Маячок отправился в сумку. За ним последовал истрепанный от частого перечитывания дневник – тот самый, что через шестнадцать лет попадется на глаза Миранде.

В тот день Кин пролистал бумажные страницы с информацией о службе в БТД, лихорадочно исписанные сверху вниз, слева направо, спереди и сзади, многочисленные параграфы текста наряду с грубыми подобиями чертежей и вереницами чисел. Тогда его взгляд задержался на последней странице, а сегодня, шестнадцатью годами позже, в метаболизированной памяти всплыло ее содержание, целиком, от первого до последнего слова.

«История путешествий во времени: в 2097 г. в результате секретной коллаборации между учеными США, Австралии и Японии создан ускоритель темпоральных прыжков. Первое путешествие сквозь время совершила авторучка, отправленная на неделю назад, в заранее назначенную точку. Находившийся рядом с ней ученый должен был исключить возникновение дедова парадокса. Эксперимент повторили с более крупными предметами и наконец с млекопитающими. Первым путешественником во времени стал ученый по имени Альберт Бекетт, рассчитавший параметры демпфирующего поля, необходимого для ускорения частиц на низком энергетическом уровне. В ноябре 2098 г. по решению ООН было образовано БТД – независимый аудитор технологий перемещения во времени и гарант темпоральной безопасности. О существовании этой организации известно лишь узкому кругу лиц, связанных с разведслужбами планеты».

В ожидании Хезер Кин поглядывал на спортивную сумку, чувствуя, как в животе ворочается тошнотворный клубок. Листал страницу за страницей, смотрел на чертежи и записи, сделанные незадолго до этого дня, и не узнавал их. За год воспоминания разлетелись вдребезги, и теперь Кину казалось, что его разум превратился в непроницаемую клетку-головоломку, где хранятся осколки мыслей и образов.

В заметках последних недель не было ни строчки о его, Кина, личной истории. Прошлая жизнь стерлась настолько, что о ней Кин даже не задумывался.

Поздновато он начал вести дневник.

Глядя на страницы, Кин присел на край кровати. Пульсация в висках, поначалу малозаметная, вышла на крейсерскую скорость. Запретив себе закрывать глаза, Кин изо всех сил противостоял этой боли. На кончике языка, на грани сознания проклюнулось нечто – не лицо, не имя или что-то конкретное, но одна и та же мысль, что не переставала вертеться в голове.

Счастливый пенни. Пенни, просто пенни. Снова, и снова, и снова.

Но что это значит?

Затем постучала Хезер. Рано. Или Кин потерял счет времени.

Он поднял глаза. Тело и разум вернулись в состояние равновесия. Вот оно, прошлое, у него в руках. Вернее сказать, частицы прошлого, подсказки, догадки и факты, вырванные из контекста, и все они составляют размытый портрет прежнего Кина. Образ над горизонтом, и его можно коснуться, пусть и ценой немалых усилий. Что выбрать? Держаться за этот образ? Или впустить Хезер, а историю сдать в архив до лучших дней?

Снова стук в дверь. Журнал, сумка, оборудование. Головная боль. Загадки. Недовольство и даже отчаяние.

Или женщина у порога.

Пару секунд – они показались часами – Кин смотрел то на дневник, то на дверь. Затем прозвучал голос Хезер.

– Кин, – позвала она из-за двери, – прости, я поторопилась. Вернуться чуть позже?

Он сунул дневник в сумку и поставил ее в угол. Подождет.

– Значит, вот она, твоя таинственная берлога, – сказала Хезер, когда Кин открыл ей и жестом пригласил войти.

Гостья окинула изучающим взглядом скудное убранство квартиры. Поставила на пол сумочку с торчащим из нее журналом. Обложка рекламировала ремейк научной фантастики семидесятых – тот самый, что вызывал жаркий интерес у сотрудников Кина. Он принял у Хезер плащ, и вечер начался.

Слово за слово, одно за другое и третье… Забыв о договоренности с друзьями насчет ужина, оба очутились на неудобной односпальной кровати, где уснули в объятиях друг друга, а наутро Кин разлепил глаза под звуки хлопающих дверок шкафчиков.

– Прости, – сказала Хезер, одетая в трусики и футболку, – я не хотела так громко.

Кин мигом проснулся, прекрасно понимая, что Хезер могла случайно заметить какие-нибудь следы БТД или даже заглянуть в сумку. Он сел, чувствуя всплеск адреналина – хотя иного рода, чем прошлой ночью.

Хезер показала ему упаковку магазинных кексов:

– Смотри, что я нашла. Позавтракаем?

– Кексы на завтрак? Тебя такое устраивает?

– Десерт – это лучшее начало дня. Если только ты не сотворишь чудо из тех двух яблок, что залежались в холодильнике.

– Готовить я еще не умею, – сказал Кин. – Только учусь.

Она неторопливо подошла к постели с упаковкой промышленной выпечки в руке.

– Поэтому… вот он, наш завтрак.

Пока Хезер сражалась с целлофановой оберткой, Кин бросил взгляд в угол, на спортивную сумку. Закрытая и нетронутая, она стояла под прежним углом и с той же вмятиной на поверхности. Осматривая квартиру накануне, Хезер больше заинтересовалась стопочкой видеокассет на столе – пока не поняла, что перед ней записи матчей Премьер-лиги, взятые напрокат в университетском фан-клубе УЕФА. А утром она сосредоточилась на пакете с кексами.