— И тоже «Тойота». Ты наверняка слышал, они всё-таки запустили первую свою переднеприводную «терсел», слизав компоновку с наших. То же самое продольное расположение двигателя, коробка сзади него, поперечный вал под коленвалом. Но только бензин. Уверен, дизель рано или поздно их тоже заинтересует.

Конечно. Получаем помощь и укрепляем конкурента. Зато литовцы в восторге. На «Кубке дружбы» делают поляков, немцев, чехов как детей, оседлав «тойоты». А что, благодаря сборочному заводу под Жодино «тойота» белорусского розлива — советская социалистическая машина!

Я уже привык к мысли, что в добровольно-принудительном порядке Поляков меня сдёрнет в Москву, которая для абсолютного большинства советских чиновников — абсолютный предел мечтаний. Но меня засосала республика болот и партизан, устроенный быт, две бабушки около Мариночки. Учитывая опыт прошлой жизни, несколько устал начинать заново на новом для себя месте. Но что-то свербело внутри и подсказывало: в Минске потолок — занять кресло Высоцкого, когда тот уйдёт на пенсию, и, как ни крути, МАЗ — достаточно второстепенный завод в легковом автопроме СССР. АЗЛК, ВАЗ и даже минобороновский Ижмаш дают куда больше простора развернуться. Неужели в неполных 29 лет ставить точку, приковав себя к Белоруссии?

Гонки на льду и по жизни

Упомянутая Высоцким «Тойота-Терсел», пока лишь с карбюраторным моторчиком 1300, вызвала восторженное «о-ох!», когда мы выкатились на очередной этап «Кубка Дружбы» по достаточно известному маршруту Варшава-Берлин-Прага-Будапешт.

Вернувшись из Москвы с весьма неопределёнными по срокам перспективами перевода, я буром лез на ралли, понимая, что заместителю Генерального директора не с руки гонять, биться и переворачиваться, подобно рядовому инженеру-испытателю. Московский истеблишмент не поймёт. К тому же в Москве не будет двух бабушек, подстраховывавших с Мариночкой, Валентину с собой не заберу как на Париж-Даккар, взвалив дочку на сестру. Именно поэтому стремился в Варшаву, где и смотрел со стороны на восторженные рожицы польских журналистов и просто зевак, облепивших японку. Ничем не уступающая внешне, заряженная «березина» литовцев не привлекла и пятой части того внимания.

Команда МАЗа привезла «рогнеды» первой группы, то есть в заводском исполнении, без гоночного фарша. Весь тюнинг малозаметен, от хорошо знакомых теперь уже и европейцам экземпляров эта машина отличалась реечным рулевым управлением. Мы планировали полностью отказаться от рулевого механизма, унаследованного от «Фиат-124». К моему большому сожалению, при продольном расположении двигателя и КПП позади него рейке не находилось достойного места. В итоге она стала под картером, избыточно низко, на мой взгляд, хоть и прикрытая толстым листом защиты.

Кто бы оценил… Наша 21067, внешне весьма похожая на ВАЗовскую обычную «шестёрку», возбуждала интерес на уровне «шкод» и «вартбургов», то есть нулевом.

Вопреки опасениям после весьма запомнившегося похода Москва-Берлин с беспределом полицаев и кирпичом в лобовое стекло, поляки на этот раз вели себя предельно культурно. Патрулей ЗГВ тоже не видел. То есть где-то за кулисами событий «реальные пацаны» о чём-то «конкретно в натуре добазарились».

А ещё после нескольких зимних гонок, включавших весьма коварные скоростные допы и ледяные шоссейно-кольцевые участки, я здорово набрался опыта дрифта по скользоте и контактного торможения. Подтянулся и Ваня Мельников, правда, в декабре он сломал руку, и в качестве пилота его выставить не рискнули, ехал со мной штурманом — по старой памяти.

Именно его повреждённая рука сыграла неприятную роль на допе южнее Праги. Он не горный, делать скоростной участок в горах по гололёду — чистое убийство, скорее — холмистый.

— 150, лево 120, прыжок-трамплин.

Снега почти не было. «Рогнеда» шла юзом перед левым поворотом метров 60, и скорость 120 я не выдержал, было лишь чуть больше сотки, и это, наверно, нас выручило. Машина оторвалась всеми четырьмя колёсами, и уже в воздухе я заметил, что на выходе из трамплина скопилось слишком много народу. Бли-ин, деревня рядом… Зеваки хреновы.

Ба-бах! После приземления, точнее — прилёднения, всегда нужно чуть подправить курс, очень осторожно, не срывая в занос. Руль заклинило! Нас начало разворачивать, я уже видел в мыслях, как правое заднее крыло сметает чехов с обочины и из жизни, как хозяйка крошки со стола. Рванул его что есть мочи, он начал вращаться, снизу грохот, машина вихляет… Как никого не сбили — загадка на всю жизнь.

— Рейка колотит о защиту! — взвыл штурман.

— Спасибо. А то я сам не заметил.

Поскольку «рогнеда» была трудноуправляема, о скоростной езде и речи нет, остановил её как можно быстрее. Выскочили оба, махнули рукой пейзанам, место людное, запаску — под центральную стойку дверей справа, машину на бок.

Сколько под Минском на ней прыгал, всё сходило с рук. А тут на защите картера зарубка во всю длину, стальной лист вмят. Конечно, рейка о него цепляет и сама повреждена. Наскочили на камень. Случайно или кто-то из чешских товарищей удружил — теперь не понять. Зарубка на память: в конструкции будущих машин рейка не должна висеть ниже картера двигателя.

— Защиту — нах, меняем рейку.

— Да! Несу! — Иван кинулся к багажнику.

Эх, это не МАЗ, в котором во время ремонта на дороге не глушили двигатель, работал компрессор, и все болты-гайки я крутил пневматическим гайковёртом. Тут только ручками-ручками, как в древности, цивилизейшн гуд бай.