Константин Николаевич в свою очередь только покачал головой. Вот оно что. Зря он беспокоился по поводу того, что у Маши из-за влюбленности у нее начались мозговые судороги. Ха! Имея огромный практический опыт двух жизней, он уже видел, что будет. В игровой форме его жена получит бесплатную очень заинтересованную няньку, а Ольга так нужный ей опыт ухода с маленьким ребенком, чтобы потом стать уже опытной мамой даже со своим первенцем. Вот и вся прелестная романтика с ужасной мистикой! И да здравствует голый прагматизм!

«Старый ты циник, нет для тебя ничего святого», — обругал он себя мысленно и переключился на императора Николая, который был сегодня удивительно какой-то не такой.

Тот, вопреки обычаю, в этот день не являлся центром общего внимания. Вернее, почти не был таковым. Он как бы был здесь и живо реагировал на окружающих, но зримо чувствовалось, что какая-то подспудная мысль захватила все его чувства и только вежливость и понимание обязанностей отца и мужа, помноженные на влияние монарха, не дают ему просто взять и быстро уйти. И взять, если надо, с собою новоиспеченного великого князя.

Нехитрая мысль эта, судя по всему, для императора была не очень-то приятна, но просто так взять и выбросить ее он не может. Вот и мается, как с несварением собственного желудка после обильного обеда.

Это общий фон мыслей императора, но вот конкретику Константин Николаевич не знал. Может, те же проблемы с Бриллиантовой комнатой, в которой некто с хозяйской наглостью командует. А может, у него живот элементарно болит и пучит и ему не совсем от этого удобно! Ведь насколько он знал, император в последние годы жизни откровенно болел недугами ЖКТ и весьма этим тяготился.

Да и сам он несколько был виноват со своим непониманием. Честно говоря, повседневные домашние заботы и капризная (счастливая) влюбленная жена изрядно размягчили Константина Николаевича. Он почему-то так надеялся, что император вскоре все же уедет и его неприятные проблемы останутся его проблемами, а отнюдь не попаданца. А он останется с милым домашним тираном, вкусными ватрушками с чаем с малиновым вареньем и вседозволенным нечего неделанием.

Увы, его довольно-таки наивные мечты легко растаяли, как снег в жаркий июльский полдень. Император был в важных заботах и князь ему очень был нужен.

Когда все интересующие сюжеты были рассмотрены, а косточки всех персон перемыты не по разу, все размякли и как-то притихли. Пользуясь тем, что женщины увлеклись очень интересной с их точки зрения темой — популярная мода одежды беременных. Николай I буквально утащил его в соседнюю небольшую комнату с очень неопределенным будущим — то ли детская, то ли помещение гувернантки. Пока в ней с какой-то целью стояли два столика и небольшой столик. Такой тип в ХХ веке будет называться журнальным, — машинально отметил Константин Николаевич.

Пользуясь этой несуразной мебелью, Николай I удобно расположился сам и увлек туда князя.

— Константин Николаевич, — обратился августейший родственник к попаданцу, — не хотел уже к тебе обращаться с расследованием и даже запретил себе думать об этом. Ты теперь сиятельный сановник и большой авторитет среди полицейских чинов и сам только руководишь и командуешь.

Но текущая большая забота весьма серьезно негативно влияет на меня, а значит и на всю Россию. Жандармы же с Бенкендорфом где-то как-то не тянут. С кулаками у них все уже хорошо, а вот с головой не очень.

В общем, домашний отпуск со вчерашнего я тебе прекращаю. Актуальные дела требуют твоего выхода на службу в жандармерию. С Машей здесь останется ее мать Александра Федоровна и сестра Ольга. Я вижу, — улыбнулся он, — Маша уже все поняла и взяла сестру в оборот. Чувствуется, скучать они здесь не будут и слуг станут держать строго и честно.

Ты же должен уехать со мной в Зимний дворец. Мне очень сейчас не хватает человека аналитического ума, способного просто думать, а не действовать кулаками!

— Да, — кивнул сыщик, соглашаясь. Поинтересовался: — осмелюсь только спросить, ваше императорское величество, что пострадало от рук действий злоумышленников — держава или скипетр?

Император как-то поперхнулся от неожиданности. Как князь узнал наисекретнейшие сведение, известные только в целом двоим — ему и графу Бенкендорфу?

Император Николай стремительно повернулся и посмотрел на своего собеседника. Взгляд был и подозрительный, и восхищенный. Покачал головой: