— О чём ты говоришь? — мой голос звучит напряжённо даже для меня самого. — Я никогда не был на базе «Омега».

Док внимательно изучает моё лицо, наклонив голову как учёный, рассматривающий особенно интересный образец под микроскопом.

— Интересно... Ты действительно не помнишь, или просто хорошо притворяешься? — он пожимает плечами. — Ладно, неважно. Что привело тебя ко мне после всех этих лет?

Я достаю карту и протягиваю ему.

— Это. Нашёл во время последнего задания. Я хочу знать, что это и почему на ней моё имя.

Док смотрит на карту, но не берет её. Отступает на шаг.

— Ты понимаешь, что если я открою эту карту — я открою дверь. Для них, — он нервно оглядывается, словно в стенах могут быть глаза. — Стражи отслеживают любое обращение к закрытым системам. Особенно связанным с «Омегой».

— Мне больше не к кому обратиться, — говорю я, продолжая держать карту.

Док колеблется, потом тихо выругивается.

— Если ты исчезнешь — всё, что мы делали, было зря. Это последний шанс, — он наконец берет карту, и его глаза расширяются. — Проект «Ева»... они всё-таки сделали это.

Он резко отворачивается и быстро идёт к рабочей станции. Я следую за ним, чувствуя, как сердце ускоряет ритм.

— Что ты знаешь об этом проекте?

— Не здесь, — Док мотает головой, подключая карту к сложной системе сканирования. — Мне нужно проверить кое-что сначала.

Он открывает один из ящиков стола и извлекает маленький шприц с голубоватой жидкостью. Без колебаний вводит содержимое себе в запястье. На мгновение его глаза вспыхивают тем же голубым светом, затем возвращаются к нормальному состоянию.

«Потребитель». Стиль взаимодействия с ?.E.F.I.R, основанный на научном подходе. Инъекции, контролируемые дозы, точные расчёты. Противоположность «Проводнику» или «Симбиоту». Безопаснее, но с ограниченной мощностью.

Перед Доком появляется голографическая консоль, с которой он начинает манипулировать, словно дирижёр оркестром. Данные, символы, графики переплетаются в воздухе.

— Мне нужно подключиться к остаточным ?-магистралям, — объясняет он, не отрывая взгляда от работы. — Это старые каналы, по которым всё ещё течёт эфирная информация. Что-то вроде подпространственного интернета для тех, кто знает правильные адреса.

— Звучит нелегально, — замечаю я.

Док усмехается, не прекращая работу.

— Определённо. Всё хорошее обычно нелегально, — он поворачивается ко мне. — Подойди ближе, мне нужно проверить твой имплант. TM-7, верно? Редкая модель. Последняя из серии, которую выпустили перед...

Он осекается.

— Перед чем? — подталкиваю я.

— Перед тем, как серию сняли с производства. Слишком много... непредвиденных последствий.

Док жестом указывает мне сесть на стул рядом с консолью. Я повинуюсь, и он подключает тонкий кабель к порту доступа в основании моего черепа. Лёгкий щелчок, ощущение холода, распространяющегося по нервам.

Пространство вокруг нас заполняется голографическими проекциями данных — строки кода, трёхмерные диаграммы, фрагменты текста на непонятном языке.

[ИМПЛ/TM-7]: Внешнее подкл? обнаружено

[ИМПЛ/TM-7]: Сканир? профиля...

[ИМПЛ/TM-7]: Доктор Витаев В.М. — доступ разр?

[ИМПЛ/TM-7]: Активир? протокол [данные удалены]

Последнее сообщение вызывает тревогу. Я никогда не видел, чтобы TM-7 удалял собственные данные. Что вообще такое «Протокол воспоминаний»? TM-7 — боевой имплант. Его функции — тактическая поддержка, биометрический мониторинг, управление «Замедлением». Не... что бы это ни было.

Изображения на проекциях начинают искажаться. Цвета становятся ярче, границы — размытыми. Головокружение накатывает волной, похожей на начало «Замедления», но иначе. Будто кто-то крутит ручку настройки в моём мозгу, пытаясь поймать правильную частоту.

А потом происходит что-то совершенно новое. Я чувствую, как мышцы напрягаются против моей воли. Спина выгибается, как будто кто-то тянет меня за позвоночник. Пытаюсь закричать — но звука нет. Только синий свет, заливающий глаза изнутри. Каждый нерв в теле кричит от боли и странного узнавания.

И вдруг я там.

Белая лаборатория, стерильная, с передовым оборудованием, какого я никогда не видел. Люди в защитных костюмах, движущиеся с целеустремлённой эффективностью. И я среди них — в белом лабораторном халате, без шрама на лице. Мои руки настраивают какой-то сложный прибор. Движения уверенные, точные — движения человека, делавшего это сотни раз.

Рядом стоит женщина. Её лицо размыто, но я чувствую её присутствие с интенсивностью, которая кажется болезненной. Она что-то говорит мне, но я не слышу слов.