– Ты кто? – последовал вопрос на повышенном тоне, а лицо офицера стало наливаться краской.

– Конь без пальто. Полковник, можно повежливее? Или подобный пробел в воспитании у Вас с детства? Не знаете, как следует обращаться к незнакомым людям?

– Встать! – прошипел в бешенстве офицер и хотел меня уже схватить за шиворот, но на его плечах в полном смысле слова повисли двое мужчин, один из которых что-то зашептал в ухо разгорячённому человеку.

– А мне насрать кто он такой. Будет тут сопля малолетняя меня оскорблять. Встать, я сказал!!! – Тут он уже заорал во весь голос и мне ничего не оставалось делать, как встать, но не сдержался и влепил с левой руки по красной морде, да так хорошо легло, что завалился на паркет не только он, а и его сопровождающие.

– Князь Галицкий. Александр Николаевич. За нанесённое публичное оскорбление вызываю Вас, полковник, на дуэль. И давайте не откладывать. Встретимся прямо завтра. Поскольку Вы нанесли мне оскорбление не только словесное, но и действием, согласно уложению о дуэлях, выбор оружия оставляю за собой. Боевые ножи. Поединок до смерти.

Мои слова разносились по залу в полной тишине, потому что все были ошеломлены столь стремительным развитием ситуации, и никто из присутствующих не мог понять, почему полковник на меня орал и оскорблял, а ещё больше впали в прострацию, когда я сначала ударил, а потом представился. Теперь ни мне, ни полковнику назад хода не было. Пока свалившиеся на пол поднимались, сел на стул и опустил глаза – а пальцы-то совсем не дрожат. И в душе волнения нет никакого. Пустота в голове и в душе. Ну вот, нарвался на пустом месте. Опять гордыня взыграла.

– Что с Вами произошло? Геннадий Петрович?- Я ни капельки не удивился, когда со стороны дверей в наступившей тишине услышал голос Императора. – Мало того, что по Вашему личному распоряжению сегодня был понижен статус охраны до минимума, так Вы ещё публично оскорбили князя? Между прочим, того человека, кто единственный из всех сориентировался в обстановке, тем самым спас моих детей. Сходите в уборную и приведите себя в порядок. Неприятно видеть Вас в подобном виде... Через час руководителей службы охраны и контрразведки жду с докладом у себя в кабине. Доложите, кто допустил нападение террористов, и кто ослабил охрану до критического уровня. И ещё… – Государь подошёл ближе, но остановился метрах в пяти от меня. Я видел, чувствовал, что тот чудом сдерживался от бешенства, но внешне выглядел, да и говорил спокойно, нормальным тоном...
– Александр Николаевич. Приношу Вам лично глубочайшие извинения за случившееся, но волей, данной мне, дуэль запрещаю. Не потому, что волнуюсь за Вас. Мне жаль семью полковника, а у него трое детей, в школе ещё учатся. Как они будут без отца? Прошу проявить сострадание и простить проявление вспыльчивости. Он, как и я, переволновались сегодня, вот и не сдержал эмоций.

Пришлось вновь подниматься.

– Государь. Ваши извинения не заменят извинения человека, публично меня оскорбившего. Да, сегодня он нарвался на того, кто дал отпор. А сколько было тех, кто побоялся это сделать? И сколько ещё может быть пострадавших от человека, возомнившего себя властителем судеб и душ? Скажу откровенно – что дуэль запретили, мне очень жаль. Я уже жил завтрашним днём, но пусть будет так… В любом случае ожидаю публичного извинения полковника, но не здесь и не сейчас, а тогда, когда к полковнику вернётся ясность рассудка. И второе. Раз Вы, Государь, запретили возможность получить удовлетворение в поединке, тем самым взяли на себя возмещение моральной составляющей. Величину, думаю, определите сами.

Романов от недовольства скрипнул зубами, но ничего больше не сказал. Кивнул и покинул танцевальный зал, а следом за ним потянулись и остальные, оставив в помещении стоять лишь молчаливую охрану, человек десять. Интересно, они меня охраняли, поскольку остался один, или закуски и напитки на столе? Не выдержал, улыбнулся своим мыслям, а через некоторое время наконец-то появились и «затворники». Только вошли они в зал со стороны коридора, ведущего на улицу. Наверное, где-то имелся запасной выход… Подошлико мне ближе и встали как… Даже не знаю как. Стоят и молчат. Минута. Вторая. Третья. Внутри уже распирал хохот от дурости ситуации, но всё же держался. Сначала надо исправить диспозицию.

– Дмитрий. Будь добр, поменяйся местами с Ольгой.

Парень с девушкой переглянулись, но сделали, как я попросил, а в глазах одно – перед ними сидит человек, у которого точно поехала крыша. Эти мысли были настолько осязаемы, руками можно было потрогать.

– Ну вот. Теперь всё как надо. Встали по ранжиру, а то сено-солома. Ничего, ещё научу Вас одевать сапоги на свежую голову и строем лежать.

Тишина и ожидаемый еле слышный стон со стороны сотрудников охраны. Что ж, раз те приняли за своего, уже лучше, но эти, что стояли передо мной, не сразу врубились в смысл услышанного. Лишь через минуту на лицах появились улыбки.

– Я, конечно, не хозяин сего дома, но раз перед нами шикарно накрытые столы, почему не сесть и не поесть? Дима. Ты, своей властью, парней из охраны не забудь накормить, а то стенки подпирают, смотрят на нас голодными глазами, слюни глотают, а у меня в подобной ситуации комок поперёк горла встаёт. Гостей от нас всех прогнали, а еду куда девать? Между прочим, через несколько часов Новый год. Будем здесь встречать или есть другие предложения?

– Да, праздник нам испортили. Что касается охраны – пустыми не уйдут. Всех накормим, ещё и домой принесут сумки с продуктами. Обещаю. – Дмитрий тяжело вздохнул. – Ну что эти заразы ко мне привязались? То один раз, теперь второй. – Парень потянулся и достал бутылку коньяка. – Кто будет? – Обвёл взглядом остальных. – Молчание знак согласия. Это вроде лекарства, Володь, не пыхти.

Налили и выпили. Закусили. Снова налили и снова выпили. Всё бы ничего, но в пустом сейчас огромном зале запах сгоревшего пороха до конца не выветрился.

– Получается, мы тебе жизнью обязаны? – тихо произнёс Владимир. – Если бы охрана не оказалась рядом, здесь было бы побоище. А так лёгким испугом отделались.

– Зато разговоров будет, – это уже заговорила Оля. Порозовело личико, а то бледная была как простыня. – Дня через два будут говорить, что они и не испугались вовсе, а через полгода станут утверждать, что никто и не лежал на полу, закрыв головы руками, все храбро сражались с террористами, защищая семью Императора.