Смотрим друг другу в глаза и понимаем, что правда нам известна. Обоим.

– На родного? – уточняю.

– Да! Да! На родного!

Булат закричал. С грохотом поставил бокал с виски на стол и одернул пиджак. Лицо его покраснело от ярости. Давление поднялось.

– На родного! Ты мне роднее, чем моя биологическая дочь! Тебя я воспитал, а ее – ублюдок с простреленной головой.

Я поморщился. Булат любил орать.

– Рад, что ты ценишь меня. Настолько, что ворвался в мое жилище и похитил мою женщину. А затем решил выдать ее замуж.

Опускаю руку в карман, нащупывая пистолет.

Всегда готов. И Анархист это знает. Отец сам учил.

– Ценю! Ценю, именно поэтому хотел уберечь тебя от нее!

Внутренне сжимаюсь от взгляда отца. Выдержать его непросто.

Кивком головы Булат указывает на дверь. Я поворачиваюсь и чувствую, как меня бросает в дрожь.

– Это твоя девочка? Не это ли тело осталось в Сибири, Эмин? Ну, впустите же сюда этот труп!

Все происходит в считанные секунды. Булат делает движение рукой. Дверь кабинета открывается, и местная охрана заталкивает ее внутрь. Мою Диану.

– Ты предал меня, сын. Сказал, что убил ее. А она жива, гляди.

Инстинкт подсказывает мне встать. Резко и бессильно в то же время.

Что за чертовщина?!

Я схватился за ружье, но было слишком поздно.

Диана здесь. В доме своего отца. В доме моего врага.

И я здесь не имею власти. Могу прикончить его прямо в его кабинете, но тогда не выйду отсюда живым. А еще Диану нужно вытащить, на ноги поставить.

– Убери ружье, Эмин.

Приказ отца не нарушается. Я убираю пистолет в карман и ловлю Диану, которая едва не падает от толчка в спину.

Она вскрикивает.

И вцепляется в мои плечи, поднимая на меня свой заплаканный взгляд. От ее воспаленных глаз я злюсь еще больше.

Кто ее трогал?

Почему она плакала?

Хватаю ее руки, осматривая запястья. Трогаю лицо, поворачиваю его в разные стороны. Диана вырывается из моих рук, но это меня не настораживает. Ярость затмевает мои глаза, когда я замечаю свежий кровоподтек на ее губе.

Убью!

– Ее трогали?! – мой голос прорезает тишину кабинета

Поворачиваю голову к отцу. Его внимательный взгляд следит за происходящим, словно записывая каждую мелочь.

Так оно и было. Анархист фиксировал по процентам, насколько эта девушка дорога мне.

Чтобы в будущем использовать это для себя. Против меня.

Чертов старик хотел ее прикончить с особой жестокостью, а теперь вот так просто возвращает мне ее? Не верю.

– Ее трогали, Булат?! – рычу я.

– Ее никто не трахал. Если ты об этом. Я так понимаю, это только твоя прерогатива?

Я шумно выдыхаю, прищуриваясь. Со стороны я точно походил на безумца. Сжимаю Диану в своих руках. Прислоняю безвольное женское тело к себе.

– Ее просто отмыли. Маслами натерли. За волосами поухаживали.

– Твои люди прикасались к ней?!

– Нет, Эмин. Не те люди. Я отдал Диану ее матери.

Моя девочка утыкается мне в грудь. Тяжело дышит, всхлипывает. Ей страшно. Сколько ее здесь держали? Начальник отцовской охраны сообщил новость вчера ночью. Ни о какой беременности речи не шло, между строк была написана опасность. Анархист нашел ее, выкрал из моей квартиры.

Надо будет отблагодарить Валеру. Но почему он предал отца?

– Тихо, родная. Я разберусь.

– Эмин! – хрипит она.

Ее тело дрожит. Маленькая и испуганная, она упирается ладонями мне в грудь, но это меня не беспокоит. У нее просто стресс. Прижимаю ее к себе крепче. Волосы мокрые, грудь горячая. Пижама нацеплена на голое тело. Диана только что из ванной – такая уютная, горячая. Моя.

В кабинете раздаются аплодисменты. Отец встает из-за стола, приближаясь к нам.

– Браво!

Один его приказ, и нас обоих здесь повесят. Я привык работать в одиночку, а у него в дворце стая охраны. Я принимаю его игру. Главное, что Диана рядом.

– Диана, как много твоя мама успела тебе поведать?

Диана не отвечает. Невовремя проявляет свою чертову гордость, показательно отворачиваясь от Анархиста.

Ответь, Диана. Твою мать, ответь. Я не всесилен, чтобы прямо сейчас грохнуть своего отца. Скорее грохнут нас.

Но Диана начинает храбриться. И тогда Анархист резко вырывает ее из моих рук.

Диана вскрикивает, а я стою неподвижно. Осознаю, что отец только что сказал.

Диана говорила со своей матерью. Анна точно рассказала ей всю правду.