– Но хоть что-то мы можем узнать?
– спросил Морран.

– Я могу ответить на любой корректный вопрос о природе вещей.

Люди переглянулись.

– Кажется, я понимаю, что он имеет в виду, - печально проговорил Лингман.
– Наши главные гипотезы неверны. Все до единой.

– Выходит, что мы не в состоянии даже поставить вопрос? Не верю я в это. Хоть какие-нибудь основы мы должны знать?

Морран повернулся к Ответчику.

– Что такое смерть?

– Это антропоморфизм. Я не могу объяснить.

– Может ли антропоморфизм отражать действительность?
– спросил Лингман.

– Все антропоморфизмы подразделяются на ложные и частично истинные в отдельных ситуациях.

Большего они не добились. Морран с Лингманом мучились еще несколько часов, но истина ускользала все дальше.

– Ну что же, теперь моя очередь, - сказал Владимир и встал перед Ответчиком, скрестив руки на груди.

– Ну-ка, дружок, почему наш мир трехмерен?

– Трехмерность мира - антропоморфизм. Это не более чем иллюзия.

– Й-а-я!..
– радостно заорал Владимир.
– Вот я тебя и расколол.
– Почему в трехмерном мире действуют законы сохранения?

– Законы сохранения вытекают из трехмерности мира. Это не более чем ограниченность проекции.

– Правильно, - сказал Владимир.
– Умница.

– Послушайте, Владимир, вы же видите, что все это чудовищный обман. Отрицать законы сохранения - это уж слишком, - угрюмо вставил Морран.

– Не мешайте. Никто их не отрицает. Правильно ли мы поступили, притащившись сюда?

– Это не может рассматриваться, как ваша заслуга. Ваш приход сюда был предопределен.

– Ты, конечно, пятимерный?

– Для вас - да.

– Имеет ли наше существование смысл?

– Естественно, только объяснить его в привычных для вас терминах затруднительно.

– Можем ли мы рассчитывать, что выполним предназначенную для нас работу?

– Никаких запретов нет.

– И мы перестанем быть людьми?

– Вы станете другими, не такими, как сейчас.

– Это страшно?

– Не преодолев страх, нельзя обрести понимание смысла жизни.

– Мешает ли трехмерность нашего мира выполнению смысла жизни?

– Вопрос лишен смысла.

– Значит ли это, что смысл нашей жизни в преодолении трехмерности?

Неожиданно экран стал медленно темнеть. Ужас охватил Владимира. Никакой это был не экран. Это был вход в пещеру? За черным пятном угадывалась бесконечная бездна.

– Проходи.
– Это было последнее слово, сказанное Ответчиком.

– Вставай, дорогой!

Владимир Анатольевич открыл глаза. Он находился в своей комнате на Третьей линии Васильевского острова, где ему и полагалось быть согласно заведенному положению вещей.

Жена склонилась над ним и ласково улыбалась. Никаких космических кораблей, никакого космоса...

Космоса? Почему космоса? Владимир Анатольевич удивился. Сон, что ли, был на космическую тему? За завтраком Владимир Анатольевич медленно пережевывал яичницу, без особого раздражения наблюдая за обязательным ежедневным ритуалом "сынок неторопливо собирается в школу". Он попытался вспомнить свой сон. О космосе. Что-то связанное с Шекли, кстати, как и у Алеши. Рассказ называется... Нет, не вспомнил.

Позднее, уже на работе, во время семинара по проблеме компьютерного обучения в средней школе, сон неожиданно стал всплывать из подсознания, словно льдинка, то одним своим краем, то другим.

Рассказ назывался "Задать вопрос", написал его действительно Шекли. Речь в нем шла о некоем Ответчике, который знал ответы на абсолютно все вопросы.

"И я, конечно, оказался самым сообразительным, как это и полагается во сне, - с иронией отметил Владимир Анатольевич.
– Жаль, что это произошло только во сне, и кроме меня об этом никто больше не знает".

Впрочем, ничего принципиально сложного в общении с Ответчиком не было. Достаточно было сообразить, что наши факты, установлением которых мы так гордимся, для Вселенной бессмысленны, поскольку то, что мы считаем объективным, для Вселенной чаще всего субъективно, и наоборот, объективное для Вселенной - субъективно для нас. И вопросы, естественно, должны были быть по возможности субъективными. Расширяется ли Вселенная? Для Ответчика этот вопрос лишен смысла. А вот то, что земляне пришли за ответом - факт.