— Так мы и малолитражку делаем исключительно на внутренних резервах да энтузиазме работников АЗЛК.

— Вот и колупайтесь… Садитесь!

Житков посмотрел на меня укоризненно, головой покачал: зачем лезешь препираться с этим надутым гондоном.

Я же вынес из совещания, что получил мощную оппозицию в лице руководства ГАЗа, имеющего давние связи в ЦК. Ради монополии на поставку своего отстоя — с задним приводом, мостом на рессорах, передняя подвеска с поворотными кулаками на шкворнях и прочими отрыжками давно ушедших автоэпох, помноженными на ухудшающееся качество, они готовы закопать любого, потому что предложение аналогичного по размерам автомобиля, но уровня хотя бы середины 1970-х, моментально превратит ГАЗ-24 в неликвид.

На выходе из ЦК, у беспонтовой «копейки», презрительно оглядываемой милиционерами охраны здания, ко мне подошли грузины — из Кутаисского автозавода, производителя грузовиков КАЗ «Колхида». В Белоруссии эти машины, сравниваемые с МАЗами, получили презрительное прозвище «горный тягач». То есть отлично тянущий, но только вниз, под гору. Завод поддерживался на плаву как дань национальной политике. С ЗИЛом, МАЗом и КамАЗом он и рядом не стоял. Там произошло какое-то мощное техническое перевооружение, станочный парк моложе, чем на АЗЛК, но продукция… не будем о грустном.

Грузины начали наперебой жать руки «генацвале Сергею», осыпая дифирамбами за «березину». Распробовали, значит. Оказывается, самые предприимчивые из них скупили инвалютные чеки и приобрели машины через минскую «Берёзку». Да, дорого, в пересчёте на рубли под 20 тысяч, но на чёрном рынке Грузии «нови-нови бэлы-бэлы волга» стоит ещё дороже. Белорусские лимузины котируются на голову выше «волги», и теперь мечта каждого козырного грузина, от первого секретаря райкома и председателя кооперативной артели до вора в законе, состоит в пересаживании с поволжского чучела на «ластачку».

— А запчасти? Расходники? Где вы их берёте? — да, самые крутые в натуре кавказские конкретные пацаны, так их назовут в 90-х, разъезжают и на «мерседесах», но это же гемор. Как кататься на машине, обычные тормозные колодки к которой не купишь ближе Польши? — Уважаемые! «Березина» внутри СССР не обеспечена ни комплектухой, ни сервисом.

— Мы дагаварылись на МАЗе! — заверил гендир. — В Кутаиси тепэр пэрвы точка по рэмонту «бэрезины».

После чего последовала просьба подъехать на кривой кобыле к Житкову и Дёмину, чтоб продавали грузинам машинокомплекты МАЗ-3101.

— Нет, коллеги, не выйдет. По «березине» действует прямой запрет поставок на внутренний рынок, не проскочит… А с «русланом» очень даже может быть.

Я лихорадочно соображал. Самой машины не существует, значит, и запретов тоже. Как только она появится на склонах гор, эти товарищи точно сумеют «дагаварытся», чтоб её разрешили продавать в СССР на поддержку штанов кавказскому автопрому.

Латынин думает, что он меня отымел, защитил ГАЗ с их допотоптыми «волгами», пусть так думает дальше. Конечно, сборка «русланов» в Кутаиси абсурдна и нерентабельна, я её немедленно сверну, как только получу возможность продавать эти машины из Москвы, звук их клаксонов — похоронный марш и для ГАЗ-24, и для её последышей.

Сел в «копейку», и рука с ключом замерла у замка зажигания.

Что я наделал?! Пусть только мысленно, но только что допустил продление своего срока гендиректорства до запуска «руслана-людмилы», то есть куда дольше 1 июля 1979 года. Нет, ну нафиг!

Аврал

Катька истерила, я успокаивал, полностью признавая её правоту. Она задержалась в Москве, получив комнату в том самом общежитии, где меня пыталось обыскать УБХССники. Теперь упрекала, что её бдения над новым авто идут прахом.

«Березина», разделанная как на столе у мясника — четыре реза поперёк, два реза вдоль, затем столько же раз сваренная, приобрела вменяемые очертания силового каркаса. Передние и средние стойки приняли вид, соответствующий задумке воспроизвести чуть уменьшенный «Опель-Вектра-А», дальше дело застопорилось. Переделка элементов подвески, трансмиссии и рулевого управления, изготовление новых элементов кузова, особенно дверей, они обязаны открываться-закрываться безупречно, и задней части хетчбэка шла плохо, медленно, совсем не так как хотелось.

А как мне не хотелось звонить в Вильнюс…

— Стасис! Лабас ритас!

— И тебе до-оброе утро. Как ты меня за-астал? Только с гонки и снова уезжаю.

— Оставь на минуту гонки, займись делом. Просьба отчасти личная, и быстро заплатить не могу. По финансам АЗЛК — это сороконожка, хромающая на все сорок конечностей.

— Ты спасёшь завод.

— Да, с твоей помощью.

Услышав объём работ, Брундза затребовал 3 месяца. Ему не стал рассказывать, что за такой срок создают с нуля реактивные самолёты. Просто объяснил, почему машина должна кататься своим ходом к 1 июля.