– Я помню.

– Так что на отгул не рассчитывайте. Давно мне так сильно не хотелось быть полезным. Реальная возможность коммерческого успеха обычно действует на меня возбуждающе, но на этот раз я побил все рекорды нетерпения.

Нина вспомнила, как удачно у нее прошло первое гадание, и решила повторить. Использовать следовало ту же книгу. Она прочитала попавшуюся на глаза цитату и чуть не поперхнулась от внезапного приступа смеха. Вот уж в точку, так в точку!

"Берегитесь человека, который упорно трудится, чтобы получить знания, а получив их, обнаруживает, что не стал ничуть умнее, - пишет Боконон.
– он начинает смертельно ненавидеть тех людей, которые так же невежественны, как он, но никакого труда к этому не приложили".

Нина поспешно закрыла глаза, досчитала до десяти, ей не хотелось, чтобы Мартинес догадался, что она смеется над ним. Прислушалась, после чего открыла левый глаз. Наверное, поспешила, Мартинес, взвинченный странным, с его точки зрения, поведением Нины, навис над ней, как коршун над беззащитным цыпленком. Не приходилось сомневаться, что он без труда разорвет ее на части, если это взбредет ему в голову.

– Что вы читаете сегодня, Нина?
– спросил он, как всегда, бесстрастно.

– Книга середины ХХ века, на обложке значится в качестве автора Курт Воннегут. Считается, что этим псевдонимом пользовался Килгор Траут, когда рассчитывал на коммерческий успех своих текстов. Мне поручено установить, так ли это. Заказ поступил из Нью-Йорка.

– Да. Я помню эту историю. Дело темное. Я считаю, что этот Килгор Траут был очень неприятный парень. Один из моих учеников уже пытался написать диссертацию, посвященную творчеству этого человека. Жаль, что он свихнулся прежде, чем закончил свою работу. Последний абзац был настолько дик, что я запомнил его на всю жизнь. Никогда не встречал ничего более странного. Хотите, я воспроизведу его по памяти?

– Пожалуйста.

"Мы с Килгором Траутом одного мнения насчет реалистических романов, для которых выискивают подробности, словно ищутся в голове. В романе Траута под названием "Хранилище памяти всей Пангалактики" герой летит в космолете длиной в двести и диаметром в шестьдесят две мили. В дорогу он взял реалистический роман из районной космолетной библиотеки, прочел страниц шестьдесят и вернул обратно. Библиотекарша спросила его, почему ему не понравился этот роман, и он ответил: "Да я про людей уже и так все знаю".

– Хорошая тема для диссертации, - сказала Нина и тотчас пожалела об этом, очевидно, что Мартинес придерживался прямо противоположного мнения. И спорить не собирался.

– Весьма опасная для душевного равновесия тема, - сказал он.
– Напоминаю, мой ученик свихнулся, пытаясь разобраться в этой бессмыслице.

– Мне не приходилось читать книг Килгора Траута. Много слышала о них, читала критические статьи в журналах, но самих текстов никогда не видела.

– Не исключено, что они бесповоротно исчезли. Кстати, эта странность и сделала Килгора Траута классиком. Согласитесь, что очень трудно находить недостатки и слабости в произведениях, текст которых не сохранился.

– Я никогда прежде не интересовалась Килгором Траутом.

– Да. Я знаю. Вас всегда увлекал другой Килгор - Хеминг.

– Вы правы. Хеминг великолепный писатель.

– Не нужно преувеличивать. Он вполне мог бы стать первым номером, лучшим в профессии, да только силенок не хватило.

Нина с трудом сдержалась, больше всего на свете ей хотелось влепить Мартинесу звонкую пощечину. Да так, чтобы его самоуверенность и презрительная улыбка сползли на пол и были растоптаны ее туфлей. Его поведение было оскорбительным и глупым. Впрочем, Килгор Хеминг не нуждался в защите. Если бы она могла рассказать о своих личных встречах с этим великим писателем... Но за путешествия во времени положена смертная казнь. Вот и приходится помалкивать и благодарить Бога за то, что в свое время ее авантюра прошла удачно и осталась нераскрытой.

– В защиту Хеминга я могу сказать одно: "Творчество душевнобольных кошек". Обязательно прочитайте. Одного этого произведения достаточно, чтобы относиться к нему с почтением.

– Ага, - Мартинес скривился в презрительной ухмылке.
– Что ж, если бы Хеминг сумел закончить свой труд, ему и в самом деле не было бы равных. Но "Кошки" остались всего лишь нереализованным замыслом. Я просматривал черновики. Признаю, что отдельные главы выглядят очень и очень неплохо. Но это всего лишь черновики. Не более того. Готового произведения под названием "Творчество душевнобольных кошек" не существует. Есть блестящие фрагменты. Но из фрагментов шубу не сошьешь! Иногда мне и самому неприятно, что Хеминг так опростоволосился.

В первый момент Нина не поверила Мартинесу. Его утверждение показалось ей бессмысленным. Как это не существует? Нина собственными глазами видела, как был увлечен Килгор работой над романом. Помешать ему могло только что-то чудовищное. Ей стало страшно.

– Вам, Нина, следует сменить приоритеты, попытаться работать с писателями, носящими, например, имя Николай, раз уж с Килгорами не выходит.

– Я подумаю.

– Не обижайтесь. Литература иногда мне напоминает трассу "Формулы-1".
– На лице Мартинеса появились едва заметные розоватые пятнышки, что случалось каждый раз, когда он начинал разглагольствовать о вещах, в которых чувствовал себя непревзойденным знатоком.
– Это жестокий и беспощадный спорт. Напор, порыв, скорость. Человек, занимающий второе место, не интересен. И писатель обязан быть лучшим. Тиражи, гонорары, литературные премии и государственные награды, широкое общественное признание - вот самые надежные оценки писательского труда. Вы не согласны?