— Вряд ли. Мне более чем достаточно возни с легковыми. Уговаривают — отпираюсь. Но людей мало. Настолько, что натаскивают женский экипаж. Тихомирова из России, её сманили специально. А Валентину ты знаешь, наша воспитанница. Я её натягивал в качестве дублёра на дальней трассе Берлин-Минск, Русских тренировал в Ленинграде.

Валя, внешне смотревшаяся весьма выигрышно, позировала одна — в облегающем комбинезоне, без шлема, причесанная и накрашенная явно не для работы за рулём грузовика. Вид имела вполне рекламный и ощущала себя триумфатором.

Корреспондент захлёбывался, диктуя в микрофон и рассказывая, что гонщица — не профессиональная спортсменка, а врач, автоспортом увлекается в свободное от работы время.

— Ты её натягивал? Звучит двусмысленно, — Марина, как всегда, вычленила главное. — Что ещё мне не рассказал?

— Что она, как бы гонщица, не имеет соответствующей категории в водительских правах. Всё, что ты видишь, сплошь обман и показуха. Но без этого нельзя, как и без знакомств с субъектами типа Аллы. Я не меняю этот мир, а приспосабливаюсь к нему.

— Горячо поддерживаю твоё решение держаться подальше от команды на грузовиках. Иначе у одного члена этой команды без члена возникнут нешуточные проблемы.

Хотел было сказать, что и с легковыми командами Валентина, скорее всего, поедет в качестве врача, включая зарубежные ралли, но предпочёл не дразнить гусей. На что обижаться? Ревнует, значит, ценит. Изобразила бы безразличие «куда этой курице до меня, прынцессы», не поверил бы.

Когда загрузили верную белую «копейку» подарками, распрощались с родителями Марины и выкатились в сторону Могилёва-Гомеля, это было начало одиннадцатого 31 декабря, подруга сделала «стр-рашное» признание.

— Серёжа! Я долго думала и решила оставить тебя непознанным.

— В прежние времена выражение «познать женщину» означало переспать с ней. К мужчинам употребляется реже, но ты познала меня не менее полусотни раз. К слову — хочу ещё и много. Не против остановить машину в тихом месте.

Соврал. Снег валил, дорога в очередной раз была тяжёлой, мне на такие последнее время везёт сверх всякой меры. Поэтому внушил себе ехать без остановок кроме как для пи-пи и дозаправки.

— Угомонись, маньяк. Я о другом. Помнишь, спрашивала: кто ты такой, не американский ли шпион. Приняла соломоново решение оставить попытки тебя раскусить. Будь таким, как есть. Немного загадочным.

— Потерпи. Вскрытие покажет правду. Я — гуманоид с Альфы Центавра.

— Рождённый пенсионерами из Харькова?

— Точно заметила, они из созвездия Девы.

— Иди ты…

— Я расскажу очень простую вещь. Не надейся выпытать: верю ли я сам своим словам, не узнавай, проходил ли обследование у психиатра. Чисто послушай и больше никогда не переспрашивай. Договорились? Готова?

— Дорога длинная. Трави.

— Конечно, я самый обычный земной парень, рождённый в Орловской области России в 1950 году в семье военного. Но в параллельной реальности, где дожил до старости, затем сумел вернуться в молодость. Правда, в улучшенную реальность. Встретил тебя, что само по себе делает этот мир в тысячи раз лучше любого другого, где тебя нет или ты с другим. Жизненный опыт старика иногда прорывается, он погоды не делает. В целом я — тот же самый Серёжа Брунов, свой в доску и простой как монета в 15 копеек. Твой Серёжа. И намерен дожить до старости во второй раз, теперь в компании с тобой.

Ненаучную фантастику ненаглядная пропустила мимо ушей. Уцепилась за самое существенное.

— Звучит так, будто опять делаешь мне предложение. Второй раз после предложения переехать.

— Почти. Я из старорежимной, консервативной семьи. Твою кандидатуру сначала должны рассмотреть, обсудить и одобрить, тогда следующий шаг. Собственно, куда им деться? После этого намерен упасть на колено и озвучить, внутренне содрогаясь. Знаю, как ты ко мне относишься. Но с женщинами никогда ничто не известно заранее и наверняка. Вдруг тебя устраивают свободные отношения, не хочешь брать обязательств? Не зажила травма первого замужества, нужно время? Да мало ли…

— А ты всё же попробуй! — Марина пригрозила пальчиком в красных кожаных перчатках: — Но только не тяни.

Когда указатели сообщили, что до Харькова меньше сотни километров, основательно стемнело. На украинской территории снег падал редко и не столь плотно замёл дорогу, не скрывал огни проплывавших за обочиной городков и деревень. Всё равно, салон «копейки», едва освещённый скупыми лампочками приборной панели, был самым уютным местом на планете, разматывающаяся под колёсами дорога и весь окружающий мир казались иллюзорными.

Осталось только «здесь и сейчас», это было очень здорово.

В Харькове оборотень-Марина накинула обличье, обычно используемое Аллой для служебных целей, чтоб не смущать пришедших в суд за иллюзией правосудия. Наверно, даже несколько переборщила, выбрала уж очень безликое платье, минимум косметики и пластиковую бижутерию, вставила клипсы, я обратил внимание на маскарад только после того, как помог снять ей пальто. В Минске не заметил, увлечённый своими сборами, что в ушах подруги нет золота, иначе предупредил бы: не переусердствуй. После 1991 года подобным образом одевались новорусские бизнес-леди для похода в налоговую инспекцию. Спасибо, что сапоги нормальные, дорогие, не валенки в калошах.