— Постепенно сокращаю соприкосновение с фондовым рынком. Увеличиваю долю наличных, недвижимости, международных активов.

— И сколько у вас сейчас в акциях? — не отставал он.

— Около тридцати процентов портфеля. К концу лета планирую сократить до пятнадцати.

Роквуд-старший кивнул с одобрением:

— Разумно. Я сам начал переводить часть средств в землю и золотодобывающие компании.

— Действительно? — удивился его сын.

— В моем возрасте излишний риск ни к чему. А история учит, когда все говорят, что «на этот раз все по-другому», обычно ничего не меняется.

Мы закончили ужин обсуждением деталей United Petroleum. Завтра, сразу после объявления о слиянии, начнется массированная продажа акций. Но не все сразу, небольшими блоками, чтобы не обрушить цену.

«План выхода уже готов, — отметил про себя я. — На будущей неделе мы зафиксируем основную прибыль. А к октябрю останутся лишь минимальные позиции».

Когда Паккард вез нас обратно в Манхэттен, О’Мэлли заметил:

— Вы их напугали, босс. Особенно молодого Роквуда.

— Не напугал. Предостерег. Разница существенная.

— А сами вы действительно во все это верите? В кризис?

Я посмотрел на огни Нью-Йорка, приближающиеся в темноте.

— Верю, Патрик. И готовлюсь к нему как могу.

Утренний свет заливал мой кабинет, когда я застегивал манжеты рубашки серебряными запонками с гравировкой. Стрелки настенных часов показывали восемь тридцать — впереди исторический день. За окнами особняка на Пятой авеню нарастал городской шум: автомобильные гудки, крики газетчиков, цокот копыт по асфальту.

Фаулер, безупречный как всегда, принес свежую газету на серебряном подносе.

— Доброе утро, сэр. «Нью-Йорк Таймс». Полагаю, сегодня вас интересуют финансовые новости в первую очередь?

— Спасибо, Фаулер, — я взял газету, пробегая глазами заголовки. — Кофе и тосты через пятнадцать минут.

Первая страница кричала о новых рекордах индекса Доу-Джонса, но в углу притаилась маленькая заметка о необычной активности в нефтяном секторе. Пока только слухи о возможном крупном слиянии, официальное объявление ожидалось в десять утра на пресс-конференции в «Уолдорф-Астории».

Телефон зазвонил ровно в восемь сорок пять. О’Мэлли ответил в соседней комнате и через секунду появился в дверях:

— Мистер Прескотт на линии. Говорит, срочно.

Я взял трубку, готовясь к разговору с партнером и соратником по операции «Черное золото».

— Доброе утро, Джонатан.

— Уильям! — голос Прескотта звучал возбужденно. — Наши информаторы сообщают, что слухи уже просочились. Акции Texas Petroleum подскочили на пять процентов на предварительных торгах!

— Раньше, чем мы ожидали, — я отпил глоток кофе из фарфоровой чашки, принесенной Фаулером. — Но это не меняет наш план.

— Согласен. Роквуды получили все необходимые подписи? — голос Прескотта звучал приглушенно, несмотря на безопасную линию, проведенную ко мне по специальному заказу.

— Да, документы оформлены вчера вечером. В десять объявят официально. Ты будешь на бирже?

— Конечно. А ты?

— Я буду наблюдать с галереи. Точнее, не совсем я, — я усмехнулся, вспоминая заранее подготовленный костюм курьера.

Прескотт понял намек:

— Понимаю. Мудрая предосторожность. Наши брокеры готовы начать ликвидацию по сигналу. Первая партия — десять процентов, как договаривались?

— Именно. А после пресс-конференции увеличим до пятнадцати. Рассчитываю, что к закрытию торгов мы выведем не менее сорока процентов позиции.

После быстрого завтрака я прошел в гардеробную, где О’Мэлли уже приготовил необходимое. На кровати лежал поношенный костюм курьера с эмблемой «Rapid Dispatch», небольшой курьерской службы, выполнявшей поручения для брокерских контор. Рядом кепка, потертая кожаная сумка для документов и накладные усы.

— Все готово, босс, — О’Мэлли достал небольшую коробочку с гримом. — Пятнадцать минут, и от Уильяма Стерлинга не останется и следа.

Трансформация прошла быстро и профессионально. В зеркале теперь отражался немолодой курьер с усталым лицом, морщинами вокруг глаз и залысинами, скрытыми под кепкой. Даже осанка изменилась, я слегка ссутулился, как человек, проводящий дни в беготне по финансовому району.

— Превосходно, — одобрил О’Мэлли. — Ни один из ваших знакомых не узнает вас даже с расстояния в фут.

— Они и не должны, — я проверил содержимое сумки: блокнот, карандаши, поддельное удостоверение на имя Гарольда Дженкинса и несколько запечатанных конвертов. — Сегодня я просто один из сотен курьеров на Уолл-стрит.