Женская красота — страшная сила. И страшно дорогая по расходам. Сами занятия по цене терпимые, но девочки, к бабке не ходи, получат такой список необходимых приобретений одежды, обуви, косметики, галантереи, что взвою больше, чем от побоев в дежурке ГУВД. Не ограничиваю фемин в мелких приятных тратах, но даже боюсь представить размер бедствия, когда услышат, что срочно требуется купить для «настоящей леди».

Сводил Валентину в Театр сатиры на пьесу белорусского драматурга Андрея Макаёнка «Таблетку под язык». Спектакль практически про меня, в оригинале — про председателя колхоза и его жизнь, когда после каждого рабочего дня приходится закладывать в рот таблетку валидола. Пьеса так себе, не особо смешная, но какие актёры, какая игра! Анатолий Папанов, Александр Ширвиндт, Наталья Селезнёва, Спартак Мишулин!

Нам не достались ложа или первые ряды, сидели, хоть в партере, но в отдалении, что удалось добыть через профком. Смеялись со всеми, хлопали. Валя, простая душа, аж заходилась от восторга, что видела великих живьём — всего в двух десятках метров и на сцене, для неё они были небожителями, существами из телевизора.

Я был счастлив, что они всё ещё живы. Каждому отмерен свой срок.

Спектакль снимался для всесоюзного телевидения. В проходах торчали камеры размером с морское орудие, сцена освещалась избыточно ярко, что мешало, но не сильно.

Когда отзвучали овации, и труппа принимала их на сцене, Анатолий Папанов, сжимавший охапку цветов, вдруг бросил в зал:

— Прошу минутку тишины, товарищи! Ми-нут-ку! У нас сегодня в гостях — Генеральный директор АЗЛК, он же главный конструктор лучшего советского легкового автомобиля «березина» Сергей Борисович Брунов. Товарищи! Давайте попросим Сергея Борисовича на сцену!

Мы стояли с Валей обескураженные, у обоих распухшие ладоши от аплодисментов.

— Прикинуться ветошью и не отсвечивать?

— Ты что! Как-то же узнали про тебя! И неудобно, сам Папанов просит.

Мдя… Артистов, особенно прославленных кинематографом, знают все, я — фигура малозаметная для широкой публики. Оно и проще, на улице не пристают, в магазине не обсчитывают, звёзд запросто, у них же денег много. А тут оказался не в своей тарелке. Тем более под камерами телевизионщиков.

Я вышел на сцену. Зал пропал из виду, с той стороны — стена ослепительного света. Папанов протянул мне руку. Пришлось импровизировать.

— Рад личному знакомству — сразу с комбригом Серпилиным, Лёликом и волком из «Ну, погоди!»

— А я как рад! Скопили чеки и приобрели для семьи «березину»! Я даже представить себе не мог, что такую красоту сделают в Советском Союзе! Спасибо ещё раз, Сергей Борисович!

И он отдал мне все цветы, огромную охапку. Стало немного неловко, ведь зрители несли их ему, Папанову, за его огромный талант. Возможно, у артистов так принято.

Подошёл Ширвиндт.

— Сергей Борисович, когда «березину» смогут купить обычные советские граждане — за рубли?

— Эта машина изначально предназначена для экспорта, но прошу поверить на слово. Я только приступил к исполнению обязанностей Генерального директора Московского завода имени Ленинского комсомола, и мы уже создаём прототип новой машины на смену привычных «москвичей», используя конструктивные решения, проверенные на «березине». В самое ближайшее время появится опытная версия — и для внутреннего рынка, и на экспорт, причём выпускаться будет сотнями тысяч в год, чтоб люди не стояли за ней бесконечно в очереди. По качеству не уступит «березине», по цене, надеюсь, посчитают правильно, она останется на уровне «жигулей». Рабочее название новинки — «Людмила АЗЛК-2150».

И зал начал скандировать «Люд-ми-ла, люд-ми-ла»…

Как обмануть их ожидания?

Пока шли к машине (знал бы про грядущую презентацию меня — выпросил бы место на служебной парковке), спросил у Вали:

— Если я тебе передарю все эти цветы, то чуть-чуть неудобно, зрители несли их Папанову, я отдаю тебе как б/у…

— Тебя что-то смущает? Не очень-то жалуешь меня букетами.

— Тогда просто ставим их дома, всем троим моим любимым женщинам. Мариночка, правда, ещё не оценит.

— Если доберётся и сдёрнет вазу себе на голову — ещё как оценит.

В начале второго года жизни ребёнок ещё не начал ходить как следует, дочка могла топать, уцепившись за мой палец, без опоры, правда, хлопалась на попу через пяток-другой шагов. Зато ползать, отпущенная на пол, начала с изумительной резвостью, полностью заставила поменять жизнь в доме. Ковры теперь пребывают в изумительной чистоте, ничто не остаётся на полу, так как любая находка немедленно переправляется в рот — на исследование. И, естественно, все нижние дверки шкафов и шуфлядки перетянуты белыми резиночками от трусов, такая защита пока останавливает юного следопыта, но, боюсь, ненадолго.