Она привязала душу к дневнику? Но как… Как смогла?! Это мало того, что ведовство запрещенное, так еще и сложное. Попросила кого-то? Втайне от мужа?!

Да, но ведь Владимир проверял дневник. Артефакт, но не живой. Значит, это не привязка души. Не призрак. Не…

Добромира Ильинична его не услышала. Она смотрела будто бы в пустоту, не замечая ни дочери, ни Владимира. Он прижал Миру к себе, обнимая. И она прильнула, обвила рукой талию, спрятала лицо на его груди.

– Не бойся, - шепнул он. – Она не живая. И не мертвая.

– Любочка… - прошелестела Добромира Ильинична.

И села. Вот так в воздухе и села, будто бы на стул. И складки платья расправила на коленях.

«Запись, - сообразил Владимир. – Будто кто-то записал, как солнцерисунки в движении, а при активации кровью запись воспроизводится».

Осознание, что такое ведовство возможно, изумило гораздо сильнее, чем появление матери Миры. А он-то думал, что знает об артефактах всё! Он же следит за научными разработками, журналы из других стран выписывает…

– Любочка, доченька, если ты меня видишь и слышишь, значит, у нас получилось…

Все же «у нас»! Значит, кто-то вел запись. И где Добромира Ильинична нашла такого сильного ведуна!

Мира взглянула на мать, шмыгнула носом.

– Мам, я тут, - сказала она тихо.

Но та не повернула головы в ее сторону.

– Она не слышит, - шепнул Владимир. – Это запись. Просто смотри и слушай.

– Я не могла рассказать тебе ничего при жизни, так как дала клятву на крови, что ты ничего не узнаешь о Лукоморье. Но могу рассказать после смерти. И… - Она перевела дыхание. – У меня мало времени. Мои записи попали к тебе, ты прочла дневник, и знаешь правду. Если хочешь принять в дар право называться хозяйкой земель, что со времен сотворения мира охраняет наш род, отнеси кольцо к избушке в заповедном лесу Лукоморья. Только так ты попадешь на остров Буян. Кольцо же тебе в наследство достанется, когда меня не станет. Ты видела, я ношу его, не снимая. А ты его… примерить просила. Всё? – Она вроде как обратилась к невидимому собеседнику. – Но я…

Добромира Ильинична таяла вместе с туманом. Она шевелила губами, но беззвучно.

– И я тебя люблю, мама, - сказала Мира. И добавила, для Владимира: - Она сказала, что любит. Иногда у меня получается читать по губам.

Они не сразу разомкнули объятия. Мира… Нет, не плакала. Владимир чувствовал ее грусть, даже боль, но не знал, как утешить. Прошлое не изменить. И счастье, что хоть что-то стало понятно.

Мира отошла первой. К столу, на котором лежал дневник. Вновь проткнула палец иглой, капнула на страницу.

Ничего.

– Не получится. – Владимир обнаружил, что сипит. Откашлялся. – Похоже, запись один раз активировать можно.

– А как… - Мира обернулась к нему.

– Не знаю. – Он развел руками. – Честное слово, не знаю. Впервые с таким столкнулся. Но не удивлюсь, если кто-то из Лукоморья твою матушку навещал. Потому что среди людей такое ведовство… не известно.

– Я все еще ничего не понимаю, - вздохнула Мира. – Загадок все больше.

– Это не так, - возразил Владимир. – Избушка вот… О ней мы уже слышали. И теперь знаем, где частица души Лукоморья. А дорогу к избушке, может, Баюн покажет.

– Так нет кольца. Никакого наследства я от мамы не получала. Ничего нет. Только дневник мне и отдали.

– Странно, что отец ничего не говорил о завещании, - нахмурился Владимир. – Если твоя матушка была уверена, что кольцо достанется тебе, значит, завещание есть.

– Ничего странного, - фыркнула Мира. – Генерал Яковлев постарался. Язык не поворачивается отцом его звать!

– А что за кольцо? – спросил Владимир. – Ты его, действительно, помнишь?

Мира думала недолго. Схватила листок и карандаш, сделала набросок.

– Наверняка, оно. Из маминых колец мне это всегда нравилось. Остальных я не помню.

Обычное колечко, но с украшением в виде веточки с дубовым листом и желудем.

– Они малюсенькие, желудь и листик, - добавила Мира. – Но как настоящие.

– Ты говорила, вдова Яковлева согласна отдать тебе часть наследства…

– Я отказалась! – вспыхнула Мира.

– Так кольцо можешь потребовать, - подсказал Владимир. – Если она дневник отдала, то и кольцо… Скажи, что мамино, что она тебе его давно обещала.

– Это что, в Москву возвращаться?!

Миру передернуло, и Владимир ее прекрасно понимал. Вновь несколько недель в пути, и в обратную сторону – тоже. А тут зима на носу. Им повезло, удалось проскочить, а сейчас дороги развезло. Ждать, когда морозы ударят?

– Надо подумать. Может, письмо напишешь, через моего отца как-то… Уезжать отсюда нам нельзя. Или, знаешь… Давай с Баюнами поговорим. Сомневаюсь я, что дед внука пешком в Москву отправил, да еще в кошачьем обличье. Может, есть иной путь.