Шрифт:
АвтоВАЗ выставил 15 экипажей, по пять машин в группах 1300 и 1600 с переделками и такую же пятёрку в 1600, задний привод, в как бы заводском стандарте. Присутствовали практически все обычные соперники — прибалты в ассортименте, АЗЛК, Ижмаш, несколько любительских сборных.
Перед стартом поручкался с Брундзой, он открыл капот своей ВАЗ-2101 и усмехнулся:
— Я тоже использую ваши козыри.
Под капотом неказистой, как её не разукрашивай, «копейки» стоял мотор с широкой головой, той самой, с двумя распредвалами, что попала в Литву не без моего участия. Странное ощущение, что сижу на двух стульях, и они разъезжаются. Выступаю за АвтоВАЗ и за него всей душой, но моё будущее за белорусско-литовским союзом, им помог вопреки интересам Тольятти. Перебежчик!
— Привод передний?
— Да-а, — прибалт, как обычно, немного тянул гласные. — Пять передач вперёд.
— Сколько лошадей?
— Сто шестьдесят.
Ого! У меня без наддува меньше. А вдруг и он хитрит?
— Мощно. У нас полторы сотни, — прибеднился я.
Стасис приблизился к моему уху, чтоб другие не слышали.
— Переданная тобой головка блока похоронила твою же идею пятого цилиндра. Высоцкий болеет программой «лучше Ауди», он согласен ставить 16-клапанный мотор поперёк. Я обещал ему умеренное форсирование — 95–100 лошадей. В Минске на Моторном поклялись за счёт металлургических штучек, что ресурс не уменьшится. Тогда, Серёжа, мы будем закупать для гоночных не волжские, а минские моторы!
— Заучит солидно. Слышал, у вас какие-то расширения?
— Да-а! Нам выделены большие цеха бывшей оборонки. Будет лаборатория, рядом небольшая литейка. Закупим новейшие фрезерные, токарные, сверлильные, зуборезные станки. Особо прочные подшипники нам обещает Минск. В общем, от базового «Жигуля-2106» берётся кузовщина, остальное пустим в переделку и поставим гоночную VFTS-2106 на поток, хотя бы мелкой серией.
— И во сколько она обойдётся покупателю? Малосерийная, ручной сборки…
— Раза в четыре дороже, то-очно пока не скажу. Но ты учти, обычному гонщику, без ваших или наших возможностей, конкурентную машину не собрать. Теперь же время нашей незаслуженной форы закончено. Уповаем на мастерство и везение!
Он, конечно, рассчитывал на своё водительское превосходство. Но на переднем приводе только начал гонять. У меня задел больше — в той и в этой жизни в сумме. На форсаже больше мощность. Все карты, естественно, раскрывать не стал. Мы — коллеги, партнёры. Но в большей степени и прямо сейчас — конкуренты.
Глава 17
Наматываю мили на кардан!
Старт!
Ощущение, что адреналин брызжет в кровь точно так же, как топливная смесь во впускной коллектор — щедро, бурно. Срываюсь с места и несусь вперёд, хоть первый участок — на среднюю скорость. Вроде бы можно не спешить, но лучше запас до 10%, сбросить всегда проще.
— Через два шестьсот правый поворот, — сообщает Шура Баранов, мой бессменный штурман, и добавляет отсебячину: — Чёрт, почти никаких ориентиров.
Вокруг выжженная за лето и пыльная степь, облако пыли не до конца рассеялось от машины, стартовавшей минутой раньше. Пока последняя тронется, от старта первой пройдёт более двух часов.
— Шестьсот метров до поворота…
У него по приборам отмечается пройденное расстояние и вычисляется средняя скорость. Она меряется по времени прохождения КВ, но почти наверняка пара постов контроля скорости попадётся между ними, на карте они не обозначены. Стало быть, при их обнаружении нужно срочно считать — мы опережаем или проваливаем график, мне тормозить или давить на железку. Хорошо, что в степи они, по идее, должны быть видны издалека. Говорят, на европейских ралли проще — там лишь бы не превысить заданное время, оттого на КП могут одновременно прикатить несколько машин, и никто не получит штраф.
— Поворот!
Он также обозначен ещё не осевшим пылевым следом предшественника, но покупаться на пыль нельзя. Если штурман впереди идущей промазал, мы повторим его ошибку.
Поворот прохожу не с таким боковым заносом, как на спецучастках-допах, но всё же немного пускаю машину юзом, разминаюсь перед самой напряжённой частью гонок. Выскочить на встречную здесь не грозит: грунтовка однорядная, главное, хоть она считается общего пользования, встречного, поперечного или попутного автотранспорта не водится.
Ухабы присутствуют, это же Россия, «детскую» скорость в сотку по прямой они превращают в нормальное такое испытание. Причём с каждым ударом колеса яма углубляется. Я, КМС и обладатель неплохого рейтинга, ушёл со старта в третьей десятке, любителям из конца списка не завидую, дорога разобьётся, но и сам так начинал — с хвоста, медленно подтягиваясь к фаворитам.
Фильтров в системе вентиляции салона не предусмотрено, пыль быстро покрывает торпедо и носится по кабине, мы оба грязные. Намордник, укрывающий нос, иначе бы чихал, а не рулил, быстро рыжеет.
Машина радовала, запас мощности конский, подготовлена на совесть. Если мы и рисковали попасть на штраф, то только за превышение средней скорости. Но как только Шура метнулся и получил карту последнего отрезка, после нажатия на педаль тормоза моргнула лампочка контроля уровня жидкости.
По правилам на машине с неисправными тормозами ехать нельзя. Но по тем же правилам предусмотрены неприятные последствия при сходе с дистанции.
— Серёга, тормоза! — забеспокоился Шура.
В «жигулях» система двухконтурная, как бы независимая для передней и задней оси. Бачок для тормозной жидкости разделён перегородкой, резкое падение давления в одном контуре не влечёт отказа второго. Но перегородка эта не сплошная, не до пробки, жидкость плещется, из здоровой половинки попадает в пустую, где что-то прохудилось, при каждом нажатии на педаль поршень главного тормозного цилиндра гонит эти капли по системе к прорехе, откуда они вылетают наружу. Словом, каждое торможение чревато потерей жёлтой жидкости и во втором контуре. То есть половина тормозов у меня и так не работает, скоро педаль начнёт становиться мягче, и в моём распоряжении окажется ручник, которым остановить машину на скорости свыше сотки — что волну прибоя бросанием в неё камушков.