Додумать эту важную мысль ему помешала кухарка Аглая, которой надо было снять утреннюю пробу. Ох, что ж я маленький не сдох. Попробовал завтрак, хотя ничего не понял по вкусу и конститенции, но одобрил. А то ведь замучает!

Потом уже пришлось разбудить Машу. Та еще наисложнейшая задачка. Проснувшаяся с временными, но приличными женскими недугами и в препротивном настроении, она бы с легкостью его линчевала, если бы он не разбудил ее к вкусному завтраку, на котором будут еще и именитые гости — ее родственники, придворные аристократы и так далее.

Пока разгребал все эти домашние заботы, не спеша приехал Николай I с родными и с ближним кругом придворных — человек десять, не более. Немного, но в их сравнительно небольшом двухэтажном доме сразу стало тесно. Впрочем, Романовым было привычно такое многолюдство, а хозяин, хотя и заметно дичился, но из всех сил держался. Ведь он тоже с некоторых пор стал Романовым и должен соответствовать существующему имиджу.

В гостиной ожившая Мария поначалу хвасталась своим хозяйственным положением — главной сенсацией их небольшой семьи из Маши и Константина Николаевича. Только их нуклеарной семьи, потому как остальные Романовы ждали больше известий от семейной пары цесаревича Александра Николаевича, будущего Александра II Освободителя. Его жена Мария Александровна в прошлой реальности принесла сына. Теперь попаданцу — и только ему — было интересно, а кого принесет она теперь? Родит она точно позже, но ненадолго.

Остальным важен было только сын, да и то не очень-то сугубо. XVIII век с его династическими заманухами к власти давно остался позади. Сейчас основную часть Романовых игры с российским престолом оставляли равнодушными. Для них главное было сохранить положение семьи в целом.

Хотя самих деда с бабкой — Николая I и его жену — развитие общей семьи интересовало хотя бы из гипотетического интереса. Все-таки от кого первый потомок нового поколения семьи и, главное, когда. Тогда их род точно не пресечется, как правящие некогда Рюриковичи, и будет здравствовать и ранее. И рожает их дочь — родимая кровиночка. Как тут хотя бы немного не заволнуешься за роженицу, не обрадуешься за новорожденного?

Отхваставшись до предела, вплоть до того, какой она (?) будет умной (?) и красивой (?), Мария обратила всеобщее внимание на золотое колечко с большим изумрудом на своей правой руке. Потом, по хозяйски захватив левую руку мужа, показала такое же колечко у него.

— Гадалка мадам Боже нагадала нам, что при рождении ребенка изумруды укрепят нашу семью и сделают их судьбы после рождения ребенка очень схожими. Вот Костя и купил нам обоим эти безделушки. Теперь нас никто и ни за что не разлучишь!

Константин Николаевич до сего времени благоразумно молчал, только улыбался, сидя рядом, и давая выговорится своей прекрасной половине. Его жена, похоже, полюбила их ребенка еще до его рождения и теперь, как могла, хвалила его перед родителями. Откуда она знает, ведь их интимная связь была только вчера!

Мгм, может так и надо, будет будущий отец потихоньку готовится, хотя бы морально. Сам же он лично далеко не во всем был убежден даже в поле их будущего ребенка, а тем более в его качествах. В конце концов, хотя бы в его наличии. Маша бойко нафантазировала, но это не значит, что онбудет именно таким образом и вообще будет.

Но теперь вроде бы надо уже заговорить о чем-то и ему самому. Сказать хоть что-то свое мужское типа гордое «Пхе». Сказал с извиняющейся интонацией:

— Я тут третьего дня как раз увидел в ювелирной лавке неподалеку одинаковые золотые кольца с драгоценными камнями и подумал, надо обязательно купить. Сбудется гадание, не сбудется, а кольца довольно красивые и недорогие. Все про все сто шестнадцать тысяч рублей серебром.

Последнее утверждение было чистой правдой. Только оно, поскольку мифическая гадалка мадам Боже с ее нелепым предсказанием существовала исключительно в голове Константина Николаевича. Соорудив глупую, но весьма романтическую сказку, он хотел чуть позже в узком кругу жениных родственников посмеяться над собой. Ага, посмеешься тут теперь! Прямо-таки обхохочешься над императорскими родственниками, пока катишься в Петропавловскую крепость!

Впрочем, взрослые Романовы — императорская чета — смотрели на побрякушки скорее положительно, чем отрицательно, но без мистического ужаса. Прагматик до мозга костей Николай Iпросто не любил, если члены его семьи и вообще Романовы чем-то выделялись, особенно экстравагантно, когда, с его точки зрения, позорились и позорили его на весь мир. А в остальном глядел на их поведение сквозь пальцы.

Влюбленной и счастливоф дочери Марии он явно не верил (а вместе с ней и ее обычно проницательному мужу). Но поскольку интересующая всех тема была какая-то скользко мистическая, но не мешающая всем жить, он пока предпочел не вмешиваться. Вот если Мария захочет делиться о кольцах публично и громко, хотя бы при дворе, император вполне может активизироваться и дать чем-нибудь по голове. Хоть словом, хоть подушкой из-под императорских регалий.

А вот сестре Марии Ольге кольца явно понравились. И даже не сами кольца, золотых побрякушек у нее было и так достаточно, а именно кольца с романтической историей. Она так около них искрутилась, что мама Александра Федоровна сделал ей прилюдное замечание. А Мария чуть-чуть лукаво улыбнулась и сказала:

— К нашему ребенку через кольцо можно прикрепить еще кровного родственника. Хочешь стать его наставником? А за одно и нашим близким другом?

— Хочу! — почти крикнула Ольга. Лицо ее заволновалось, заалело. Юной девушке было в это время лет пятнадцать — самое время для чтения таких вот романтических историй. И ей предлагают стать участником одной из них? Гип-гип ура! Конечно, она согласна, милая Мари!