Оторванный на две недели от АвтоВАЗа, не знал некоторых новостей и несколько остолбенел, увидев в понедельник с утра на площадке экспериментально-испытательного цеха целую батарею машин 4x4: десяток «Нива ВАЗ-2121», один УАЗ-469, Land Rover Defender и, поверить трудно, ажно Range Rover, ещё первого поколения, знатоки знают — с круглыми фарами. Начальник цеха, прекрасно знавший, что я находился в отпуске, закричал: «где тебя носит?», словно не сам визировал заявление. Оказывается, через два для ожидался испытательный автопробег для сравнения эксплуатационных характеристик «Нивы», ещё не запущенной в серию, и этих машин.

— Согласен вести «Рэндж»! На худой конец — «Дефендер».

— На худом конце верхом поедут зам главного конструктора и главный инженер.

— Только не УАЗ… Уволюсь раньше времени.

— На нём будет мучиться экипаж из Ульяновска. Серёга! Выбирай любую «ниву» и дуй.

— Но меня ралли через десять дней!

Начальник цеха, тот самый, что подмахнул год назад отвратительную бумажку про моё аморальное поведение, а потом вилял хвостом, зыркнул зверем и буркнул:

— Пролеталли ваши ралли.

Расчёт понятен, начались осенние дожди, дороги раскисают, поедем по уши в грязи, пока не станет ясно — «Нива» запросто садится и не едет там, где выберется «Дефендер». А не выберется — у того есть лебёдка для самовытаскивая, у «Нивы» только Серёга Брунов, который «что-то придумает», под дождём и по пояс в грязи.

С расстройства позвонил Зое. Она пришла после работы, с некоторым недоумением посмотрела на бутылку бальзама «Рижского», стандартный сувенир из Прибалтики, и букет цветов.

— Это мне? Зачем?

После первой и единственной совместной ночи Зоя забегала ко мне всего раз — на пару часов, перед отъездом в Вильнюс. Сейчас раскрыла мокрый от дождя зонтик, намереваясь водрузить его в кухне, там, собственно, и увидела подарки.

Я несколько растерялся от вопроса. Обнял её за плечи.

— Ну мы же встречались дважды. Вот в третий… Хотел пригласить тебя на ужин, не только домой, но помешал этот проклятый автопробег.

— Серёжа… Мы встречаемся, но мы — не пара, не парень с девушкой. Ты скоро уедешь вообще. Я к тебе прихожу, и в следующий раз тоже приду, если позовёшь. Но не старайся, чтоб я к тебе привязалась. Расставаться будет сложнее.

Обнял её сильнее, не отстранилась. Поцеловал, прошли с кухни в спальню.

Через часа полтора Зоя начала собираться.

— Вот подумал, что по существу ничего о тебе не знаю.

Сидел и смотрел, как она кокетливо вытягивает стройные ноги, аккуратно и неторопливо надевает тёмные колготы, сам стащил их с неё гораздо быстрее, потом водрузила на место блузку, юбку и жакет. Поправила копну рыжих волос.

— Что ты хотел знать?

— Вообще. Как человека.

Она села рядом на постель. Я остался с голым торсом, только джинсы напялил.

— Зачем тебе это… Лови: 29 лет, разведена. Детей нет и никогда у меня не будет. Куча проблем, и личных, и с родственниками, не хочу тебя или кого-то другого ими грузить. Ты мне нравишься и ты моя отдушина — на короткое время, за что благодарна. На этом — всё.

Я помог ей набросить плащ на плечи и подал зонтик, провожать не пошёл — она живёт в соседнем подъезде нашего же двухэтажного дома-барака. Цветы взяла, от бальзама отказалась.

Когда захлопнулась дверь, почувствовал себя опустошённым. Нет, не в физиологическом плане, ещё разок бы исполнил несупружеский долг. Тут другое.

Несмотря на титан в туалете и допотопный телевизор «Рубин», я вдруг почувствовал себя в московской квартире 2025 года. Зоя приходит безвозмездно, по своему желанию, там тоже мог вызвать девушку, есть специализирующиеся на дедунчиках-пердунчиках вроде меня, ну — заплатил бы, какая разница. Степень душевной близости — ровно та же. Ушла, и я одинок. При ней тоже был одинок, на самом деле.

Сражаясь с этим проклятым чувством, прихватил «Рижский» и поскакал к Лукьяновым. Лида, завидев спиртсодержащее вещество, заняла глухую оборону как 300 спартанцев в одном её лице, но я убедил, что этот подарок лично ей и предназначен к употреблению по чайной ложке на чашку кофе или чая, после чего был великодушно прощён.

Яша лежал на диване и смотрел один из первых матчей хоккейного чемпионата СССР сезона 1975–76, играли «почти наши», то есть горьковское «Торпедо» против московского «Динамо».

— Скворцов уже забил! — радостно сообщил мой друг и тренер. — Зуб даю, возьмут его в сборную, он себя покажет.

— А счёт?

— Пока равный, 1:1. Да ты присаживайся, поужинаем. Или ты уже?

— Нет. Зоя приходила. Утолял другой голод.

— Ну ты и… — он употребил нецензурное слово, означающее бурно практикующего мастера сексуального спорта.