В столовой Мария, «избалованная» ролью старшего ребенка императора, который, хочешь — не хочешь, а приходилось активничать без оглядки на пол, выступала, скорее, как эмансипированная женщина XXI века.

В коридоре ее отпустило, она стала робка, сконфужена, поглядывала виновато на умного мужчину. Князь ее не винил и не собирался сердиться. Он еще раз с удовольствием расцеловал в ее алые ланиты, отодвинул, чтобы полюбоваться и, наконец, сказал:

— Милая, я совсем не злюсь на тебя. И вот моя в том порука: я хочу с тобой посоветоваться на счет Анюты Ковалевой и жду твоей активной деятельности в ее судьбе.

Мария удивленно посмотрела на него своими чудесными глазами, немного подумала, спросила:

— А она точно виновата?

Константин Николаевич в ответ лишь хохотнул, показывая всю наивность своей девушки, пояснил:

— Будучи не официально, я скажу так — виновность Ковалевой уже даже доказывать не надо, опытному следователю она видна сразу.

— Да? — удивилась Мария, — так скажи, я же не опытный следователь! Мне совершенно непонятно, но интересно!

— Хорошо, скажу, — согласился князь, — только пройдем куда-нибудь, а то здесь уже много людей.

В коридоре действительно уже то и дело проходили слуги со своими хозяйственными заботами. Они откровенно поглядывали на эту молодую парочку, выяснявшие свои отношения на виду у всех. Даже Мария Николаевна поеживалась от их жгучих взглядов, не говоря уже о Константине Николаевиче.

— Пойдем ко мне? — предложила она. И там, в небольшом женском будуаре, который он редко посещала со времен сладкого знакомства, они и обсудили детали. И вот опять и даже венчание и наличие жены не останавливает.

Заговорили. Великая княгиня поначалу относилась к своей служанке настороженно. Мало ли что Костя сказал, что она виновна. Исправит, как любая женщина перед мужчиной. Судя по тому, как она в него стреляла глазками, Анюта и не против.

От таких мыслей она снова краснела, но не столько от стыда, сколько от гнева. Как она смеет! Как он смеет!

Но по мере слов князя, она уже понимала, что об их любовной интрижке речь, вообще-то, не идет. Конечно, эта потаску… эта незамужняя девица все одно бросится на чью-нибудь мужскую шею. Не княжескую, так другую. Ну и пусть, великая княгиня, что здесь во дворце должна сторожить всех мужчин?

А уж когда любимый, но очень умный Константин Николаевич разъяснил, что Анюта Ковалева предстает для них уже в качестве уже подследственной и от нее просят лишь помочь подобрать наказание, Мария удивилась и задумалась.

Обычно после судебного процесса и обвинительного акта подследственные, в зависимости от вины, отправляются на тяжелую каторгу или не в менее трудную ссылку. Есть даже специальные женские каторги. Там легче, хотя наказание есть наказание.

Великая княгиня, поняв, что она ей не соперница, стала к Анюте куда милосердие и только содрогнулась, представив, что эта девушка, милое и домашнее, в общем-то, существо, окажется среди грабительниц и женщин легкого поведения. Ужас! Она бы лучше повесилась, чем так жить.

Конечно, имеющая у Марии информация была несколько не верна, ведь Константин Николаевич давал ей примеры из тюремной жизни XXI века, не вспоминая о времени. Но сам он понимал, что реальность XIX века очень может быть еще грубее и жестче. Поэтому ничуть не дрогнул, проводя такую подмену.

— И что ты хочешь, милый, отказаться для нее от наказания? — вопросительно посмотрела Мария на мужа.

— Ни в коем случае! — категорически отказался потомственный полицейский чин нескольких веков и эпох, — любой вор должен быть наказан, ибо правосудие твоего отца суровое, но справедливое, — Константин Николаевич помолчал, собираясь с мыслями, и продолжил, — однако, наказание — наказанию рознь, оно должно отличаться. Ведь одно дело матерый уголовник, которого уже ни что не исправит, а другое — юная девочка, нежный чудесный лепесток.

— Так! — вновь насторожилась Мария, чувствуя, что за этого мужчину она будет драться до конца, даже за косы станет таскать соперниц.

Константин Николаевич понял Марию Николаевну и, чтобы успокоить ее и сделать добрее к Анюте, сказал:

— Надо предложить ей менее жесткие альтернативы.

Первое. Выйти замуж, родить детей и больше никогда не встречаться со знакомыми бандитами.

Второе. Пять лет каторги, а если выживет — бессрочная ссылка.

— Как вы суровы, милый мой! — шутливо ужаснулась Мария. Главное она услышала — замуж за кого-то мужчину или в Сибирь. Князь на нее не рассчитывает. Как ее за это не пожалеть!

В отличие от нее, Константин Николаевич был меланхоличен.

— Увы, я думаю, что приговор суда будет еще жестче. Не забывай, что речь идет о пострадавшей великой княгине, близкой родственнице самого императора!

Но я не хочу! — возмутилась Мария, имея в виду наказание.

— Не хочешь быть дочерью императора? — «не понял» князь свою жену.

Ирония охладила Марию, она задумалась. Конечно, она даже не думала выступать на суде адвокатом. В России, да и почти во всем мире еще не было такого юридического института. Но поговорить с отцом, умилостивить со слезами на глазах, она могла.