А посему — вперед, господа!

Все работники из следственной группы жандармерии, или, по крайней мере, он (светлейший князь Константин Николаевич Долгорукий) напрасно наивно думали, что император Николай I забыл или утомился от текущих важных дел и поэтому не следит за проходящим следствием. Оказывается, еще как следит и делает выводы!

Когда действительный статский советник попытался как бы невзначай улизнуть из личной столовой императорской семьи (ему реально надо было оказаться на следствии, ибо от Бенкендорфа ничего путного ожидать не стоило — он не розыскник, а крупный администратор), то сразу напоролся на вопросительный взгляд императора. Дескать, ты куды, милай. И что теперь?

Глаза самодержца, ничуть не сомневающегося в своем праве приказывать, хотели его видеть при себе, и даже наедине. И не возражать тут! Константин Николаевич на это только вздохнул и поплелся за императором. Он уже примерно понимал, о чем они будут разговаривать.

Едва только дверь закрылась, Николай I поспешно повернулся к нему:

— У нас, к сожалению, не так много времени, как бы хотелось. Так что я сразу к делу. Александр Христофорович человек деятельный и рабочий в хорошем значении слова. Если бы он еще обладал талантом к сыскному делу. А то он наломает дров. Поэтому, спрашиваю, князь сразу:

Кто виновен из дворцовой обслуги, Константин Николаевич?

Попаданец был откровенно в затруднении. Конечно, хорошо, что император не пошел на поводу у шефа жандармов. Он, разумеется, человек хороший и благородный, но здесь речь идет о деловых качествах следователя, а с этим у него очень плохо. Но делать окончательный вывод в середине следствия никак нельзя! Он же не всесильный Бог?

— Ваше императорское величество я пока не могу твердо сказать, кто из оной прислуги виновен. Но, как человек частный, я могу сказать, что к настоящему времени самой подозрительной является Анюта Ковалева. Самой же невинной видится Аглая Спиридонова.

Но следствие еще идет. Я не могу гарантировать, что в ближайшее время не вскроются новые факты, которые радикально не изменят общую картину проводимого следствия.

Николай недовольно пожевал губу. Как человек решительный и импульсивный он желал бы, чтобы князь прямо сейчас назвал конкретных соучастников в воровстве среди обслуги. Но как правящий монарх огромной страной, он также понимал, что это, скорее всего, невозможно. Между «хочу» и «есть» большая пропасть и даже самодержец должен это учитывать.

— Хорошо, — поискал он компромиссное выражение, — с твоей точки зрения, пусть и не доказанной пока полностью убедительными фактами, зрительно наиболее виновная среди слуг Анюта Ковалева?

— Скорее всего так, ваше императорское высочество, — подтвердил князь, указал на трудности, — если бы начали допрос с Ковалевой, то сейчас, я думаю, дело было закрыто. Но следствие началось несколько с второстепенных персонажей и поэтому нужной быстроты не произошло.

— А почему? — недовольно начал Николай I и остановился. Что спрашивать, если прямо при нем граф Бенкендорф с его одобрительного молчания настоял на допросе других лиц. Тогда мнение графа казалось убедительным. Оно и сейчас кажется, но очевидный ход следствия этих слов не подтверждает. Опять полностью оказался прав действительный статский советник. Как он выискивает лишь сначала ему убедительные факты? Ай да Костя, ай князь Долгорукий!

Он с трудом переборол желание наградить его очередным чином. Вместо этого ласково побранил за очень редкие приезды на дворцовые праздники:

— Мария уже привыкла быть одной и, видимо, отказалась от венчания с тобой, князь. Она уже не жалуется, но мон шер, з женщина, пусть девушка не может быть на балу постоянно одна. Это не хорошо, весьма неприлично! Я понимаю, что ты человек занятой, но хотя бы через раз вспоминай об обязанности кавалера.

Во как, недавно ведь грозил почти Сибирью, или, хотя бы, ссылкой в Москву. А теперь срочно и радикально гонит обратно. Император Николай I, слухи об упрямстве которого ходят который век! Что с ним? Лично он его по голове не бил.

Попаданец внимательно посмотрел на своего августейшего собеседника, пытаясь понять, что же с монархом стало и как ему реагировать.

Николай Павлович, совсем не такой дурак, как показывали его в советское время, счел смущенно пояснять изменение своей позиции:

— Я и сейчас считаю, князь, что вам нельзя венчаться с моей дочерью. Ты хоть и древнего рода, но вы с Марией совершенно разного уровня. однако дружить уже можно, с учетом, что ты обвенчался с прелестной Еленой Федоровной, а моя дочь не может жить без вас, князь!

Вот оно что. так-то все оправдания монарха понимается, как детский лепет, но вот поведение великой княгини показывает, кто здесь главный герой. Что же, попаданец все понял. Женщина и мужчина, дочь и отец поспорили и женщина в очередной раз поспорила. Закономерный итог, который был ясен с самого начала.

Константин Николаевич принялся извиняться, понимая, что он действительно виноват. Но император уже по-приятельски взял его за руку и повел к Бенкендорфу — слушать и вникать в ход допроса. Оправдания самого князя императора не очень-то интересовали.