремя?

Нину подмывало сказать правду - нельзя отрицать очевидное. Впрочем, требовательный голос матери вернул Нину к действительности. После бесплодных раздумий о действии далекой от доводов разума и сотрясающей основы миропорядка любви, слова матери прозвучали отрезвляюще.

– Согласна, ангелы среди современных мужчин встречаются крайне редко. А может, таковые и вовсе перевелись, в последнее время я их не тестировала, однако должна напомнить: через три месяца тебе исполнится тридцать лет. У тебя осталось всего лишь три месяца, чтобы заключить брак. От положенных мне по закону денег я отказываться не намерена. Даже из любви к своей дочурке.

– Я помню, мама.

– Я поомнюю, маама! Разве эти слова хотела я услышать за три месяца до твоего тридцатилетия?

– Я успею, мама.

– Сколько раз я говорила - не смей называть меня мамой. Я - Диана. Неужели это так трудно запомнить?

– Я помню. Диана.

– Прекрасно. Не сочти, что я лезу не в свое дело, но я тебе не чужая. Хотелось бы верить, что ты заключишь выгодный брак. Вспомни наставления Дианы. Никогда не упускай возможности подзаработать, и твой кишечник не подведет тебя.

– Я всего лишь скромная заведующая отделом неприключенческой литературы. Выгодный брак не для меня.

– Да, твои дружки так себе приобретение, но даже с них можно получить шерсти клок. Если подойти к делу с умом.

– Послушай ма... Диана. Я делаю все, что могу.

– Ерунда. Ты никогда не умела приманивать деньги и не собираешься этому учиться. Меня это возмущает. Когда ты, наконец, повзрослеешь? К сожалению, я уделяла слишком мало внимания твоему воспитанию, хотя теорию знаю: аскетизм, правильное питание и здоровый эгоизм обязательно сделали бы из тебя настоящего человека.

Все одно к одному. Ясно было, что мать от своих денег не откажется. Пятьдесят лет назад в Конституции Сан-Лоренцо появилась уникальная поправка, гарантирующая матерям-островитянкам, чьи дочери выходят замуж до тридцатилетнего возраста, получение единовременной премии в размере 5000 долларов. Деньги в специальный фонд внесли местные олигархи, озабоченные падением нравов в среде образованной молодежи. С той поры получение премии превратилось на острове в популярный вид спорта.

Диана (мать) на многое смотрела сквозь пальцы, особенно, если события и поступки близких людей не ставили под угрозу ее интересы. Но перспектива потерять законные 5000 долларов из-за нерасторопности и глупости дочери была противна ее кипучей натуре. Причуды дочери заставляли ее действовать решительно. Нина понимала, что Диана (мать) добьется своего при любом раскладе, однако перспектива получить в мужья Леона не радовала.