– Хотелось бы верить, - сказал я скептически.

– Много денег за полёт я предложить вам не могу, но все расходы по нему несёт наш университет, - он вдруг увял, потом обратился ко мне снова с прежней горячностью:

– Но вы должны понимать, что в случае положительного результата у человечества появится возможность...

– Да дело не в деньгах...
– перебил я, и вдруг Марта подала голос:

– Петровски, соглашайся.

– Ты понимаешь, что такое полёт на Луну после стольких лет перерыва?
– спросил я её.

– Я давно не управлял кораблём вне орбиты планеты...

– А что ты теряешь? Свою халупу на отшибе захолустного городка? Мерзкий климат?

– Возможность видеть тебя, - серьёзно ответил я, и только потом спохватился, что произнёс это непринятым, между нами, шутливым тоном. Марта ничуть не смутилась, напротив, выражение на её лице вдруг тоже стало серьёзным.

– Вернёшься - увидишь снова. Ещё надоем.

Мы смотрели в глаза друг другу и тут я понял, что, даже в присутствие постороннего, надо, пользуясь сложившейся ситуацией, все вопросы с Мартой выяснить сейчас и окончательно. Не понимаю, как я решился на это, может глоток виски, а может необычность ситуации повлияли, сделав меня столь смелым.

– Послушай, Марта, - мой голос вдруг осип несмотря на всю мою решимость, - мне нечего тебе предложить, и, кроме того, я старый...

– ...дурак, - закончила она за меня, и положила свою ладонь на мою руку.

Как будто сквозь туман, я снова услышал голос молодого человека:

– У вас будет время и возможность вспомнить навыки на тренажёре, я всё подготовил.

– Я в тебя верю, - сказала Марта.

Как вы думаете, что я мог сказать после этого?

– Так сразу не получится. Нужно будет собрать команду. Несколько старичков я на это, думаю, подписать смогу.

– У вас есть партнёрша?
– вдруг спросила Марта профессора.

Голан, видимо, пришёл в растерянность от такого вопроса и ответил не сразу:

– Да, - он немного смутился. Потом посмотрел на меня и добавил: - Мы вместе работаем, и она тоже хочет лететь, но я боялся, что мистер Петровски...

– Мистер Петровски согласится - сказала Марта, встала и, восхитительно покачивая бёдрами, ушла на кухню.

Когда я забрался в свою машину, то, запустив двигатель, некоторое время сидел в ней, хотя даже на таком морозе электромотор в прогреве не нуждался. Душа моя ликовала: я снова пристегнусь к креслу пилота, я снова выйду в пространство. Видимо, внутри я сразу согласился на предложение Голана, просто боясь, что что-то может не сложиться, начал искать прорехи в его плане, чтобы отказаться. И Марта! Марта будет меня ждать и даже готова мне надоесть!

– Управление мне, - сказал я навигатору, снял машину со стояночного тормоза и повёл её к своей халупе по мёрзлой поверхности Марса.

Торенс пятнадцать лет. Она тинейджер, практически взрослый человек, но папа и мама продолжают загружать ее по полной программе.

– У тебя опять неуд по истории астронавтики!
– возмущается папа.

– Зато отлично по стрельбе из бластера, - отвечает Торенс.

– Стрельба из бластера - это факультатив, - наседает папа.
– Оценка не войдет в аттестат.

– Что с того? Ты бы хотел, чтобы у меня был еще и неуд по стрельбе?

– Торенс, при чем здесь стрельба?
– Это в разговор вступает мама.
– Нас прежде всего интересует история астронавтики.

– Но это же совершенно бредовый предмет! Какая разница, кто первым высадился на Луне - Колумб или Коперник?

– Ты сведешь меня в могилу!
– кричит папа, хватаясь за сердце. Внутри него начинает что-то жужжать - видимо, опять полетело реле, - и папа падает в кресло. Мама бросается к видеофону звонить в мастерскую - отцу требуется срочный ремонт.

Мама и папа у Торенс - роботы. Внешне они точные копии ее настоящих родителей Линды и Петера Соренсен, отправившихся в звездную экспедицию семь лет назад. Внешне - родители, внутри - бесчувственные железки. Их только такими заявлениями и проймешь. Как будто Торенс не знает, что первым на Луне высадился Билл Гейтс.

– Мама, не надо никуда звонить, - кричит она.
– Как отладить реле, мы проходили в пятом классе.

– Хорошо, - соглашается мать.
– Заодно глянь и мое реле. В качестве профилактики.

Она приносит отвертку. Папа ложится на тахту, и Торенс вскрывает его грудную клетку.

– Здесь все так запущенно, - говорит девочка.
– Понадобится еще и паяльник.

Мама спешит за паяльником, а Торенс, пользуясь моментом, отщелкивает несколько рычажков внутри отца. Ответственность снижается на двадцать процентов, добродушие повышается на сорок. Потом девочка регулирует подоспевшую мать. До ближайшего техосмотра никто ничего не заметит, а до техосмотра еще полгода.

– Папа, кажется, ты что-то говорил про мой факультатив?
– напоминает Торенс чуть позже.