Вообще, низкий фартук под передком шикарно работает для снижения лобового сопротивления. Если вообще убрать решётку радиатора, оставив идеально обтекаемый передок, и воздух на охлаждение радиатора брать из-под бампера, коэффициент лобового сопротивления улучшается весьма заметно. Но я слишком хорошо помнил «Пассат-3» 1990-х годов с вечно ободранной или даже полностью отломанной «губой», вылетавшей с гарантией, стоило машине клюнуть носом на любой неровности. На раллийных машинах из чего только не делали фартуки под передком, даже из транспортёрной ленты, сравнительно жёсткой, но в то же время достаточно гибкой, выдерживавшей удары о камни.

Если не отсекать воздух «губой», завихрения под днищем тормозят едва ли не в большей степени, чем вся остальная поверхность кузова. Днище неровное, обвешано агрегатами трансмиссии, подвески. Мы с Катей заровняли, что могли, максимально.

Затем занялись «мелочами» — формой фар, задней оптики, колпаков колёс, утопленных ручек дверей. В оформлении интерьера я настоял не делать вошедшую в моду панель приборов в кожухе-ящике прямоугольной формы, зная, что она долго не продержится и снова станет плавной как у ВАЗ-2106.

Наконец, кроме кузова типа седана сделали и универсал — при той же длине кузова.

Не привлекали ни одного чертёжника КБ, Катя всё чертила и рисовала сама, гораздо аккуратнее и точнее, чем удалось бы мне. Инстинктивно выбирала самую оптимальную линию изгиба, и, что интересно, аэродинамическая труба подтверждала её правоту.

В начале февраля мы положили Высоцкому на стол аккуратно оформленный альбом: эскизы всех проекций, компоновка, интерьер салона. Финишная модель в масштабе 1:10, пусть с неоткрывающимися дверцами и капотом, но аккуратно окрашенная в «революционный» алый цвет, стёкла — серебрянкой, она давала полное представление об экстерьере. Зуб даю — самая красивая машина СССР, включая любые экспериментальные и претенциозные правительственные.

Он одобрил, а на следующий день Брундза с тремя коллегами перегнал на МАЗ все четыре прототипа «пятёрок». Красная, зелёная, жёлтая и синяя, они смотрелись ярко и празднично на белом снегу, устлавшем заводской двор около административных корпусов. Мы принимали работу придирчиво и не находили к чему приколупаться. Литовцы, например, проложили звукоизолятор под стеклопластиковую крышку капота. Не отдирая его, ни за что не скажешь, что крышка — кустарного изготовления. На двигателе зелёной машины стояла 16-клапанная голова.

— Ска-ажете: экспортная версия! — хохотнул Стасис, и я даже приобнял его в порыве благодарности.

Мы договорились, что сразу после демонстрации автомобилей к съезду КПСС начнём формировать белорусско-литовскую сборную. Меня и Русских принимали без вопросов.

Через день наша потёмкинская деревня из четырёх самоходных разноцветных домиков покатила в Москву, параллельно — целая делегация на поезде, Генеральный директор, главный конструктор МАЗа, куча народу из ЦК КПБ и республиканского Совмина. Презентация «пятёрок» была обставлена с шумихой и помпой, под прицелом объективов и при свете прожекторов мы въехали на Красную площадь за машиной ГАИ, торжественно проколесили мимо мавзолея и остановились ближе к воротам Спасской башни.

Среди встречавших увидел Полякова, он кивнул мне и явно удивился, что из синей пятёрки с водительского места вылезла Катя Журавлёва. Не я один — гендерный шовинист.

Начался вроде бы импровизированный, но на самом деле спланированный митинг. Председатель Госкомспорта СССР собственноручно вручил мне корочки Мастера спорта, пожелав, чтоб на новых переднеприводных машинах наши раллисты добились новых успехов.

А потом люди расступились, и к нам шагнул внешне не слишком приметный и невысокий мужчина лет сорока, чью белозубую улыбку запомнил весь мир. Понимая, что выше Гагарина начальства не сыскать, сделал Кате знак, она метнулась к машине и притащила альбом.

Так как вряд ли представится случай ещё раз очутиться от него столь близко, я внезапно решился на эксперимент. Как только речь зашла о перспективных машинах для СССР, сунулся вперёд и подарил Гагарину альбом с золотыми буквами МАЗ-3301.

— Дорогой Юрий Алексеевич! Мы твёрдо уверены, и в Российской Федерации, и в Германии, и в других странах Европы будущее — за переднеприводными легковыми машинами с поперечным расположением двигателя. От имени всех белорусских коллег хочу подарить нашей великой стране концепцию такого автомобиля — для внедрения прямо сейчас.

Гагарин раскрыл альбом, пролистнул, посмотрел на меня внимательно. Потом отдал его помощнику.

— Полностью с вами согласен, товарищ. Но вопрос о запуске её в производство должен решаться не мной, а профильными министерствами: Министерством автомобильной промышленности, вижу здесь товарища Полякова, а также ведающими сбытом автотранспорта — Министерством торговли и Министерством внешней торговли. От себя только выражу мнение: дело — стоящее.

Окружающие зааплодировали, а Гагарин столь же неприметно растворился между рослыми охранниками и исчез.