— Именно. А забастовки влияют на акции, поставки, цены на товары. Зная о них заранее, можно зарабатывать миллионы.

В другой папке лежали данные о правительственных контрактах. Планируемое строительство дорог в Техасе. Расширение военных баз на Западном побережье. Новые проекты электрификации в сельских районах.

Каждый контракт на несколько миллионов долларов. Каждый контракт — возможность заранее купить акции компаний, которые его получат, или землю в районах будущего строительства.

— А что с безопасностью новой информации? — поинтересовался О’Мэлли. — Если копы или федералы проследят связь между вашими сделками и утечками…

— Поэтому нужна сложная система, — объяснил я. — Информация поступает ко мне. Я анализирую ее и даю рекомендации фонду. Фонд инвестирует через десятки подставных компаний в разных штатах. Даже если кто-то заподозрит манипуляции, проследить их до источника будет невозможно.

Мы миновали Трентон, столицу Нью-Джерси. Дорога стала оживленнее, навстречу все чаще попадались грузовики и автобусы. Приближался Нью-Йорк.

В последней папке лежали финансовые документы уже созданного фонда. «American Prosperity Investment Trust» — название достаточно расплывчатое, чтобы не привлекать внимания. Офис в Мидтауне, счета в пяти разных банках, совет директоров из девяти человек, большинство из которых были подставными лицами.

— Десять миллионов начального капитала, — прочитал О’Мэлли через мое плечо. — Это же состояние целого города.

— Это только начало. Через год фонд должен управлять капиталом в пятьдесят миллионов. Через пять лет — полумиллиардом.

— А ваша доля?

— Десять процентов от прибыли как управляющего. Плюс собственные инвестиции в фонд.

О’Мэлли быстро прикинул цифры и присвистнул.

— При хорошей прибыльности вы сможете получать несколько миллионов в год. Только от этого фонда.

— Именно. Но самое ценное даже не деньги. А информация и влияние.

Мы въехали в Голландский туннель. Яркий дневной свет сменился искусственным освещением подземного тоннеля. Звук двигателя эхом отражался от бетонных стен.

— Босс, — сказал Мартинс, — после туннеля куда направляемся? В офис или домой?

— Сначала в конспиративную квартиру на семьдесят третьей. Нужно снять маскировку и переодеться. Потом домой.

— А офис?

— Завтра. Сегодня нужно привести мысли в порядок и подготовиться к новой жизни.

Мы выехали из туннеля на нижний Манхэттен. Знакомые очертания небоскребов приветствовали нас. Статуя Свободы в гавани, Бруклинский мост, каменные утесы банков и контор Уолл-стрит.

— Дома, — улыбнулся О’Мэлли.

Через полчаса мы были в конспиративной квартире. Я смыл маскировку специальным растворителем, который дал Мэдден. Седина и морщины исчезли, обнажив мое настоящее лицо. Переоделся в привычный костюм от Brooks Brothers.

В зеркале на меня смотрел Уильям Стерлинг, успешный финансист с Уолл-стрит.

— Пора возвращаться к обычной жизни, — сказал я, поправляя галстук.

Когда мы наконец прибыли к моему особняку на Пятой авеню, солнце клонилось к закату. Фаулер встретил нас у входа с обычной невозмутимостью, хотя в его глазах мелькнуло любопытство.

— Добро пожаловать домой, сэр. Как прошла поездка?

— Очень продуктивно, Фаулер. Очень продуктивно.

В малой библиотеке на столе лежали телеграммы и письма, накопившиеся за два дня отсутствия. Биржевые сводки, отчеты от брокеров, приглашения на деловые встречи.

Я налил себе виски и устроился в кресле у камина. О’Мэлли устроился напротив, тоже с бокалом.

— За новые возможности, — поднял я тост.

— За новые возможности, — откликнулся он. — И за то, чтобы мы сумели ими правильно воспользоваться.

Мы выпили, и я снова взялся за документы.

— О’Мэлли, можешь быть свободен, — сказал я. — Завтра начинаем работу с утра.

— Хорошо, босс. Спокойной ночи.

Когда дверь закрылась за ирландцем, я откинулся в кресле, позволив себе наконец расслабиться. В тишине библиотеки, под тиканье каминных часов, ко мне пришло запоздалое осознание того, кем я стал.

Избранный консультант Национального преступного синдиката. Финансовый гений подпольного мира. Человек, который знает о забастовках раньше профсоюзных лидеров, а о государственных контрактах — раньше конгрессменов.