Шрифт:
Мой взгляд возвращается к моей... моей... медсестре? Охраннику? Сиделке?
Пальцы ног впиваются в ковер.
Рас заботился обо мне все это время.
Сам по себе.
В то время как моя семья не могла даже побеспокоиться о том, чтобы задержаться на несколько лишних дней.
Мое сердце сжимается.
Я ему даже не нравлюсь.
Он просто делает свою работу. Которая на данный момент заключается в том, чтобы я добрался до дома в целости и сохранности.
Все постепенно возвращается ко мне. Когда он сказал, что забирает меня в Нью-Йорк и собирается остаться там на некоторое время, я, кажется, на мгновение потеряла сознание.
Возможно, это и послужило толчком для всего остального беспорядка в моей голове.
Я протираю глаза. Я до сих пор не могу понять, как все это произошло.
Что Рас собирается делать в Нью-Йорке?
Он что, едет один? Знает ли он там кого-нибудь, кроме нас? И, честно говоря, разве у него нет дел поважнее здесь или в Италии?
Я пытаюсь провести пальцами по волосам, но они застревают в узле.
Узлы. Узлы в волосах.
Смутное воспоминание о прикосновении к чему-то мягкому, что могло быть волосами Раса, наконец, заставляет меня подняться на ноги.
Мне нужен душ.
Отчаянно. И не только потому, что на моем теле высохли многочисленные слои пота.
Он нужен мне для того, чтобы попытаться смыть с себя толстый слой унизительного осознания того, что я была уязвимой и ненормальной рядом со своим врагом.
Мой взгляд переходит на мужчину, сидящего на другом конце комнаты.
У него мешки под глазами, он выглядит усталым, но при этом он по-прежнему неоспоримо, неопровержимо великолепен.
Если это ваш враг, то, возможно, вам стоит присмотреться к своим друзьям.
Я глажу ладонями свой живот, чувствуя себя невероятно ошеломленной этой мыслью.
До ванной остается всего один шаг, когда меня останавливает его голос. — Привет.
Я складываю губы на зубах. Ну вот, началось. Но я не трус, поэтому поворачиваюсь к нему лицом. — Привет.
Рас зевает и садится на кровати Клео. — Как ты себя чувствуешь?
Смущенно.
Я провожаю взглядом плавные линии его бицепсов, когда он тянется за головой, чтобы завязать волосы.
— Как будто меня переехал грузовик и воскресил из мертвых.
Его глаза пробегают по моему телу, прежде чем он наклоняет голову в сторону приставного столика. — Проверь температуру.
Я подхожу, беру ушной термометр и жду, пока он издаст два звуковых сигнала, прежде чем посмотреть на экран. — Девяносто восемь.
Рас хмурится. — Я понятия не имею, что это значит. Считай по Цельсию.
— Тридцать шесть целых восемь десятых.
Он кивает, его профиль освещен солнцем, восходящим по другую сторону окна. — Хорошо.
Он потирает ладонью челюсть и снова зевает, выглядя при этом невозмутимым.
Как будто это совершенно нормально, что он проснулся в одной комнате со мной.
Я стискиваю зубы, ожидая, кто из нас первым укажет на нелепость этой ситуации.
Вместо этого Рас спрашивает: — Хочешь есть?.
Я моргаю. Мы что, делаем вид, что ничего необычного не произошло?
Ладно, с этим я могу согласиться.
— Нет. Я иду в душ. Может быть, тебе стоит сделать то же самое.
— Ты говоришь, что я выгляжу так, как будто мне это нужно? — Он вздергивает бровь, на его дурацком красивом лице появляется мягкая ухмылка.
Когда я не отвечаю, потому что слова в данный момент даются с трудом, он тихонько смеется. — Наверное, да. Не хотел оставлять тебя, пока ты не окажешься по другую сторону этого.
О Боже.
Я поджимаю зубами нижнюю губу и отвожу взгляд. Он действительно был здесь все это время.
Потом я кое-что вспомнила. — Ты... снял с меня одежду?
— А, так ты заметила. — Он встает и берет свой пиджак и рубашку.
Мои щеки вздрагивают. — Рас...
— Ты была вся мокрая от пота, — говорит он, глядя на меня из-под бровей и поправляя галстук на волосах. — Я не мог позволить тебе так спать. От этого кошмары стали бы еще хуже.
Я не знаю, что сказать, поэтому все, что получилось, это напряженное: — О.