Почему-то я ему поверил. Очень хотелось верить. Советские люди достойны ездить на лучших машинах, а не объедках мирового автопрома. Наша новая будет паровозиком, тянущим в будущее модельный ряд отечественных малолитражек.

Приехали под утро, рассосавшись по домам. А к двенадцати собрались и устроили постановочный въезд на МАЗ после успешной московской презентации. Режиссёр белорусского телевидения, организовавший съёмку, возбудился, заметив, что одну из «пятёрок» привела женщина. Просил Катю стать в картинную позу, опираясь рукой на капот и сказать несколько слов телезрителям, та наотрез отказалась.

— Ну во-от… — с досадой произнёс телевизионщик. — Смотришь у буржуев, там тётки как картинки машины рекламируют.

— У вас симпатичной дикторши нет?

— Представь, ни одной! — поделился он. — Надо же, чтоб не только рожа-кожа, фигура там. Дикция ещё, общая культура, умение двигаться, если ведёт репортаж стоя, а не сидя на попе. Не смущающаяся камер. Были — разбежались по замужествам и декретам. Попробуй найди…

— Жильё предоставите?

— Служебную однокомнатную! На Макаёнка! А что, есть на примете?

— Надо с ней поговорить. Живёт в Москве, но сама подумывала о переезде в Минск. В феврале ей будет 21 год.

— Красивая?

— Упадёшь — не встанешь. Танцовщица, язык подвешен. Но сразу предупреждаю — с ней вопросы через постель не решаются.

— Мой муж тоже не решает вопросы через постель!

Вторгшаяся в приватный диалог дамочка не обладала искомыми внешними данными для дикторши, зато решительностью и хваткой — на двоих.

Кинув телевизионщиков, я отправился к конструкторам. Позвонил в Литву: ваши машинки откатали положенное, можете забирать.

Посмотрел на часы, полпервого, ещё не обед… Звонить или не звонить в Москву?

Не стал. Если бы нашёл ей подходящее пристанище в каком-нибудь Ленинграде или Киеве — одно дело. Но, позвав в Минск, приглашаю её, беру на себя ответственность за то, что сорвал с благоустроенного, хоть и морально некомфортного места. Согласившись на переезд, Оксана автоматически возлагает на меня обязанность обеспечить её жизнь на новом месте. Она ведь не просто поступает на новую работу, а сбегает ко мне от мужа.

«Серёжа, я не могу тебя забыть…» Романтик во мне завопил бы от восторга, проживший три четверти века циник скептически заметил: всё от того, что сам её бросил, а не она. Если бы отшила, как остальных бывших любовников или неудачных поклонников, остался бы в записной книжке под каким-нибудь номером 36 или 66, через несколько месяцев не вспомнить лица.

Скажем так, если действительно начнёт названивать, сорвётся из Москвы и прилетит просто повидаться, не гарантирую, что не дрогну. А пока…

Пришла Катерина, скинула зимнюю куртку и очаровала — впервые вместо балахонистого пиджака надела чёрный свитер, ниже — тугие брючки, заправленные в сапоги на каблуке. Недаром использовала время для поездки домой. Эврика, у неё, оказывается, грудь есть!

— Что будем делать?

Как зам главного конструктора я — её прямой и непосредственный начальник. Вот и должен думать. Причём не о груди и коленках.

— Превращать концепт в производственный проект. Машина с нуля — это труд сотен людей. Огромные вложения. Никто не позволит столько нанять, значит, образуем ядро. Будем давать задания на аутсорсинг — литовцам, ВАЗу и НАМИ, аккумулировать их наработки. И от МАЗ-2105 нас с тобой никто не освобождал. Даже чертёж для изготовления пресс-формы торпедо не сделан, а на Тольятти больше надежды нет.

— Значит, пока максимально заимствуем из ВАЗ-2106. В том числе салон.

Она подтащила стул и села рядом.

— Что, Катя?

— Серёжа… Жаль, что мы с тобой работаем рядом.

— Начальству такого не говорят. Вредно для карьеры.

Усмехнулась. Поправила очки. Специально, что ли, надела тонкий свитер для этого разговора?

— Ты понимаешь, о чём я.

— Понимаю. С удовольствием пробовал бы с тобой встречаться. Но не уволюсь ради этого с завода, прости.

— Всё хорошо. Если пригласишь меня на ужин, но только не домой, поужинаем как друзья. Договорились? Не прямо сегодня, у меня с дороги глаза слипаются.

— Конечно! Пиши план, что нам надо успеть до апреля, когда прибудут штампы с ВАЗа, и дуй к себе — отсыпайся.

Можно сколь угодно смеяться, но, похоже, Оксана сделала мне рекламу в глазах Катерины. Коль блестящая московская фифа что-то во мне нашла, вдруг в самом деле чего-то стою?

Конечно, с девушкой сложно удерживать грань, чтоб служебные и дружеские отношения, если они тесные, не переросли в категорию «детям до 16 не рекомендуется». Но можно. Катя в той поездке вела себя именно как друг. Почему-то именно она растопила, хотя бы отчасти, состояние одиночества, угнетавшее после бегства Елизаветы, больше, чем комплименты Оксаны про «единственного настоящего мужчину».